Укрощение строптивых (СИ) - Гриц Лана

- Кир – повторил он – прости меня за все! Прости, что я был таким мудаком.

Я обхватил его за шею и притянул к себе, крепко обняв и прижавшись небритой щекой к его макушке.

- Становится холодно – прошептал я – пойдем, нам еще до города добираться.

- Я и подумать не мог, что ты так сильно втрескался в ту боксершу – сказал Макс, когда мы сели в машину.

- Алису – поправил я младшего брата и завел автомобиль.

- Ну, да – усмехнулся он, пристегивая ремень – Алису.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Я так облажался, Макс – замотал я головой и потер уставшие глаза – я так ее обидел. А все из-за этой гребанной ревности! Не надо было оставлять ее одну.

- Успокойся, брат – он тихонько похлопал меня по плечу – я знаю, что ты не хотел этого! Ты должен сопротивляться. Мы оба наломали дров, и теперь надо поступить по совести.

Дверь так и не открылась. Я встала с кровати, поправила небрежно натянутые штаны, прошла в ванную, умылась, перевязала хвост и направилась вниз. Спускаясь по лестнице, я увидела, что в гостиной был настоящий разгром: на полу валялись куски поломанного столика, вперемешку с подушками от дивана, на плазме рассеивалась мелкая паутина из треснувшего экрана, а возле мини-бара рассыпаны осколки стекла. Кирилла нигде не было, и в квартире царила полнейшая тишина. Подойдя к уцелевшей бутылке, я взяла ее за горлышко и села на диван, скрестив ноги в позе йога. Я сделала глоток янтарной жидкости и скривилась, поднеся ладонь ко рту. Зудящая боль пронзила разбитую губу.

Я смотрела в витражное окно, постоянно поднося дрожащими руками бутылку ко рту. Напиток, попадая внутрь, прожигал гортань. Вот бы он сжег меня полностью. Внутри была пустота, моя личная триумфальная победа закончилась падением на самое дно. Лучше бы он меня ударил, нежели попытался взять насильно без моего согласия. Свою вину за поцелуй я полностью осознавала, но простить такое унижение я не в силах. Тихая слеза потекла по щеке из не моргающего глаза.

Когда напитка осталось всего лишь на несколько глотков, я услышала звук ключа, открывающего входную дверь, вздрогнула и инстинктивно закрыла глаза.

Кирилл обошел диван, посмотрел на бутылку в моих руках и опустился напротив меня на пол, согнул ноги в коленях, обхватив их руками и прислонившись спиной к окну.

В квартире стояла гробовая тишина. Я продолжала пить, а он не сводил с меня глаз. На его лице читалось раскаяние, но смотреть на него больше трех секунд я не смогла и отвела взгляд.

- Из-за такого как ты умерла моя мама – тихим тоном начала я и сделала очередной глоток, заглушающий укоренившуюся боль от воспоминаний – и я вас всех ненавижу! Она работала на двух работах, чтобы прокормить нас. Однажды, она возвращалась домой после тяжелой смены на заводе, на улице была поздняя ночь, и какой-то мужик изнасиловал ее в подворотне. Я тогда не спала, ждала ее и, не переставая, выглядывала в окно, но мамы все не было и не было. Она пришла под утро, с потеками туши на лице, ссадинами и порванной одеждой. Мне было восемь лет, и, конечно, я ничего еще не понимала. Она сказала, что поскользнулась и упала, и что все будет хорошо. Мама знала напавшего на нее ублюдка, он жил в нашем городе. Она не побоялась, пошла в милицию и подала заявление. А этот зверь оказался сыночком прокурора. Избалованным, сука, сыночком прокурора, которому все было дозволено! Ее заставили забрать заявление, а по маленькому городу пошла молва о случившемся. Злобные люди стали показывать на маму пальцами, мол она сама была виновата, спровоцировала бедного и несчастного. Началась настоящая травля. Я до сих пор не понимаю, как такая сильная духом женщина сломалась и смогла пойти на такое. Как-то раз я задержалась в школе, после уроков заигралась с ребятами в казаки-разбойники. Когда я вернулась домой, первое, что я увидела, зайдя в дом – это бездыханное тело мамы, висящее на трубе с удавкой на шее. Ей было всего лишь 29 лет! 29 ЛЕТ, БЛЯТЬ! Эта картина до сих пор стоит перед моими глазами, как будто это было вчера и я помню все в мельчайших подробностях. Я собственными руками снимала ее с петли, плакала и звала, пытаясь разбудить. Потом я долго не могла простить ее за то, что она оставила меня одну в этом гребанном и жестоком мире. Но я ведь была мелкой и многого не знала, а когда я повзрослела, мама Таня мне все рассказала. Внутри меня поселилась разъедающая ненависть и злость! И я захотела отомстить. Навела справки, поспрашивала у людей про этого мудака. Оказалось, кара небесная настигла его раньше меня. Влиятельного папочку поймали на взятке и посадили, а его горячо обожаемый сынуля сторчался как конченый бомж в канаве. Вот и сказочке конец…. Да только это совсем не сказка, к сожалению, а мое мрачное прошлое, с которым я теперь живу.

Окончив свое признание, я сделала последний глоток виски и откинула пустую бутылку в сторону. Кирилл смотрел на меня с сочувствующим видом, но мне не нужна была его жалость. Я открылась ему для того, чтобы он понял, насколько сильную боль мне причинил. Вытерев рукавом щеки, по которым градом скатывались соленые реки и, шмыгнув носом, я попыталась встать с дивана, но от выпитого алкоголя резко закружилась голова и я пошатнулась. Кирилл тут же подскочил с пола и хотел поймать меня.

- Не трогай – быстро убрав руку, злобно прошипела я пьяным голосом.

Он отступил, а я подняла свою куртку с рюкзаком, оделась и направилась к выходу.

- Алиса – взволнованно произнес Кирилл – ты сможешь когда-нибудь простить меня?

Обернувшись, я посмотрела на него глазами, опухшими от слез. Хуже всего было то, что мое тело откликнулось на его тихий и хриплый голос.

- Я понимаю, что сама дала тебе повод для ревности – равнодушным тоном начала я - но не ожидала, что ты поступишь настолько жестоко! Я тебя люблю и ненавижу себя за это! И поэтому я не знаю ответа на твой вопрос.

Не желая больше продолжать разговор, я вышла из квартиры и громко хлопнула дверью.

Когда я вернулась в общежитие, я посильнее натянула капюшон, чтобы никто из ребят не увидел моего лица.

- Эл, где ты была? – вскочила со стула Машка, как только я вошла в комнату – ни ты, ни Сашка не отвечаете на звонки!

Я молча разулась, скинула куртку и рюкзак и, слегка пошатываясь, прошла в комнату.

- Алиса – строгим тоном обратилась ко мне Настя, откладывая глянцевый журнал – ты в порядке?

Сняв капюшон и посмотрев на подруг, я заметила, как широко раскрываются их глаза от увиденного. Вид у меня, конечно, был жалкий: бледная кожа, глаза, красные от слез с темными кругами, растрепанные волосы и опухшая губа. И еще появился этот жуткий перегар.

- Мы с Кириллом расстались – пытаясь сдержать дрожь в голосе, произнесла я и провела ладонями по волосам в направлении хвоста – и я больше не хочу ничего о нем слышать.

- И если ты вздумаешь опять ему помогать – я злобно посмотрела на Настю и указала на нее пальцем – ты мне больше не подруга!

Я развернулась и пошла в ванную, девчонки стояли молча, лишь провожая меня взглядом. Как только за мной закрылась дверь, я сразу же бросилась к крану и на полную открутила рукоятки. В кабинке хлынул сильный напор воды, падая на железный поддон и оставляя после себя громкие звуки. Я медленно разделась, бросила всю одежду в корзину для грязного белья и встала под горячий душ. Взяв мочалку и намылив ее, я стала тщательно смывать присутствие Кирилла со своего тела. Некогда приятная влага опротивела мне. Проведя пальцами между ног, я вспомнила его грубые движения и меня вновь накрыла истерика. Я сползла по мокрому кафелю вниз, а вода смывала вновь проступившие слезы. Здесь я смогла вдоволь нареветься, так как громкий шум заглушал мои нервные всхлипы.

Говорят, человек на 80% состоит из воды. Мне кажется, что за эти два дня через слезы из меня вышла вся влага. Плакать уже не хотелось, я лежала на кровати, полностью укрывшись одеялом, и никуда не выходила. Хорошо, что после соревнований есть день отдыха и не нужно идти на тренировку. Так я хоть смогла спокойно позаниматься самобичеванием и немного восстановить эмоциональное состояние. Думала ли я о Кирилле? Постоянно! Мне хотелось бы повернуть время вспять, и исправить ошибки, которые мы совершили. Мы были оба виноваты в том, что сделали друг с другом. Две израненные души не смогли справиться с бурной волной чувств. И, несмотря на мое внутреннее сопротивление, я не стала бы возвращаться в прошлое, чтобы избежать встречи с Кириллом. Я ни разу не пожалела о нашем знакомстве. Пожалуй, я бы вернулась в тот вечер, когда Сашка меня поцеловал, и не допустила бы этого. Но что сделано, то сделано, назад дороги нет, и теперь каждый из нас разгребает руины внутри себя.