Будь, пожалуйста, послабее (СИ) - Осадчая Виктория

Руки колотились в диком припадке, как будто это я кого-то убила.

— Не уезжай из города. Мы тебя вызовем, — оповестил Лешка напоследок и скрылся вместе с Ромой и двумя другими мужчинами в форме в своем УАЗике.

Что со мной происходило в последующие несколько часов, я не помню. Все было словно в тумане, и меня трясло как в самой ужасной лихорадке. Не может быть, чтобы отец моей доченьки, мой муж, который когда-то давно клялся мне в любви, просто вот так одним движением руки решил от меня избавиться. Неужели все его слова о его чувствах, о его отношении ко мне пустой треп? Он ведь не мог избавиться от ребенка, к которому уже что-то чувствовал. Или мог? Ведь кто-то же зимой пытался меня сбить. К тому же Барышникова не было тогда в городе.

Оказывается, иногда мы очень сильно заблуждаемся в людях, ассоциируя их с героями книжек, влюбляясь в них, прощая их.

На следующий день позвонил Лешка и попросил приехать в управление. Шла по мрачным коридорам этого здания с замиранием сердца. Сейчас для меня откроется вся правда кто такой Роман Барышников и что он из себя представляет.

— Присаживайся, — предложил Леша, когда я вошла в его кабинет, предварительно, постучавшись.

— Ты мне объяснишь, что происходит? — вопросительно уставилась я на него.

— Обязательно. Пока выпей воды и успокойся, — он подошел к окну, открыл его и подкурил сигарету. Несмотря на то, что на улице был ветер, весь этот едкий дым возвращался обратно в помещение, начиная разъедать горло. А еще больше въедалось его молчание, которое напряжением повисло в воздухе. Я знаю, Лешка может и был зол на Романа за то, что тот увел когда-то нравившуюся ему девчонку, но ведь это была лирика и всего лишь детские обиды. На самом деле, сейчас он предъявлял обвинение в тяжком преступлении своему однокласснику. Мне только представить можно было, как же ему было тяжело.

— И ты даже не будешь пытаться утверждать, что он не виновен? — поинтересовался Леша после недолгого молчания, которое повисло в кабинете.

— Не буду. Я не думаю, что ты без веской причины одел на него наручники. У тебя есть доказательства?

— Арин, я ведь не мразь какая-нибудь. Я пытался найти доказательства того, что его подставили. Но, увы. Ты только не думай, что я сейчас пытаюсь мстить за прошлое, нет. Я просто хочу защитить тебя. Я пороюсь еще, пока не передадут дело в суд, но сейчас все факты против него, — сигарета дотлела почти до фильтра, но Лешка сделал еще затяжку.

— Ты расскажешь мне? — попросила я.

— Вообще, материалами следствия делиться нельзя, но тебе можно, думаю. Вон синяя папка, — взглядом он указал на стол, где в огромной кипе бумаг лежала та страшная папка. Почему страшная? А потому что там были доказательства, что Ромка пытался убить меня и ребенка.

— По тому фотороботу, что ты нам дала, мы начали пробивать по базе данных людей, — начал Лешка, — и наткнулись на один очень интересный экземпляр. Дело в том, что этот козел, который тебя пытался сбить, некий Григорий Шатц, работающий вот уже два года как на Барышникова старшего. На опознание тебя пока не вызывал, потому что он сам начал давать показания сразу.

— Если он есть в вашей базе, значит, был раннее судим или привлекался. Я не думаю, что у моего свекра такая никудышная система безопасности, что они этого не могли выяснить, — задумалась я.

— Правда твоя. Только вот Шатц этот служил для грязных поручений, которые он выполнял по просьбе членов семьи. Вот он и рассказал, что это Роман заплатил ему, чтобы он сбил тебя. и второй раз покушение тоже совершил именно он. Вот такая история. А потом эта ситуация с тормозами на твоей машине. Когда преступник был на территории ресторана, то внезапно выключился свет, а соответственно и камеры видеонаблюдения. А незадолго до этого камеры на дороге засекли Ромкин автомобиль, который ехал по направлению к «Березке». И как утверждает Роман Алексеевич, он там был. Фотографировал заброшенную гостиницу. Фото в телефоне его мы нашли, плюс он отправлял их некоему гражданину Потанину, который является инженером-проектировщиком. Тебе должно быть известно о его планах на строительство пансионата.

— Да, этот вопрос мы оговорили давно. Боже, неужели все таки он? — я потерла руками лицо, прогоняя напрашивающиеся слезы и тяжел вздохнула. Могла бы я обеспечить алиби для Ромки на ту ночь? Могла! Но вот что-то уже ничего не хотелось. И с какой целью он мне решил подарить тогда машину? Боже, сколько вопросов и ни одного ответа. Да, он будет отрицать сою вину, но сейчас я четко понимала одну вещь, я могу доверять в этой ситуации только себе. Даже Леша, как бы ни старался произвести впечатление, не способен заставить меня поверить ему на сто процентов.

— Я разберусь, Арин, обязательно. Но это дело взяли под контроль высшие начальники, потому что слишком серьезные фамилии здесь замешаны. Они потирают руки и ждут, когда Алексей Алексеевич Барышников будет уничтожен, а действовать через сына, это очень эффективно.

— Что за это ему будет?

— Срок от трех до пяти лет, это как решит суд. Тем более, покушение было совершено не единожды.

— Я могу с ним увидеться.

— Я постараюсь что-нибудь для этого сделать.

Мне казалось, если я его увижу, то пойму сразу виновен он или нет. Мне это было необходимо.

Мне было страшно. Вот хоть убей! Если в Москве главный следственный изолятор носит название "Бутырка", В Питере вообще гордо именуется "Кресты", то здесь народ поиздевался над этим заведением и просто назвал "Каталажкой". И название очень быстро прижилось.

Вот я и вышагивала по длинным коридорам "Каталажки", которые забыли давно что такое покраска, забыли когда в последний раз по ним пролетал свежий ветерок. Запах стоял затхлый, сырой, с помесью грязных носков и кислой капусты. Не знаю, но именно так я могла его ассоциировать. И это только начало пути, что же твориться в камерах? Леша шел рядом, следуя за охранником с огромной связкой ключей.

— Проходите, — предложил тот, но в небольшое помещение с выцветшими обоями и облупившейся краской на потолке я вошла одна. Ромка сидел за небольшим столом, руки его были вытянуты перед собой и закованы в наручники, а голова опущена.

— У вас есть пять минут — сообщил Леша, и за мною захлопнулась дверь. Пять минут…Разве этого хватит, чтобы поговорить? Чтобы почувствовать?.. Оказалось для этого хватило лишь одного взгляда, где таилось что-то такое, что заставило сердце сжаться. НЕ ВИНОВЕН.

— Привет! — тихо поздоровалась я — Как ты?

— Привет! Как видишь — Рома показал свои скованные руки.

— Ром… — я вздохнула.

— Не виновен я, Ариш. Я бы мог убить кого угодно, но на тебя у меня никогда не подымется рука, а тем более на своего ребенка. Ты веришь мне? — снова этот взгляд, этот голос в котором скользили нотки сожаления, обиды, даже ярости, но не на меня это точно.

— Верю, — выдохнула я всего одно слово, которое, кажется зажгло взгляд моего мужа, которое вселило в него надежду.

— Арин, передай, пожалуйста, отцу, чтобы не суетился. Он тут скандалы устраивает. А мне это сейчас ни к чему. Я ведь юрист, мы с Лешкой уже накумекали кое-что. У меня есть еще время. Не много, но есть. И Настюшку от меня целуй. Скажи, что папа скоро придет к ней, — говорил он порывисто, сбиваясь в дыхании. — И у меня комнате ноутбук в тумбочке. Пароль дата рождения нашей дочери с ее инициалами. Там есть все материалы по строительству. И там же должна быть папка со всеми контрактами. Это все снова ложиться на твои плечи, моя хорошая.

Ни дотронуться до него, ни тем более поцеловать, мне не дали. Покидали мы это место в спешке, так как должна была нагрянуть проверка, а я здесь была совершенно посторонним человеком.

— Леш, Ромка сказал, что у вас есть кое-что, что может его оправдать, — поинтересовалась я, когда мы ехали уже домой.