Вайолетт Лайонз - В обмен на рай

— О Лоренцо? — Достаточно было услышать, как его имя пробубнил какой-то пьяный увалень, чтобы это пробило брешь в доспехах, которые она надевала на себя во время работы. — И что вы...

— Все знают, что вы его содержанка и продались самому богатому покупателю. — Рука, лежавшая на ее плече, неуклюже задвигалась, и Джесс застыла от ужаса. — Но теперь он бросил вас, и вполне естественно, что вы ищете другого доброго папочку.

— Нет...

Ее протест не был услышан. Рука, державшая подбородок, крепко сжалась, большой палец начал елозить по ее губам; тем временем вторая рука скользнула по спине и начала изучать ее бедра и ягодицы. Джесс пришлось приложить немалые усилия, чтобы вырваться из цепких объятий.

— Я сказала «нет»! — решительно заявила Джесс, видя, что все попытки сохранить вежливость тщетны. — И говорю совершенно серьезно. Ну, ты, мерзкая вошь, немедленно убери руки! Меня тошнит от твоих прикосновений!

Она поняла свою ошибку, только тогда, когда увидела, как изменилось выражение лица Стоу.

— Что это значит? — прорычал он. — Выходит, я для тебя недостаточно хорош? То есть недостаточно богат? Вот что, милочка, может, у меня нет миллионов твоего итальянца, но как мужчина я ему ничуть не уступлю и докажу это....

Джесс слишком поздно осознала грозившую ей опасность. Двигаясь с удивительной скоростью, Фред схватил ее и грубо прижал к себе.

Подчиняясь инстинкту, Джесс лягнула его и ощутила ликование, услышав сдавленный крик боли. Секундного замешательства Стоу было достаточно, чтобы она вырвалась. Но отступить без потерь не удалось. Кольцо-печатка, которое носил Фред, больно оцарапало кожу, а затем раздался треск, говоривший о том, что свобода досталась ей дорогой ценой: верх платья был порван.

Однако Джесс не было до этого дела. Она думала только об одном: как оказаться подальше от Стоу. Фред уже пришел в себя, и она слышала позади тяжелые шаги и зычный голос, звавший ее по имени. Он перекрывал ей путь к двери гостиницы. Испуганная Джесс обратилась в бегство.

Она не имела представления, сколько времени бежала и в каком направлении, но когда паника ослабела, стало ясно, что преследователь остался далеко позади. Во всяком случае, на улице его не было. И только тут она смутно вспомнила, что Стоу споткнулся и упал ничком.

Но где она? Куда ее завело беспорядочное бегство? Не попала ли она из огня в полымя?

Оглядевшись по сторонам, Джесс удивилась. Место оказалось знакомым. Она много раз была здесь раньше. В доме, который стоял перед ней, Джесс собиралась жить после замужества. Именно здесь у Лоренцо была квартира.

Лоренцо. Уже в его имени заключался призыв, обещание, защита от опасности. Она оказалась здесь не случайно. Ее привел сюда инстинкт маленького загнанного зверька, бегущего к дому. Только здесь она могла чувствовать себя в безопасности.

Ей больше не было дела ни до свадьбы, ни до длительной связи. Джесс знала только одно: ей нужен Лоренцо. Лишь он может заполнить пустоту, скопившуюся в ее душе. Ей были нужны его руки и сильное плечо, на которое можно опереться. Если он сможет дать ей только это, она будет рада и счастлива по гроб жизни. Потому что истина заключается в том, что она не может без него жить.

— Пожалуйста, пусть он окажется дома! — взмолилась она, нажимая на кнопку домофона. — Боже милосердный, пожалуйста, пожалуйста!

— Да? — коротко спросили ее.

Конечно, Лоренцо сердился, что его отвлекали от работы. И все же донесшийся из микрофона голос был чудесным. Самым лучшим на свете.

— Лоренцо... Это Джесс.

Даже на расстоянии она почувствовала, что невидимый Лоренцо тут же отпрянул и ощутил желание бросить трубку.

— Пожалуйста! — торопливо сказала она. — Пожалуйста, впусти меня! Ты... ты мне нужен.

Молчание, последовавшее после этих слов, казалось ей бесконечным. Сердце Джесс стучало с перебоями. А затем, когда она уже убедила себя, что ее прогонят, послышался вздох досады и раздражения.

— Поднимайся, — только и сказал он, нажимая на кнопку, которая открывала замок.

Пока она добралась до пентхауса[2], прошла целая вечность, хотя лифт был скоростным. По дороге наверх Джесс вспомнила их последнюю встречу, когда Лоренцо против воли признался, что боится замкнутых пространств.

О Господи, что заставило человека, который ненавидит лифты, купить квартиру на последнем этаже высотного здания? Может быть, таким образом Лоренцо пытался доказать, что в состоянии побороть страх или, как он выразился, не позволить страху овладеть им.

Когда лифт наконец остановился и Джесс спотыкаясь выбралась в ярко освещенный коридор, она все еще не нашла ответа на этот вопрос.

Лоренцо уже ждал ее. Против обыкновения, на нем были белая майка и джинсы, а выражение лица напоминало грозовую тучу.

— Что за?.. — грозно начал Скарабелли, но тут же увидел, в каком она виде, и смягчился.

— Джесс! — совсем другим тоном сказал он. — Какого черта? Что с тобой приключилось?

Его сочувствие стало той соломинкой, которая сломала спину верблюда. Из глаз долго сдерживавшейся Джесс ручьем хлынули слезы. Они неудержимо заструились по ее щекам, ослепили, так что пришлось протянуть руки и искать Лоренцо на ощупь.

— Джесс!

Сильные, теплые ладони обхватили ее запястья, и через мгновение она оказалась в надежных объятиях Скарабелли. Казалось, мечта стала явью. Нет, все ее мечты стали явью. И она сама не смогла бы сказать, почему так отчаянно рыдает — то ли от пережитого страха, то ли от радости, что наконец вернулась домой.

Она не помнила, как Лоренцо провел ее в квартиру, усадил на диван и сел рядом. Главным было другое — его молчаливое сочувствие и поддержка. Он обнимал ее, нежно гладил по волосам и терпеливо ждал, когда иссякнет поток слез.

Наконец рыдания утихли, сменившись всхлипываниями и икотой. Услышав, что Джесс неэлегантно шмыгает носом, Скарабелли вынул пачку бумажных салфеток, сунул несколько штук в ее вялую руку, а остальными вытер мокрые щеки.

— Ты можешь говорить? — мягко спросил он. — Можешь сказать мне, что случилось?

Эта мягкость окончательно добила ее. Джесс лишилась дара речи и только отчаянно замотала головой.

— Господи, Джесс! Ты должна что-нибудь сказать! Ты прибежала сюда испуганная до полусмерти, дрожишь как осиновый лист и не говоришь, почему! О Боже!..

Он осекся и покачал головой, досадуя на собственную глупость.

— Извини. Я понимаю, тебе не до того. Прости меня, милая...

Удивительно, но эти слова подействовали на Джесс совсем не так, как можно было ожидать. Услышав в его тоне непритворную нежность и что-то похожее на отчаяние, молодая женщина очнулась от страха.