А может, я умею? - Дарья Волкова

Георгий не готовил никакой речи. Он не знал, что скажет ей. Знал только, что должен любой ценой убедить ее… в чем?

Вот в том, что сказал сегодня. Получается, все правильно сказал. Если Иришка ему поверила. Раз едет с ним в машине к нему домой. Машина остановилась на светофоре, и Георгий повернулся к Ирине. В этот раз она не стала игнорировать его взгляд и тоже повернула лицо. Они молча смотрели друг на друга, пока на светофоре не загорелся зеленый. Лишь тогда Георгий отвел свой взгляд от Ирины. От той, которая ему стала необходима. От той, которая станет его женой — как сегодня выяснилось. И будет рядом с ним каждый день — начиная с сегодняшнего.

И все это так правильно. Вот правильно — и все. Все он сегодня сказал и сделал правильно. И Ирка молодец — сдюжила. Ну, почти. Ее бы теперь еще как-то из этого молчаливого ступора вывести.

***

— Знаешь, что у меня есть? — машина припаркована во дворе, у подъезда.

— Триста ослов?

— Помимо них, — Гоша полез в карман, а потом протянул Ирине зажатый кулак. И медленно разжал. — Вот. Ключ от тайной комнаты с сокровищами.

Ее губы дрогнули в слабой улыбке. Вот и отлично. И Георгий открыл дверь машины.

***

Наползла серая туча, день захмурился, раньше времени перетекая в вечер. А на крыше и вовсе гулял порывистый ветер.

— А вот я тут чуть с ума не сошел, когда разгадал твой квест и нашел записку, — Гоша обнял Иру, прижал спиной к своей груди и уперся подбородком в макушку. — Как ты могла так поступить со мной, Ирка?

Она молчала. Только головой двинула — и теперь прижималась виском к его щеке. А потом все же ответила.

— Ты же простил меня?

— Куда я денусь.

И она снова замолчала. Георгию остро захотелось что-то с этим молчанием сделать.

— А помнишь, как на этом же месте мы…

— Что?

— Вот это.

Георгий развернул ее к себе — и поцеловал. Может, это и неправильно. Может, не ко времени сейчас. Хотя целовать любимую женщину — время всегда подходящее. И хватить молчать, Ирка!

Говорить она не начала. Но неожиданно крепко сама притянула его за шею. И отвечала на поцелуй смелыми касаниями губ, и приоткрыла эти губы. И вот двое на крыше сплелись уже совсем плотно и близко. Пусть и молча.

Георгий просунул руку сразу и под ветровку, и под футболку, и с наслаждением почувствовал под ладонями изгиб узкой спины. А другой рукой накрыл небольшую упругую грудь.

— Гоша! — ахнула Ирина. Ну вот, уже не молчим. А он ей отвечать не стал. Он снова целовал ее, гладя грудь и прижимая все плотнее ее бедра к своим.

— Гоша, — попыталась перевести дух Ира. — Гоша, мы же не будем это делать здесь…

— Почему нет? Мы уже делали это здесь… — он переключился с ее рта на шею.

— Гошка! — взвизгнула Ира. Он тоже почувствовал. На шиворот упала первая прохладная капля. Начался дождь.

Но их это не остановило. Они целовались под дождем, пока не промокли. Насквозь. И только после этого сошли с того самого места, которое дважды переменило их судьбы.

***

А дома они отогревались под горячим душем, и снова там целовались. А потом перебрались в постель и занимались любовью — горячо и жадно. А потом лежали, обнявшись.

И снова молчали.

Нет, так не годится.

— Ты будешь меня кормить?

— Я?! — Ира округлила глаза.

— Конечно, ты. Женщина, твое место на кухне.

— Ах, ты!

Он рассмеялся, уворачиваясь от замаха подушкой.

Но подушку Ира так и не кинула, прижала ее к животу и сидела и смотрела на него своими круглыми серыми птичьими глазами.

— Гош, неужели это… вот… все… правда?

— А ты повтори это вслух.

Она смотрела на него внимательно.

— Я тебя люблю… — начала неуверенно.

— Отлично, — кивнул Гоша. — Дальше.

— Ты… меня любишь.

— Точно. Дальше.

— У нас будет семья.

— И это правда.

— И…. — совсем тихо… — и дети.

— В точку, любимая — Георгий обнял ее вместе с подушкой. — Ну что, пойдем кормиться?

— Пойдем! — улыбнулась она. — Знаешь, давно мечтала по-настоящему похозяйничать на твоей кухне.

— Она теперь твоя.

***

— Я тебе говорила, — Ира всхлипывала, а Гоша ее гладил по спине. — Я тебе говорила, что я — сломанная кукла!

— Тише… тише… — он гладили ее по спине. — Все хорошо.

Их браку уже два года. И все в нем прекрасно. И быт, и постель, и общие интересы, и отношения с родственниками. Кроме одного. Упорного желания Иры зачать ребенка. Гоша принял это желание как данность. Они прошли все обследования — оба, и Ирина, и Георгий тоже. У него оказалось все в полном порядке. Ирин диагноз, к сожалению, в очередной раз подтвердился. И вдруг — задержка. Три дня. Тесты показывали отрицательный результат, но Ира уже поверила. Несмотря на все свое медицинское образование поверила. А потом — менструация. И слезы.

— Ну все, все, — он гладит и гладит ее по спине. Слова какие-то дежурные, бессмысленные, но какие говорить — Георгий не знает. Так и не научился. Так и не придумал.

— Ты же говорил, что не умеешь утешать плачущих женщин, — напоследок шмыгнув носом, Ира прижалась мокрой щекой к его плечу.

— Не умею, — согласился Гоша. — Зато я тебя люблю.

— И я тебя люблю. Прости меня, Гош, за эту истерику.

В ответ он прижал ее к себе еще крепче. Когда люди вдвоем и любят друг друга — они справятся со всем.

Дверь отлетела в сторону с удивленным стоном дверной ручки и глухим стуком.

Так заходил в кабинет генерального директора только один человек. Даже не заходил. Влетал.

Георгий встал со своего места, шагнул в сторону и раскинул руки.

— Алиска!

— Папочка, я так скучала!

И спустя секунду Георгий прижимал к себе нетерпеливое и дрожащее от новостей тело дочери. Кивнул через голову Алисы Валерию Павловичу — только ему Гоша мог доверить забирать Алису из детского сада, танцевальной секции и художки.

Алиса устроилась у него на коленях и минут пятнадцать вываливала на Георгия все свои новости. За восемь часов-то, что они не виделись, их много накопилось. Гоша слушал, кивал, задавал вопросы и смотрел на Алису. На свою дочь.

Им говорили: