Розамунда Пилчер - Конец лета

— Почему Эйлвин никогда не приезжал из Канады?

— Из-за Синклера. Иногда образ отца лучше, чем сам отец. Синклер… — бабушка осеклась, но ее голос оставался по-прежнему спокойным, — Синклер тоже был Бейли. Удивительно, как одна-единственная дурная черта характера может передаваться из поколения в поколение.

— Ты имеешь в виду все эти ставки и прочее?

— Значит, Синклер рассказал тебе?

— Немного.

— Самое удивительное, что у него в этом не было никакой необходимости. У него были хорошая работа и достойная зарплата, но он просто не мог устоять перед соблазном. Конечно, нам этого не понять, но мы все равно не должны судить его строго. Нам остается только ему посочувствовать, хотя мне порой кажется, что он только ради этого и жил…

— Но он же любил приезжать в «Элви».

— Он приезжал лишь изредка. Он не питал к «Элви» тех чувств, что твоя мама или ты. На самом деле, — бабушка повернула спицы и начала вязать новый ряд, — какое-то время назад я решила, что «Элви» однажды будет принадлежать тебе. Как тебе такая мысль?

— Я… Я не знаю…

— Именно по этой причине я просила твоего отца позволить тебе приехать сюда и забрасывала его письмами, на которые этот бесстыдник даже не отвечал. Я хотела поговорить с тобой об «Элви».

— Идея чудесная, — пробормотала я, — но я боюсь такой ответственности… Я не хочу быть связанной обязательствами… Мне нужно быть свободной, чтобы всегда иметь возможность сорваться с места и поехать туда, куда я захочу.

— Это звучит довольно трусливо. Так же всегда рассуждал твой отец. Если бы он реалистичнее относился к жизни, он мог бы к настоящему времени уже пустить какие-то корни, что однозначно только пошло бы ему на пользу. А ты разве не хочешь осесть где-нибудь, Джейн? Разве ты не хочешь выйти замуж, завести семью?

Я смотрела на огонь и думала. О Синклере и моем отце… И Дэвиде. Я думала обо всем мире, который я видела, и тех местах, которые надеялась однажды увидеть. И я думала о детях в «Элви», моих детях, которые могли бы расти в этом идеальном месте и наслаждаться всеми его прелестями, как мы с Синклером…

— Я не знаю, чего хочу, — наконец произнесла я. — И это правда.

— Я и не надеялась, что знаешь. Давай обсудим это как-нибудь в другой раз. У нас еще полно времени… Сегодня мы обе не в том расположении духа, чтобы говорить об этом со всей серьезностью. Но ты должна подумать, Джейн. Взвесить все за и против.

Одно из поленьев в камине раскололось и упало в тлеющие угли. Я встала и подложила другое, а потом, раз уж была на ногах, решила отнести в кухню чайный поднос. Я остановилась у двери, пытаясь удержать поднос в одной руке, а другую протянув к дверной ручке, и тут бабушка заговорила вновь.

— Джейн.

— Да?

С подносом в руках я повернулась к ней. Она перестала вязать и теперь сняла очки, и я видела ее голубые глубоко посаженные глаза на бледном лице. Я никогда не видела бабушку такой бледной. Я никогда не видела ее такой постаревшей.

— Джейн… Ты помнишь, однажды мы говорили о подружке Синклера, Тессе Фарадей?

Я стиснула пальцы на ручках подноса, так что косточки побелели. Я знала, что грядет, и молилась, чтобы этого не произошло.

— Да.

— Я прочла в газете, что она умерла. Что-то связанное с передозировкой снотворного. Ты видела?..

— Да, видела.

— Но ты никогда мне ничего не говорила.

— Не говорила, знаю.

— Это было… Это было как-то связано с Синклером?

Наши взгляды встретились. Я бы продала душу за то, чтобы в этот момент быть способной убедительно солгать. Но врать я не умела, и бабушка знала это очень хорошо. У меня не было никакой надежды увильнуть от ответа.

— Да, было, — сказала я честно. А потом добавила: — Она была беременна от него.

Глаза моей бабушки наполнились слезами, и это был единственный раз в жизни, когда я увидела, как она плачет.

Дэвид приехал на следующий день. Бабушка писала письма, а я вышла в сад и принялась подметать листья, так как мне однажды сказали, что физический труд — это лучшее лекарство от депрессии. Я собрала небольшую кучку листьев и как раз собиралась погрузить их в ручную тележку, когда вдруг открылись створки двери и Дэвид вышел ко мне в сад. Выпрямившись, я смотрела, как он идет по траве, высокий и длинноногий, с взъерошенными ветром волосами, и спрашивала себя, как бы мы справились без него в последние несколько дней. Он все сделал, все проконтролировал, все устроил, даже нашел время позвонить моему отцу в Америку и лично сообщить ему о смерти Синклера. И я знала: что бы ни произошло между нами, я никогда не перестану быть ему благодарной.

Он одним шагом сократил оставшееся расстояние и оказался рядом со мной на берегу.

— Джейн, что ты собираешься делать с этой кучкой листьев?

— Положу их в тележку, — сказала я, а затем так и поступила. Листья затрепетали на ветру, и многие из них тут же разлетелись снова.

— Если положить сверху пару деревяшек, процесс значительно ускорится. Я принес тебе письмо…

Дэвид вытащил конверт из своего вместительного кармана, и я увидела, что письмо было от отца.

— Где ты его взял?

— Оно было вложено в конверт, который твой отец отправил на мое имя. Он просил передать его тебе.

Мы оставили тележку и метлу, прошли вниз по саду, перешагнули через изгородь и, оказавшись в поле, добрели до старого причала, где и уселись бок о бок на опасно провисших гнилых досках. Я развернула письмо и стала читать его вслух.

Моя дорогая Джейн,

Мне было очень жаль слышать о том, что произошло с Синклером, и о том, что тебе пришлось пережить, но я рад, что ты была с бабушкой. Без сомнения, ты поддержала ее в эту трудную минуту как могла.

Я чувствую свою вину — и это чувство не покидало меня с самого твоего отъезда, — за то, что я отпустил тебя в «Элви», так и не рассказав о том, что касается твоего дяди Эйлвина. Но вечно что-то мешало, а потом ты так стремительно уехала… Короче говоря, возможность мне так и не представилась. Я, тем не менее, упомянул об этом в разговоре с Дэвидом Стюартом, и он пообещал мне приглядеть за тобой и за всей ситуацией в целом…

— Но ты мне ничего не говорил, — сказала я Дэвиду с упреком.

— Это было не мое дело.

— Значит, ты все знал.

— Разумеется, знал.

— И о Синклере тоже?

— Я знал, что он просадил чертовски много денег твоей бабушки.

— Худшее впереди, Дэвид.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Синклер умер, оставив за собой ужасно большой долг.

— Я боялся, что так и случится. Откуда ты знаешь об этом?