Покорённый (СИ) - Гертье Катрин

Неожиданно шум в помещении стихает, многие из приглашенных замолкают, и мы с девушкой, привлеченные внезапным изменением, оглядываемся, стараясь понять, что стало причиной тишины.

В зале распахиваются массивные двери, и в помещение постепенно входят те, кто был на сегодняшнем собрании. И одной из первых мы замечаем мило улыбающуюся гостям Оливию.

Когда все собираются в заполненном до отказа помещении для фуршета, хозяйка, быстро окинув взглядом присутствующих, выходит в середину и громко сообщает о том, что по такому торжественному случаю для всех гостей приготовлен банкетный зал и, указав направление, предлагает пройти туда, чтобы отпраздновать событие.

Медленно толпа продвигается к одной из распахнутых настежь боковых дверей. Я же, не отрывая взгляда от Оливии, направляюсь к ней, не сразу замечая, что Амалия за мной не следует.

— Как все прошло? — нетерпеливо интересуюсь я, едва подойдя к девушке.

— Пока все идет по плану, — отвечает она, довольно улыбаясь.

— Видела? Амалия тоже здесь, — добавляю я, ища глазами блондинку и находя ее рядом с матерью.

На самом деле, учитывая сложившиеся обстоятельства, лично мне бы не хотелось, чтобы Амалия была сегодня на этом торжестве, понимая, что после задержания ее матери благодаря вмешательству сестры их отношения могут сильно охладеть. А Оливии очень нужна родственная поддержка, да и Амалии тоже. Они так уж точно не виновны в конфликтах и поступках своих матерей и должны несмотря ни на что держаться вместе.

— Да, идем, — соглашается брюнетка, едва скользнув взглядом по компании дам во главе с Вивьен.

Хоть со стороны и выглядит этот жест, словно она посмотрела на них случайно, но я чувствую, как хозяйка напряглась. С виду же девушка держится спокойно и собранно.

Так, рука об руку, мы с Оливией входим в просторный светлый зал с хрустальными люстрами, расшитыми золотом занавесками на больших окнах и длинными столами, расположенными вдоль стен п-образной формой, накрытыми белыми скатертями, на которых уже расставлены угощения для приглашенных.

Хозяйка ведет меня к самому дальнему из них, и мы рассаживаемся в его центре. Рядом устраиваются дамы со своими сопровождающими мужчинами, — по-видимому сторонницы моей хозяйки. На это указывает их явно приподнятое настроение, улыбки и обмен поздравлениями в победе Оливии в ходе выборов.

Пока дамы общаются между собой, я, пододвинув стул поближе к столу и устраиваясь поудобнее, осматриваюсь вокруг: в помещении царит суета и гомон голосов. Взглядом скольжу по собравшимся, подмечая, что прибывшие на торжество представители правопорядка размещаются почти с краю одного из столов, у самого входа в банкетный зал.

Невольно ищу глазами Вивьен и Амалию. Мать девушки определенно не в самом лучшем расположении духа и она, даже не пытаясь это скрыть, косится в сторону нашего стола, переговариваясь со своими подругами. Амалия, которая сидит рядом с матерью, в разговор не вступает, но выглядит слегка подавленной. Наверное, причиной является поражение Вивьен на выборах и ее взвинченное настроение.

Постепенно все стихает. Заметив, что собравшиеся разместились, Оливия, бросив на меня быстрый взгляд, поднимается с места и беря со стола бокал, стучит по нему вилочкой, привлекая к себе внимание, а затем громко, чтобы слышали все, начинает произносить речь:

— Спасибо всем, кто пришел на это торжественное мероприятие. Мне приятно видеть вас. Хочу поблагодарить за оказанную честь и доверие управлять островом. Буду делать это с достоинством, как прежде, — моя мать. И в этот знаменательный день, дабы почтить память о ней и ее заслугах, я предлагаю выпить ее любимый напиток.

Словно по команде, официанты, которые находились позади праздничных столов, беря в руки кофейники, что прежде стояли на тележках, теснящихся к стенам, приближаются к присутствующим и разливают напиток по заранее приготовленным чашкам.

Не давая опомниться или отказаться от предложенного угощения, Оливия, которая, едва выждав короткую паузу лишь для того, чтобы персонал выполнил свою работу, продолжает:

— К моему большому сожалению, эти выборы состоялись не по причине добровольного сложения полномочий предыдущей главой острова, а по причине ее кончины. Думаю, все присутствующие согласятся, что мать была выдающейся женщиной: умной, сильной, умеющей ставить перед собой цели и достигать их. Но и у нее были свои маленькие слабости… — Оливия на секунду замолкает. — Например, она любила особый сорт кофе. И я всех сегодня прошу почтить память, выпив чашечку ее любимого напитка. У меня осталась баночка этого кофе… Именно та, из которой она заварила свою последнюю чашку… Мне кажется, допить ее будет прекрасным символом прощания. — Оливия берет напиток, ловко поставленный перед ней, как и перед всеми другими гостями, официантами. — За Мадлен Сандерс!

В помещении ненадолго повисает тишина. Присутствующие, немного помедлив, берут со столов напитки, приподнимая их в знак уважения и почтения усопшей, намереваясь сделать глоток. Мое же внимание все это время целиком и полностью приковано к Вивьен. Заслышав имя матери хозяйки, она недовольно морщится, но тем не менее берет со стола чашку и, как ни в чем не бывало, подносит ее к губам, последовав примеру остальных.

Но сделать глоток Вивьен не успевает, из ее пальцев, совершенно неожиданно, напиток выбивает, сидящая рядом с ней Амалия.

Женщина пораженно ахает, едва успевая понять, что произошло. Чашка, выпавшая из ее рук, со звоном падает на стол, и окатив владелицу и рядом сидящих женщин брызгами, разбивается.

— Ты что творишь? — недовольно рычит она, поворачиваясь к дочери.

В помещении повисает тишина; присутствующие: кто с интересом, кто с любопытством, наблюдают за происходящим, затаив дыхание. Но, не замечая реакции вокруг себя, родственницы сверлят друг друга взглядом и через секунду, Амалия, сорвавшись, едва не крича на мать, произносит:

— Ты что, не понимаешь? Это тот самый напиток!

— Ты что несешь? — не сдается Вивьен, распаляясь еще больше.

— Он отравлен!

— Замолчи немедленно, идиотка! — сквозь зубы цедит женщина, грозно метая молнии взглядом в дочь.

— Нет! — выкрикивает та, вскакивая со своего места. — С меня хватит! Хватит уже молчать, хватит терпеть! Сколько лет ты уже прозябаешь на вторых ролях? Двадцать? Тридцать? Сколько лет ты тихо ненавидела Мадлен? А?

— Амалия больше не сло… — пытается прервать эту тираду Вивьен, но ей не удается.

— Нет уж! Я доскажу! — переходя на крик, выдает Амалия. — Ты сидела, терпела и бездействовала. Когда отец бегал к ней, будучи женатым на тебе, когда развелся с тобой, потому что так было удобней, когда подарил ей управление островом, когда он пропускал мои дни рождения, потому что у Мадлен в этот день прием! Сидела! Терпела! Молчала! И ничего не делала! Потому что кишка у тебя тонка! А я сделала! Избавилась от этой мерзкой стервы. Тебе оставалось только выборы выиграть. И что? Ты даже этого не смогла! Кто из нас идиотка? А, мама?

Все присутствующие пораженно ахают, услышав признание Амалии. Я, как и все, не ожидавший услышать подобного от блондинки, шокировано хватаю воздух ртом, не отрывая округлившихся глаз от девушки. Рядом со мной на стул оседает Оливия. Понимая, что для нее сейчас значит эта сцена, перевожу на хозяйку встревоженный взгляд, беру, в миг похолодевшую, дрожащую ладонь побледневшей хозяйки в свою руку и с силой сжимаю. Не представляя, как еще могу поддержать ее в этот момент.

Все пошло совсем не так, как предполагалось. Мы никогда бы не подумали, что такая вечно жизнерадостная Амалия может носить в себе столько зла и желчи, которые совершенно отравили ее душу, подтолкнув к последней черте — убийству. Неужели она тогда оклеветала мать, решив, что могут подозревать ее и решив тем самым отвести от себя подозрение?

Пока гости пребывают в шоке, а Амалия еще не понимает, что только что сама лично призналась в убийстве и не попыталась что-либо предпринять; стражи правопорядка стремительно приближаются к ней, первыми среагировав на происшествие, и схватив девушку за руки, заводят их ей за спину и защелкивают браслеты наручников.