Барбара Хоуэлл - Прогулочки на чужом горбу

— Моя сестра пригласила меня к себе в Лос-Анджелес, — сказала Джой пока его не было. — Она заплатила за мой билет. Ее дела в последнее время идут довольно неплохо. Хочет, чтобы я посмотрела ее дом, бассейн, познакомилась с ее новым мужем. Он режиссер на телевидении. И я подумала — отчего бы не прокатиться? Мне необходимо переменить обстановку.

— А дети у нее есть?

— Два сына от первого брака.

— Тогда замечательно.

— Племянники — это то, что надо. Ответственности за них не несешь, а позабавиться можно.

— Да-а. — Словно и речь никогда не заходила о том, как она жаждет собственных детей.

Вернулся Скотт с фужером.

— Когда ты покидаешь нас?

— Ты имеешь в виду свою квартиру?

— Нет. Когда ты едешь в Калифорнию?

— Послезавтра. Мебель я сдам на хранение, а квартиру оставляю — и так не сегодня-завтра меня выселят.

Она села, взбила волосы. Они были чистыми, и перистые завитки у лба имели веселый и бодрый вид. Всем своим поведением она давала понять, что теперь, подбив бабки, она намерена переместиться на другие пастбища, ближе к западу и более солнечные.

— Муж моей сестры говорит, что хотел бы снять серию короткометражных фильмов по «Ответному поцелую судьбы». Вы теперь вместе, да?

Она так мастерски вплела воедино этот вопрос и заявление насчет фильмов, что все это можно было прямо вписать в телевизионную комедию.

— Нет, мы не вместе, — быстро ответила я. — Я пришла сюда за тем, чтобы выразить Скотту свое негодование по поводу того, что он использовал тебя.

— И что?

— И замолчала. Замолчала за несколько минут до твоего прихода.

— Так вот просто и замолчала?

— Ага.

С того вечера у Скотта прошло четыре месяца. Кеннет работает над проектом торгового центра в долине Гудзона, местные муниципальные службы против, но я уверена, что проект будет принят. Гарольд уехал в Испанию, у него там какой-то особый летний курс. А Роберта в Нью-Хэмпшире, работает воспитательницей в летнем лагере, в том самом, в котором когда-то отдыхала сама. В промежутках между встречами с агентами по продаже недвижимости в связи с покупкой земельного участка в Хэмптоне я хожу на занятия в Студенческую лигу искусств. Я записалась в натурный класс и снова учусь изображать человеческие фигуры.

Джой в Калифорнии сочиняет новый сценарий по своей книге «Ответный поцелуй судьбы», той самой, ради которой Фредерик У орт угробил все свои сбережения и карьеру. Поскольку она до сих пор не писала сценариев, ей помогает в этом деле муж сестры — несчастненький, он так устал от своей жены.

— Он такой милашка, Мадлен, — сообщила она, позвонив сегодня утром из Калифорнии. — Настоящий плюшевый медвежонок, с седой пушистой бородой и кругленьким упругим животиком. Так и хочется надавить на него, чтобы он зарычал.

— И ты давишь?

— Иногда. О Господи, узнай об этом моя сестрица, она бы меня прикончила на месте.

У нее была полночь, у нас три часа утра, ну да ничего. Все равно я не спала. Последнее время я вообще сплю плохо. Слишком много размышляю.

— Знаешь, а ведь она и вправду может это сделать, — сказала я.

— Что?

— Убить тебя.

— Не говори так. У меня от этого мурашки ползут по коже.

— А почему бы нет? Рано или поздно ты так выведешь кого-нибудь из себя, что человек не выдержит, замахнется и…

— Большое спасибо.

— Но я этого не сделаю никогда. Ручаюсь. Теперь, когда я понимаю тебя, я не держу на тебя зла. В какой-то мере я даже восхищаюсь тем, как многого ты сумела достичь. По-моему, просто замечательно, что по твоей книге ставят фильм.

— Телесериал, а не фильм. Это гораздо лучше, потому что он рассчитан на более широкую аудиторию, а значит тираж книги станет выше.

— Скажи мне, ты говорила со Скоттом? — спросила я.

— Нет, ни разу после той встречи у него на квартире. — Она не поинтересовалась, виделась ли я с ним. Ее это уже не волновало.

Тогда, у Скотта, после того как она опорожнила свой фужер с перье, я спросила у нее, почему она сказала мне, что его книга направлена против Маризы, но ей даже в голову не пришло извиниться. «Наверно, я неправильно поняла, — только и заметила она своим тоненьким голоском пятилетней девочки. — У меня в голове все перемешалось, когда Скотт сообщил мне, что продал свою книгу Франни. Я тогда была очень расстроена, а он торопился на встречу с ней». И в таком же духе, при этом она беспрестанно поправляла складки на своей викторианской рубашке и приглаживала и без того уложенные волосы.

— Разве тебе не любопытно узнать, что написано на последних пятистах страницах его книги? — спросила я ее сегодня.

— Нет. В общем-то, не очень.

Он для нее словно переселился на другую планету. Примечательно, что она ни словом не упомянула о племянниках. Казалось бы, женщина, столь жаждущая материнства… но, с другой стороны, признаваясь мне в своем страстном желании иметь детей, она опять-таки пыталась вызвать во мне сочувствие к ней, заставить меня почувствовать себя более привилегированной, более удачливой, чем она. И в конечном итоге — виноватой. В сущности, ее стратегия остается все той же, меняются лишь слова и ситуации.

— И ты так просто вычеркнула его из своей жизни? — спросила я.

— Видимо, так.

— И снова вышла на тропу. Все же подумай над тем, что я тебе сказала. Берегись!

— О Господи!

Но с Джой никогда ничего ни случится. Я излишне сгустила краски. Сотни и тысячи подобных ей авантюристок бродят по пятидесяти нашим штатам, изображая из себя мучениц, внушая окружающим чувство вины, лестью и хитростью добиваясь выгод для себя.

Не одна она такова. В сущности, она олицетворяет собой некий тип женщины. Очень живучий тип. Воплощающий основные черты рабской психологии. Ницше был неправ, утверждая, что христиане являются главными носителями морали рабов: при всей своей приверженности к униженности и подчинению авторитету, они, по крайней мере, имеют некоторое представление о добродетели и самоотверженности. На самом деле мораль эту исповедуют Джой и такие как она. И что самое трагичное — в большинстве своем это женщины.

Еще более печально то, что приемы, используемые ими, оказываются довольно эффективными. Их способ зарабатывать на жизнь плодотворен. И если теперь Джой не у дел, то она все же имела свой кусок пирога в течение долгого времени. У нее достало ума сообразить, что демонстрируя свою женскую уязвленность, она может получать мужчин, женщин, бесплатное жилье, поездки на побережье Карибского моря и обильную, сытую кормежку. Кроме того, ее мазохизм пользовался большим спросом, и в лучшие годы своей писательской карьеры она сумела выжать из него каждый причитающийся ей грош.