Случайная жена, или Наследство в подарок (СИ) - Касс Вероника

Лишь спустя полгода, когда ко мне начала возвращаться память и я узнал, что никакой на самом деле не Хабаров, до меня дошла вся суть его угроз. Буду сидеть тихо, помалкивая, и он не тронет тех, кто мне дорог. Вот и весь расклад.

— Ты мог связаться со мной. Мог!

— Не помню, чтобы у тебя было какое-либо влияние на отца. — Я поморщился.

— Мог рассказать все матери.

— Раз ты такой смелый, пошел бы сам и рассказал. А что?

— Я не нашел ни одной прямой улики. — Рус склонил голову, подперев ее ладонями.

— У меня тоже не осталось ни одной прямой улики, если ты об этом. Я сам же их все и уничтожил. Алкоголь все же зло, — развел руками, вспоминая, как сжег все, что нашел для меня детектив. До последнего не хотелось верить. Не хотелось знать такую правду.

— Не перегибай. Лучше собирай свое шмотье, в Москву едем вместе.

— Воскрешать меня будешь? — рассмеялся я и тут же совершенно серьезно добавил: — Я не поеду.

— Ты понимаешь, что он не оставит тебя в покое? Он узнает. Может, уже знает.

— И что? Грудью меня прикрывать будешь? Знаешь, как я устал от этого всего. Не знаешь? — Я часто закивал и внезапно заметил, как в глазах встала странная мутная пленка, лишь проморгавшись, почувствовал стекающую на щеку слезу. Быстро ее вытер и прикрыл глаза, загоняя все свои эмоции вглубь себя.

Проще всего в этой жизни строить из себя беззаботного разгильдяя, намного тяжелее оставаться им и внутри. Я долго жил своей работой, творчеством, довольствовался тем, что наконец-то нашел себя, свое призвание. И, возможно, прожил бы так еще очень и очень долго, если бы не встретил девушку, напомнившую мне об Авроре, о том, что я ее так и не забыл. Ни разу не пытался найти, узнать хоть что-то о ней, чтобы не сделать себе больнее, но все же помнил. А вчера у меня просто сорвало крышу, стоило ей только воинственно нахмурить брови и ткнуть в мою грудь аккуратным тонким пальчиком — все. Я потерялся, словно отправился на десять лет назад. Всего на мгновение, но такое долгожданное.

— Я никуда не поеду. Все. Вопрос решенный. Когда зверя загоняешь в угол, он может сделать все, что угодно. Я не хочу никого подставлять.

— Не понимаю тебя…

— Он угрожал Олегу и Рори.

— А ты так и поверил.

— Нет, ты, конечно, можешь думать до последнего, что твой отец не настолько плох, но я спешу тебя огорчить.

— Он сдал. Последние годы почти не управляет бизнесом.

— Да ты что? — я наигранно удивился. — А я-то думал, чего это ты петь начал.

У брата всегда была слабость к музыке, и если раньше он записывал песни, но никогда не продвигал их, то последние четыре года у всех его треков была мощнейшая рекламная поддержка и звучали они из каждого динамика нашей страны.

— Не твое дело, — резко ответил он, сверля меня взглядом. — Хочешь, чтобы мама сюда приехала? Я расскажу. Уж не переживай. Или ты настолько эгоистичная тварь, что даже не хочешь встретиться с собственной дочерью?

— Не тебе меня судить, — приглушенно ответил, чувствуя, как болит в груди: брат нашел самую болезненную точку.

— Я пошел к Авроре, у тебя есть день на сборы. И, знаешь, я рад был бы тебя обнять, по-братски похлопать по плечу. Но не стану. Потому что видел Аврору все эти годы. Если все мы пережили твою смерть, то она нет. А то, как ты с ней разговаривал сегодня, просто отвратительно.

— Давай ты учить меня не будешь, — огрызнулся, понимая, что я облажался. Брату не было смысла врать. Никакого. Но откуда я мог знать, что жизнерадостная девочка-солнце зациклится на мне, превратив это в свое горе, и не воспользуется предоставленным шансом на жизнь, о которой она мечтала. Хотя по ее виду было понятно, что она все же воспользовалась, но счастья так и не обрела. И в этом была только моя вина. Тут Руслан был как никогда прав.

Брат вернулся настолько быстро, что я даже не успел уйти.

— Что? Не пустила? — усмехнулся и сделал еще один глоток крепкой янтарной жидкости.

— Уехала.

— В смысле?

— В прямом. Уехала в Москву. Ты все еще не хочешь возвращаться?

Я промолчал. Допил залпом то, что оставалось на дне.

— Ты, конечно, знаешь свою жену не настолько хорошо, как я, — Рус намеренно выделил слово «жена», — но даже тебе должно быть понятно, что она может наделать глупостей. В этом Авроре нет равных.

Кинул наличку бармену и спрыгнул со стула, забрав с собой йогурт Авроры. Покрутил пачку: вишневый. Возможно, он сможет помочь мне пережить полет.

Прилетев в Москву, я никому об этом не сообщила. Время близилось к вечеру, а потому, решив не беспокоить дочь и Залесскую-Вострову, я поехала не к ним домой, а в свою квартиру. Только вот в лифт так и не зашла, остановилась у него и тут же зашагала в обратную сторону по парковке к своей машине, катя следом за собой чемодан. А потом все как по накатанной, такой привычный для меня маршрут именно тогда, когда я в полубессознательном состоянии.

Вошла в квартиру Богдана, захлопнула дверь и, не разуваясь, прошагала до гостиной. Осела на пол у дивана, на ковер с высоким рыжим ворсом. Когда Ульяше был год, я купила точно такой же взамен тому, что когда-то выбросила на мусорку.

Вместо этого ковра надо было выкинуть на помойку все воспоминания о Богдане. Только я почему-то не сделала этого тогда и не делала сейчас.

Прикрыла глаза, откинула голову на диван и попыталась отстраниться от всех этих изматывающих душу мыслей. Они словно навозные мухи роились в моей голове, никак не оставляя в покое. И да. Дерьма сейчас в моих мозгах было просто предостаточно.

Потянулась в карман за телефоном, успела лишь увидеть, что уже было начало восьмого. Смартфон тут же погас. Нужно было вернуться в машину. Включить телефон на зарядку. Нужно было.

Еще лучше выкинуть ключи от этой квартиры куда подальше. Или сделать здесь наконец-то ремонт. К чертовой матери поменять все и не оставить ничего-ничего, что напоминало бы мне о Богдане. Я опять прикрыла глаза и, кажется, выпала из реальности.

Пришла в себя от звука дверного хлопка, быстро огляделась и поднялась с пола. За окнами было уже темно. Наверное, я уснула. Дурацкое состояние: я все еще была странно заторможенной и мыслями, и действиями.

На пороге показался Богдан, взлохмаченный и усталый, но с горящими глазами.

— Как неожиданно. — Я взмахнула руками, разводя их в стороны, и грохнулась обратно на пол. На уже привычное мне место.

— Ты купила ковер, — хрипло ответил он и, видимо не чувствуя за собой ни капли вины, присел рядом со мной, также опираясь спиной на диван.

Как когда-то. Как, мать твою, когда-то!

— Как ты сюда попал? — я проигнорировала его вопрос. Не хотелось комментировать его память, особенно на такие мелочи. Это было больно.

— Руслан дал мне ключи, сам он поехал в твою квартиру, где ты живешь с… — Богдан замолчал, а я поняла, что ему тоже тяжело. Не мне одной больно. Только вот легче почему-то не стало. Ни капельки.

— С нашей дочерью живу. Да. Так бывает, — хмыкнула я и прикрыла лицо ладонями. Сдерживать слезы больше не было сил, особенно после того, как Богдан быстро притянул меня, уложил мою голову себе на грудь и крепко прижал ее ладонью, не давая мне вырваться. Да и не пыталась я. Я просто расплакалась еще сильнее.

— Прости, Рыжик, — шепнул он, продолжая гладить меня по волосам. — Я и представить не мог, что для тебя все это будет настолько тяжело. Я решил, что раз ты тогда ушла без проблем, то и дальше у тебя все будет хорошо.

— Ага, — закивала я, чувствуя, как соленые слезы начали наполнять рот. — А о чем ты думал? Скажи, пожалуйста. Кроме себя, конечно, — я заикалась и всхлипывала, но все же говорила, не молчала о том, что целый день грызло меня. — О братьях? О матери?

— О них я как раз таки и думал. Ты же не знаешь ничего…

Богдан взял меня за лицо, приподнимая его и заглядывая в глаза. А потом начал рассказывать медленно и с трудом, так, словно каждое слово пропускал через себя и оно отдавало ему болью.