Людмила Леонидова - Капризы женской любви

— Тоже через Интернет?

— Они мне просто билет через Интернет купили.

— А английский у тебя откуда?

— Я способная, в школе и училище он у меня отлично шел. А потом Боб меня учил. И телевизор у него классный был. Там фильмы показывали. За три года пень научится.

— Однако он не таким плохим оказался твой Боб?

— Я не говорю, что он плохой, может, какая баба постарше, деревенская с ним бы счастливо жила. Там тихо, спокойно, он не пьет. Она бы коней его кормила. Только не я!

— А он не захотел старую. Молодую сватать приехал. Да еще в Москву. — Я покачала головой.

— То-то и оно. Мне бы сразу на это внимание обратить: он в Москве от машин шарахался. Я подумала, может, у них не так лихо водят, вот он и боится. А он просто в большом городе жить не умеет. А главное, когда он в Москву приехал и в отеле жил, мне бы с ним хоть разок потрахаться надо было. Я, глупая, решила, что он меня за гулящую примет. А я не такая. По делу, если надо, конечно. А так только по любви. Ведь у нас с ним все чин-чинарем начиналось: обручение, цветы.

Так вот, когда мне девчонки номер рейса сообщили, я в ближайший городок приехала, потом с одного автобуса на другой — до маленького аэропорта. Хорошо, мне немного баксов негритенок одолжил. Я ему обещала, как до Москвы доберусь, с процентами выслать. Он поверил.

— Вышлешь?

— А то! Он сам несчастный, без родителей, как я. Ну вот, доехала до небольшого аэропорта, а оттуда местным рейсом до Майами. Теперь лечу в Москву.

— А почему они тебе из Майами билет сделали? Ведь место, где ты жила с Бобом на ранчо, совсем в других краях находится!

— Я тоже подумала, девчонки перепутали, а оказалось, они по акции самые дешевые купили — только из Майами. Вот я поэтому так оголодала, три дня добиралась.

Катя доела мой завтрак.

— А у тебя что, тоже импотент оказался? — Она с сочувствием посмотрела на меня.

— Нет, совсем наоборот. Я беременна. — Дальше мне не хотелось вдаваться в подробности с незнакомой попутчицей.

Катя с непониманием пожала плечами. Ее жест означал: беременность — это хорошо. Но дальше ничего не спросила. Только сказала, что любит новорожденных.

— Я вот, если все будет нормально, в больницу работать не пойду, а к новым русским наймусь в няньки. Детдомовских берут неохотно, теперь зато скажу, что бебиситером три года в Штатах отработала. Паспорт покажу. А что? Животные как дети, с ними даже еще тяжелее. Я тяжелой работы не боюсь, главное, знать за что. Как считаешь, меня возьмут?

— Конечно, возьмут. Ты мне телефон свой оставь или хочешь, позвони сама. Может, я тебя кому-нибудь предложу.

— А ты не новая русская? — Катька хитро посмотрела на меня своими глазами-пуговками.

— Нет. — Я улыбнулась. — С чего ты взяла?

— Ты одета дорого.

— Ты же сама сказала, что в Америке шмотки ничего не стоят.

— Смотря какие шмотки. Твои стоят.

— Я не богатая. Есть свой бизнес в Москве, но небольшой. И потом, — я помолчала, — у меня нет мужа. — Подумав, я еще добавила: — Официального.

— У меня, можно считать, все наоборот — есть официальный. Что толку-то! Я теперь замуж просто так не выйду ни за что! Только по любви.

В Москву самолет прилетел ранним утром. Я распрощалась с попутчицей Катей. Толпа девчонок на прилете орала ей так, что пассажиры, выходившие с рейса, глохли.

Доехав до нашей с Владом съемной квартиры, я открыла ключом дверь. Мое сердце билось так… Но наш дом оказался пуст. Несколько разбросанных сорочек, брюки, защемленные дверцей шкафа. Это в духе Влада. Хотя беспорядок успокоил: никакой женской руки не чувствовалось. На туалетном столике все по-старому — моя пудра, помада, даже духи. Только на зеркале поблескивало что-то синеватое. Я подошла ближе и увидела сапфировый якорь.

Якорь-якорь, откуда я его знаю? Ах да, висел на пояске у моей сводной сестры Татьяны. «Талисман мачехи», — вспомнила я. Кто его забросил в мое жилище? Кто встал на якорь? Таня! Этого не может быть! Ведь ей всего тринадцать! Я бросилась к телефону.

— Таня, это я, Надежда! — Не знаю, с чего начать.

— Ты из Штатов?

— Нет, из Москвы.

— Выслали?

— С чего ты взяла?

— Какой дурак раньше срока сюда вернется?

— Ты, случайно, не знаешь, где Влад? — Мой вопрос должен был прозвучать дико. Откуда Таня могла знать о моем любовнике, где он в такой ранний час.

— Представь себе, знаю.

— Понятно. — Мой голос звучал так, будто я поймала вора за руку.

— Что это тебе понятно? — возмущенно прокричала девочка. — Он в Италии на выставке итальянской моды!

— Да?

— Да. Почему ты не спрашиваешь с кем?

— С кем?

— Пообещай, что ты никому не расскажешь!

— Обещаю.

— Поклянись.

— Клянусь.

— Ты стоишь?

— Да.

— Сядь. Я села на край стула, ожидая ужасного.

— Он с моей мачехой.

Я с грохотом упала. Такого ужаса я не ждала точно. От неожиданности качнулась, и ножка стула подогнулась.

— Я же предупредила, — услышала шум Таня.

У меня не было слов. Я молчала. Потому что моя реакция отставала. Вероятно, это из-за беременности. Ребенок подключился, мысли оттягивает.

— Чего молчишь?

— Думаю.

— Думалка сломается. Не хочешь спросить, откуда я это взяла?

— Хочу.

— Я подслушала разговор моего учителя музыки с Владом. Знаешь о чем? Он собирался ее, Юлю, привести к нему.

— Зачем?

— Ваша съемная флэт ему не подходила. Хотел блеснуть «своим» богатством.

— Обычно он не врет. Девушки и так к нему готовы запрыгнуть в койку.

— Только не моя мачеха. Папочка ее избаловал. Она последнее время совсем оборзела. Машку полностью няньке скинула. А Вовку знаешь кому отдала?

— Кому?

— Родителям своего первого, то есть бабушке с дедушкой.

— Он что, теперь у вас не живет?

— Сейчас каникулы, он живет у них. Меня ей воспитывать незачем. Мебель менять надоело. Решила поразвлечься с твоим плейбоем. Не поделилась со мной, теперь отцу неприятности… — Танька шутила, однако в ее голосе чувствовалась тревога. — Влад потом еще раз звонил при мне учителю, поблагодарил за ключи и сказал, что уезжает в Италию.

— Как ты догадалась, что она уехала с ним?

— «Хороший вопрос!» — так мой учитель музыки любит говорить. Я бы не догадалась, если бы она одновременно не собралась на тот же показ. Папка все время на работе. Моя мама сказала, что от такого каждая сбежит. Женщинами нужно заниматься. А он что?

— Таня, а твоя мама кто? — впервые поинтересовалась я. Чувствовалось, что девочка без нее тоскует.