Маруся и близнецы (СИ) - Хаан Ашира

— Что разрешил?!

— Тебя, — кивнул Никита. — Ну то есть, не буквально тебя, но…

— Ну-ка, ну-ка… — Маруся куснула Никиту за бицепс, который он не успел напрячь и наконец-то ей удалось вонзить зубки во вкусную живую плоть. — Рассказывайте! Что я там не знаю?

— Помнишь, когда нас поймали за то, что мы подглядывали? Твой отец провел воспитательную беседу, — вздохнул Макар.

— И что сказал?

— Что если мы будем вести себя как сексуально-озабоченные бабуины, нам никогда не будут светить такие девушки, как ты! — почему-то с очень довольным видом сообщил Никита.

— А вы ему признались, что вам нужны такие девушки, как я?! — ахнула она.

— Да чо там признаваться… — Макар задумчиво уставился в небо.

Его ладонь скользила по гладкому бедру Маруси благоговейно и нежно.

— То есть, папа узнал о ваших пубертатных фантазиях раньше меня?

— Типа того.

Никита кувырнулся, сгребая ее в объятия и укладывая к себе на плечо. Сплел ее ноги со своими и Макару осталось только пристроиться сзади, зарывшись в пушистое облако светлых волос.

— И каким образом из этого следует, что он вам разрешил быть со мной?

— Герман сказал, что в тот день, когда увидит с кем-нибудь из нас такую девушку, как ты, он поймет, что мы выросли достойными мужчинами, которым можно доверять, — важно процитировал Макар слова отчима.

— Ха! — Никита ущипнул Марусю за сосок. — Оказалось, что такие девушки, как ты, очень даже любят сексуально озабоченных бабуинов!

Она открыла рот, чтобы возразить, и Никита тут же захватил его в плен, по очереди прикусив сладкие губы. Но Маруся все равно не смогла придумать, что ответить, так что и не жалко, что он так и не дал ей ничего сказать следующий час… и еще час. И еще.

Они так и уснули втроем, не закончив важный разговор.

Проснувшись, вновь тискались, завтракали, загорали и купались.

Любили друг друга, готовили обеды, засыпали.

Путешествовали на велосипедах к дальнему лесу.

Катались на лодке по реке от островка до островка.

Съездили как-то на утреннюю рыбалку, и Маруся поймала крупного окуня, которого братья ей торжественно приготовили на обед.

Однажды выбрались в заброшенный дом на краю деревни, в котором, по слухам, водились привидения. Как выяснилось, скрипучие трухлявые бревна не хранили никаких секретов. В солнечном свете, лившемся из пролома в крыше танцевали пылинки и почему-то пахло свежеиспеченным хлебом, словно запах хранился тут долгие годы специально для того, чтобы этот день стал еще уютнее.

Потом залезли на кряжистую сливу, что пряталась в дальнем уголке сада и там ели самые вкусные сливы, что они пробовали за всю свою жизнь.

Тяжелый разговор и неизбежное расставание все равно висели над ними Дамокловым мечом. Но если смотреть на ослепительное солнце и щуриться сквозь упавшие на лицо волосы, то можно было этот меч случайно не заметить.

Сидя на толстой ветви той самой сливы и страхуя сестру, чтобы она не свалилась с высоты, Макар спросил Марусю, щурящуюся сквозь листву на низкое уже солнце:

— А о чем ты мечтала, когда тебе было тринадцать? Или пятнадцать?

— В смысле? — не поняла она.

— Ну-у-у-у-у… — Никита сразу подхватил мысль брата. — Когда ты думала о парнях? Чего ты хотела? Ты вот исполнила наши подростковые мечты, например.

— О дааа… — выдохнул Макар, впиваясь поцелуем-укусом в обнаженное гладкое плечико Маруси и сжал ее грудь под легким сарафаном. — А ты на что дрочила в свои тринадцать?

— Я… — она откинулась ему на грудь, позволяя задрать подол и жарко погладить бедра, поддев тонкую полоску трусиков между ног. Откусила сливу, заливаясь ее соком и задумалась, жуя ее кисло-сладкую мякоть. — Я мечтала выйти замуж в белом платье. Красивом-красивом, пышном таком, как у принцессы. И чтобы фата волочилась по земле. Расшитая серебристыми камушками.

— Ого… — пальцы Макара даже замерли.

Эротические мечты тринадцатилетних девочек, оказывается, существенно отличаются от фантазий тринадцатилетних мальчиков.

— Ага, — ему в тон, отозвалась Маруся. — Это потом мне мама рассказала, что такие платья — дурной вкус. А тогда очень-очень хотелось. И чтобы белая карета с четверкой лошадей. И колокола на закате…

Она мечтательно зажмурилась, не замечая, как переглянулись братья, а Макар закусил губу.

Хотелось провести задорный вечер, воплощая самые грязные мыслишки примерной девочки Маруси, а вместо этого он то и дело замирал и глубоко задумывался, не слыша окликов.

Но лето катилось солнечным колесом по мокрой после дождя траве и пока можно было не грустить о том, что их еще не разлучило.

Пикники, купания, секс, прогулки и приключения, снова секс, кулинарные эксперименты, сбор урожая, путешествия, секс, жаркие поцелуи, сон в обнимку, секреты, рассказанные на закате шепотом.

Их было трое этим медовым летом, сдобренным терпкостью близкого финала и страха говорить о нем.

— Но все-таки… Что будет дальше? — шепот в ночи. В темноте сложнее удержать тяжелые мысли, они сами срываются с губ шелестом песка.

Никита давно уже спал, а Макар никак не мог смириться с тем, что их райские дни однажды закончатся, и они не успеют даже толком попрощаться.

— Вы посадите меня на самолет… — тоже шепотом в темноту сказала Маруся. — А сами сядете на поезд и вернетесь в Питер. Там пойдете служить на один корабль простыми матросами, но быстро дослужитесь до… что там перед капитаном? Боцман? Шкипер? Я понятия не имею. И если к тому времени вы не найдете пиратское братство, где можно быть двумя капитанами на одном корабле, то разойдетесь в разные стороны. Влюбитесь в хороших девушек…

Горячие пальцы легли на ее губы на этих словах.

— Нет. — Макар сказал это тихо, но твердо. В темноте его глаза блестели, отражая тусклый свет убывающей луны. — Точно нет.

— Ну нет, так нет… — уплывая в сон не стала спорить Маруся. — Значит влюбитесь в одну и навсегда поссоритесь…

Он хотел что-то возразить, но посмотрел на ее бледную в темноте кожу, на нежные губы, на подрагивающие ресницы и лишь накинул тонкое покрывало — августовские ночи становились холоднее, голыми спать было уже некомфортно.

Они были очень разными — эти сумасшедшие близнецы.

Где-то глубоко внутри, куда умела смотреть только их мама — и еще Маруся.

И то, что Никита уже знал твердо и четко, ни разу о том не задумываясь, Макар понял только той ночью, проведя без сна несколько темных часов, невесомыми пальцами поглаживая волосы девушки, которая всегда была для него единственной.

Но что они умели — это жить здесь и сейчас. Не печалясь заранее — они просто не научились беспокоиться о будущем, которое еще не наступило. До сих пор они справлялись с тем, что случалось в настоящем, и у них не было никаких причин думать иначе.

Прохладные утра, зябкие вечера — но все еще изнуряюще-томные дни, заполненные жужжанием пчел, запахом поздних цветов и перезревших фруктов.

Бесконечность наслаждения, предвкушения наслаждения, утомления от наслаждения.

Мало кому доставалась такая сладкая юность, как им троим — счастливчикам, отведавшим беззаботности рая, не жертвуя для этого ничем.

А потом наступила осень.

Потому что даже самое жаркое и медовое лето кончается.

Созревают тяжелые ароматные яблоки, лоснятся толстые налитые помидоры на кустах, наливается темнотой зеленый крыжовник.

Возвращаются родители — сначала в городскую квартиру, по телефону со смехом обещая навестить их на ближайших выходных. А потом действительно приезжают, чтобы сходить за грибами в ближайший лес, пожарить шашлыки и выпить чаю вечером в беседке.

Они ничего не замечают — потому что Маруся задумчиво ходит с книгой, как всегда, а близнецы — как всегда! — гогочут и бесятся, словно им тринадцать, а не двадцать.