Татьяна Веденская - Ежики, или Мужчины как дети

– Надо у кого-нибудь занять. Что же делать? Ладно, ты пока подумай, я тоже подумаю. Но кран-то все равно чинить надо, – сменила тему Жанна.

– Я не хочу, чтобы твой бывший сюда приходил. Мало мне того, что он у тебя деньги занимает?

– Вот и отработает, – подвела промежуточные итоги Жанна.

Весь этот треп был пустым ритуалом, потому что рано или поздно все делалось именно по-Жанкиному. Как и ожидалось, Ёжик сдался после непродолжительной, но бурной обиды, а также после нескольких пассов отверткой, после которых в баночку уже не капало, а лило. И Жанна с выражением высочайшего долготерпения на лице позвонила Бориске и прилюдно, чтобы Ёжик не сказал потом, что она там любезничала, объяснила Бориске, что долг платежом красен и чтоб комплект крепежей и вообще все, что нужно, он захватил с собой.

Александр Евгеньевич сидел в кафе, в маленьком, тесном зале для некурящих, и невыносимо мучился оттого, как сильно тут было накурено. Он никак не мог понять, зачем отделять дурацкой фальшивой стеной два зала, если в них все равно нет вентиляции. И весь дым из первого, просторного и удобного зала для курящих переползал в зал для некурящих, в котором не имелось никаких окон, и смог оставался там навсегда.

– Как же мерзко! – то и дело восклицал он. – Как мерзко. Надо же было такое придумать.

– Что-нибудь еще? – осведомилась официантка, решив, что его изъявление эмоций может быть как-то связано с заказом. На данный момент «неудобный» клиент просидел уже почти полчаса, а в чеке значился только чай с чабрецом.

– Нет уж, увольте, – фыркнул Александр Евгеньевич и взглянул так, чтобы просверлить своим презрением официантку насквозь.

– Вас рассчитать? – сделала она новую попытку.

– К сожалению, пока что мне еще придется тут у вас посидеть. В этом дыму, – развел руками он.

– Как скажете, – кивнула официантка, профессионально проигнорировав откровенный укол. Что с того, что в кафе дым стоит коромыслом, она-то тут при чем? Нет, в самом деле, как будто это именно она позабыла проложить в этом кафе систему вентиляции, самолично виновна и должна понести заслуженную кару. Должна? Нет уж, она тут ни при чем, значит, пошел бы он, этот респектабельный дядя, куда подальше.

– Придется потом все в химчистку сдавать, – расстроился Александр Евгеньевич.

Костюм был совершенно чистым и вполне мог послужить еще несколько раз, но представить, чтобы он, Александр Евгеньевич, надел пропахший табаком костюм, было невозможно. Он действительно уважал себя. А официантку эту – нет, не уважал. Но адвокат опаздывал, и в связи с этим стоило подумать, связываться ли с таким вот защитником, назначавшим встречу в подобной дыре. Так серьезные дела не делаются, а у Александра Евгеньевича все дела были серьезными. И сам он был весьма респектабельным и серьезным человеком, что замечали даже официантки.

– Прошу прощения за опоздание. Пробки, – бросил Александру Евгеньевичу невесть откуда взявшийся адвокат. Вот уж действительно, помяни черта. Пробки у него, понимаешь. А у Александра Евгеньевича, что – вертолет? Нет, нету вертолета. Он деньги зарабатывает, не ворует, так что вертолета у него нет и не предвидится. Однако вот он – сидит тут и злится, потому что на это самое «пробки» сказать нечего. Универсальная отмазка для несерьезных людей.

– Знаете, я не считаю это уважительной причиной, – пробормотал Александр Евгеньевич сквозь сжатые губы.

– О, я вас прекрасно понимаю, – расплылся в широчайшей улыбке адвокат. – Сам такое терпеть не могу. Иногда люди бывают так невыносимы, думают, что их будут ждать вечно. Это совершенно недопустимо, не по-деловому, верно?

– Это точно, – буркнул Александр Евгеньевич, с некоторым удивлением осознав, что, кажется, этот пройдоха озвучил его часть текста – гневную.

– С другой стороны, я сам опоздал, каюсь. И выгляжу как полный… идиот. Хотя реальный идиот врезался на Маросейке в трамвай и перегородил единственную полосу движения. Что же мне теперь делать? Неужели наше с вами дело будет страдать из-за какого-то дурака, врезавшегося в трамвай? Я, как адвокат, считаю, что в этом случае я должен потребовать с него компенсацию за упущенную выгоду.

– Ладно, садитесь, – бросил Александр Евгеньевич, чувствуя некоторое странное удовлетворение хотя бы от того факта, что ему порекомендовали действительно прекрасного болтуна. Дай-то бог, чтобы от него была какая-то польза. Во всяком случае, его посоветовали очень серьезные люди.

– Отлично. Вы уже ели? Есть хочется страшно. Вы не возражаете? – Адвокат спрашивал, но ответа не ждал, уже щелкал пальцами, подзывал к себе официантку, заказывал еду, не глядя в меню, из чего становилось понятно, что бывал он в этой дыре регулярно и меню знает. И в конце концов (видимо, такой уж это был день), этот гусь достал пачку сигарет и положил ее на стол.

Александр Евгеньевич закатил глаза:

– Я ошибаюсь или это зал для некурящих? – вежливо уточнил он.

Адвокат засмеялся:

– Да, и для непьющих. Ладно, извините. Я что-то зашутился. Потом покурю. Так в чем же претензия собственника? Чего он от вас хочет?

– Как чего? Выкинуть нас на улицу и заграбастать себе прекрасно оборудованное помещение, – фыркнул Александр Евгеньевич и стряхнул с рукава невидимую соринку. История эта возмущала его до глубины души. Что это за бизнес, если договора не выполняются, а грубо нарушаются! Согласно договору долгосрочной аренды на сорок девять лет, ему, вернее, его фирме «Магнолия», в пользование от городского фонда было передано помещение общей площадью сто девятнадцать метров квадратных нежилого назначения под элитный салон красоты.

– Это что? – уточнил адвокат. – Парикмахерская?

– Нет, не парикмахерская, – побледнел от возмущения Александр Евгеньевич. Его младший брат тоже постоянно дразнил «Магнолию» парикмахерской, специально, чтобы позлить старшенького. Он считал все потуги Алексашки (он его звал так с самого детства, хотя с самого детства Александр Евгеньевич требовал, чтобы тот прекратил) мутью, и Александра Евгеньевича это страшно бесило. Хотя непонятно почему. Почему для него мнение младшенького вообще должно что-то значить? Он что – эталон? Ветреный, занимается какими-то темными делишками, которые обязательно однажды доведут его до беды. Сколько времени Александр Евгеньевич потерял в попытках образумить брата, но тот только смеялся и отвечал, что если и он станет когда-то таким же старым и скучным, то обязательно заведет себе парикмахерскую. И тоже назовет ее каким-нибудь безвкусным именем типа «Магнолия». Будет продавать услуги педикюра.