Не ангел хранитель (СИ) - Рам Янка "Янка-Ra"

— Пограничник! Нет, Федерико, не убеждай меня. Мне нужно туда! Вдруг ему нужна помощь?!

— Сколько суток прошло? Если он не смог помочь себе сам, то уже наверняка мёртв.

— Я ударю тебя сейчас!

— Всё-всё… — на секунду отрывает он руки от руля. — Едем… Не истери! Я понимаю, что ты ему благодарна, однако…

— Да причем тут благодарность… я люблю его, понимаешь?!

— Боги, детка, я ничего не понимаю. Ты же пару дней его знаешь!

— Восемь месяцев, на самом деле.

И, чтобы не сойти с ума, по дороге, я снова ему рассказываю.

— Он тебя там?!.. — округляет он глаза. — Мм…

— Нет! Боже мой. Скорей уж я его, — закрываю глаза, покрываясь румянцем.

Нет, мне не стыдно! Он просто мечта. Самый-самый…

Хотя стыдно, да. Так как неизвестно, что с папой, а я там… с ним… кончала, как озабоченная, вместо того, чтобы что-то делать.

И я опять рассказываю, рассказываю… чтобы остановить все свои страшные мысли.

— Колбино!! — вскрикиваю я, когда мы проезжаем нужный поворот.

— Господи, — хватается за сердце Федерико. Тормозит, сдаётся назад.

Внутренне замерев, я уговариваю себя не впадать в истерику. Мы едем мимо только начатых строек… огороженных участков…

— Там… у леса… где-то там…

На улице уже сумерки. С гравийки мы выезжаем на землянную дорогу, и вдалеке я вижу недостроенный двухэтажный коттедж.

— Вон он.

В тени сосен темнота становится еще гуще. Выскакиваю, кажется, вперед, чем Федерико успевает притормозить.

— Саша! — лечу к забору. Ворота закрыты. Слышу агрессивный лай Тары. Вздрагиваю всем телом, волна удушливого жара идет по телу, сдавливая горло. Я вся покрываясь потом. Вытираю ладони об плащ. Делаю шаг назад.

Нет…Она там, за забором, и это не остановит меня сейчас.

Я снова кричу его. Видимо, узнав мой голос, Тара меняет свои интонации. Лает она теперь скорее призывно, без грозного рычания, с поскуливанием.

— Тара, миленькая… — луплю ладонями по двери в высоком заборе. — Что с Сашей? Где он?!

Перестав лаять, Тара просто жалобно скулит.

— Федерико… Мы должны попасть за этот забор.

— Николь… не сходи с ума. Сторожевая собака. Она порвёт нас!

— Она меня знает.

— А меня нет! К тому же ты грохнешься в обморок на подходе и умрешь от разрыва сердца. Два трупа! Как они смогут ему там помочь?!

Да, это так…

— Ну, а вдруг он без сознания? Вдруг нужна помощь!

— Нет, Николь, нет! Все! Ты сошла с ума! Мы едем к юристам, а они уже отправляют сюда своих людей. Его там может и не быть, в конце концов!

— А если будет уже поздно?! Это не один час, и даже не два! Мне надо посмотреть машина там или нет. Если машины нет, значит Саша уехал. И, обещаю, мы уедем тоже!

Поднимаю взгляд на высокий забор.

— Давай, я залезу на капот и загляну…

— Сумасшедшая русская! — причитает Федерико. Но увидев, что я сбрасываю каблуки, подаёт мне руку.

Стоя на капоте, держусь за край забора и немного подтягиваюсь. Острая жесть режет пальцы.

— Машина во дворе… — шепчу я с ужасом. — Свет не горит…

Вижу край вывороченной и перевернутой клетки. И наклонный навес, прилегающий к забору с этой стороны.

— Перегони машину!

— Зачем?

— Я не все отсюда вижу, стройка закрывает обзор и темно.

Стою босиком на мокрой холодной земле, показывая Федерико, как парковаться. Выслушиваю от него уговоры и интеллигентную ругань.

Плевать…

Сердце моё колотится не меньше, чем при панической атаке.

Перед глазами стоит Сашино разбитое окровавленное лицо и как его тащили… И от страха, что Саша там… и может быть…

Не может! Господи боже мой!

Быстренько забираюсь на капот. Потом встаю на четвереньки на крышу машины, выпрямляюсь в полный рост!

Темно…

— Ника, ты что делаешь?!

Что я делаю?..

Ничего не соображая от паники, я неловко и разрывая край платья, перелажу на навес. Двигаюсь на четвереньках к его краю, чтобы заглянуть за угол. Мало того, что я пытаюсь удержаться на мокрой и скользкой наклонной поверхности, так он еще и ходит ходуном подо мной, явно не рассчитанный на такой вес сверху. Тара носится возле, тревожно поскуливая.

— Тара! Где Саша?! — она, внимательно слушая меня, склоняет голову на бок и стрижет ушами. — Ищи!

Срывается с места, оббегая стройку и возвращается ко мне.

От самого края навеса до земли метра полтора. Поскальзываюсь… пара ногтей ломается. Хватаюсь сбоку за край, кое-как удерживаюсь на месте. Наклоняясь, перевожу взгляд дальше. Замерев вглядываюсь в сумрак.

— Ник!! Ты в порядке?

— Да!

Мой взгляд изучает всё, до чего может дотянуться. И метрах в десяти, у Сашиной машины, на углу стройки, я вижу что-то незнакомое. Какая-то темная куча, которой не было…Брезент? Вглядываюсь и отчётливо вижу подошву мужского ботинка торчащего из-под этого брезента.

С вздрагиваю воплем ужаса и лечу вниз!.. Хлопаюсь спиной о мокрую землю! От шока и боли темнеет в глазах, дыхание перехватывает, верхушки сосен вертятся на фоне сумрачного неба. А когда влажный собачий нос тыкается мне в лицо, я окончательно отключаюсь…

Слышу звук подъезжающей машины.

— Сидеть… — хриплю я насторожившейся Таре. Горло саднит. — Рядом! — повторяю несколько раз, пока не настраиваю связки на звук. Первое слово еще кое-как звучит, на последующие то ли дыхания не хватает, то ли напряжения связок.

Тара нервно смотрит мне в глаза. Слышу голоса Серого и Лехи.

— Свои… Сидеть… — выдавливаю из себя. Голос пропадает, теряя звуки. Но Тара послушно сидит, водит носом по воздуху и предупреждающе порыкивает.

Среди наших армейских кентов всегда ходила такая байка, что друг — это не тот, с кем по приколу побухать, поделиться чем-то. И даже не тот, кто может выручить.

С настоящим другом ты можешь видеться раз в несколько лет, но когда ты позвонишь ему и скажешь, братан, я человека убил, надо помочь закопать, он спросит только — куда ехать и есть ли лопата.

И два друга у меня есть точно. Потому что, не задавая лишних вопросов, Леха и Серый, переглянувшись, начинают решать проблему.

Обыскивают трупы, находят ключи от наручников.

— Серьёзная у тебя подружка, — смотрит Таре в глаза Серый. — Мы свои. Свои. Не волнуйся. Вот, видишь? — протягивает мне медленно руку. Тара опасно скалится. Жму. Медленно отпускает.

Пацаны тоже умеют работать с собаками.

Отстегивают меня. Треплю по холке Тару.

— Сань, брезент есть?

Показываю на свернутый чехол для тачки. Положив рядом два трупа так, чтобы не было видно, со стороны забора, накрывают брезентом.

Едва дохожу до душа. В голове колокол…

Включаю воду, смываю кровь. Лицо все ноет и щиплет.

Держась за стенку душевой разворачиваюсь.

— Губу зашить надо, — морщится Леха. — На клыке прямо порвалась.

Трогаю языком опухшее мясо. Антисептик нужен. В глазах звезды… стекают по стене вниз.

— О, братан…

Морщась, позволяю протереть им мои ссадины, обнаруженным абсентом. Раны уже воспалились, я чувствую, что перекошено лицо.

— Ну, рассказывай…

— Нику забрали… — почти беззвучно шепчу я.

— Отец?

Отрицательно кручу головой.

— Кто?

Говорить еще очень сложно, и я достаю телефон. Открываю новости про смерть Градского.

Общими мазками описываю ситуацию.

— Ты думаешь её убьют?

Подумав, отрицательно качаю головой.

Пишу: "Хотели бы убить, быстро бы убрали нас обоих прямо здесь. В наследство она полноценно вступит через полгода, значит, переписать на них ничего пока не может. А еще… там, мать этого ушлёпка велела ему притормозить Николь, чтобы она, судя по всему, не попала в этот момент под раздачу киллеров. А он не успел.".

— А нахрен она им тогда?

"Надо съездить, поинтересоваться…"

Перепугавшийся Тайсон поскуливает, спрятавшись под недостроенным крыльцом коттеджа. Вытаскиваю его. Погладив, отдаю на реанимацию Таре.