Ксения Беленкова - Летняя Love story

Я представила, как после моей смерти, вызванной отравлением борщевиком, Пашка гонит на своем велосипеде и голосит: «Солнцева, Солнцева, Солнцеваааа…» Даже слезы на глаза навернулись от жалости к себе, и на минутку захотелось умереть.

Мне уже виделся ломающий о колено веник Игорек Иванов. Сраженный вестью о моей внезапной кончине, он перестал улыбаться и тоже надрывно повторял: «Солнцева, Солнцева, Солнцевааа…» Подвергаемый душевным мукам, он выглядел еще более неотразимо, чем обычно. Мне захотелось обнять и пожалеть его. Но тут в мою горестно-сладкую фантазию ворвалась Кузькина. Она подошла к Иванову, положила руки ему на плечи и противненьким голосом сказала: «Я понимаю тебя, Солнцева была моей лучшей подругой. Это огромная утрата для нас, но мы переживем ее вместе!» И вдруг откуда ни возьмись появляется Пашка на велосипеде. Кузькина запрыгивает к нему на багажник, обхватывает за пояс, прижимается… Нет! Мне категорически перехотелось умирать и захотелось убить Кузькину.

А она, как назло, притащилась к нам вся в слезах по поводу смерти Констанции. Зря родители не заставляли ее в детстве насильно читать Дюма по десять страниц в день – к таким сюжетным поворотам надо быть подготовленной! Пришлось успокаивать ее несколькими играми в «дурака». Матвейка увязался за сестрой и в грусти бродил вокруг нас, размышляя, чем себя занять. А потом прилип к зеркалу и долго обезьянничал возле него. Машка пару раз оставила меня в «дураках» и теперь переживала, что ей не повезет в любви. Вдруг мы услышали рев Матвея. Он глотал слезы и указывал на зеркало.

– Что случилось? Ударился, порезался? – засуетилась Машка, разглядывая братца.

– Мне отражение сказало, что я дурак! – выл Матвейка.

Мы покатились со смеху. А потом Машка проиграла мне в карты. Все мы стали «дураками», и уже никому не было обидно.

Галопов полдня сотрясал поселок, грозно заделывая дырку в заборе. К вечеру дырки не стало вместе с целой секцией штакетника, которую престарелый спортсмен выбил тяжелым ударом молотка.

Вспомнила, что обещала себе начать бегать с понедельника, но сегодня уже среда. Придется перенести начинание на следующую неделю.

Бабушка впервые поинтересовалась судьбой своих босоножек. Мне удалось уйти от ответа благодаря визиту вдовы адмирала. Она пришла жаловаться бабушке на то, что теперь, когда вместо небольшой дырки в заборе отсутствует целая секция длиной в метр, на ее участок просачивается уже не один, а два кобеля – крысоподобный Шарик и его хозяин.

Пашка изо всех сил старается избегать меня. За два дня я видела его лишь мельком – он резво проскакивал мимо на своем противном велике. Подумала даже зайти к нему сама, но бабушка сказала:

– Чем больше мы бегаем за мальчишками, тем меньше они бегают за нами.

Неужели нашу дружбу разрушит половой вопрос? Вот она – досадная сторона взросления!

Зато ко мне стал проявлять интерес долговязый и нескладный сын Бубенцовых – Денис. В мае ему исполнилось шестнадцать, и никогда раньше он не общался с «малявками» – со мной, Машкой и Пашкой. Видимо, то, что оттолкнуло от меня Полякова, привлекло Бубенцова, но такая замена была мне не по душе. Хотя мужское внимание всегда приятно, поэтому я поощряла интерес Дениса. Сегодня даже согласилась сходить с ним за земляникой.

Бубенцов сказал, что я очень красивая, когда ем ягоды, и странно посмотрел на меня. Я чуть не подавилась земляникой и поспешила завершить нашу прогулку. Еще не хватало быть соблазненной на поляне парнем с брекетами!

Позвонила папе и напомнила про его обещание купить газонокосилку. Папа сказал, что моя просьба его окончательно подкосила. Я ответила, что откосить ему не удастся. Папа удовлетворенно подытожил: моя дочь! Уверена, косилку на этой неделе он опять не купит.

Читаю рассказы Аверченко со смешанным чувством восторга и осознания собственной несостоятельности. Вот, например, чтение «Капитанской дочки» Пушкина не навевало мне грусть пониманием, что я так никогда не напишу. ТАК я и не хочу писать. А чтение рассказов Аверченко навевает. До чего же здорово излагает! Вот бы мне когда-нибудь научиться выражать свои мысли так, чтобы окружающие смеялись не надо мной, а вместе со мной…

Решила по примеру Джоан Роулинг написать роман о какой-нибудь волшебнице – тема чрезвычайно актуальна в наше время. Не нашла подходящей тетради и достала из сарая рулон старых обоев. Этого должно хватить! К обеду начало было положено: я слопала полкило яблок и придумала название – «Фруктовая фея Фаина». Вышло настолько здорово, что писать роман уже не хотелось. Свернула в рулон будущий шедевр и засунула под кровать к босоножкам.

Днем болтала с Денисом. Мимо проехал Пашка и с ног до головы окатил Бубенцова водой из лужи. Несмотря на то что Поляков сильно извинялся, мне показалось, что он нарочно въехал в лужу на такой скорости – уж больно наигранно выглядела его забота о напрочь забрызганной футболке Дениса. На меня Пашка даже не взглянул.

Бабушка показывала деду, как надо точить ножи, и порезала палец. Весь дом был перевернут кверху дном в поисках зеленки. Я молчала, изображая полнейшее неведение. Потеряв надежду на то, что поиски увенчаются успехом, бабушка заклеила палец бактерицидным пластырем. Надеюсь, у нее не случится заражение крови или гангрена.

Машка сказала мне по секрету, что ей нравится друг Дениса – Мишка Бурундуков. Она даже гадала на него, и вышло, будто Мишка по ней сохнет. Хотя по плотному телосложению Бурундукова так и не скажешь, все же надо попросить Дениса свести эту сладкую парочку.

Лето – мое самое любимое время года. Я готова обнять каждый листочек, каждую травинку (отсюда, наверное, и моя нелюбовь к прополке грядок). Я словно кожей впитываю зелень, солнце, тепло, чтобы все это осталось во мне на целый год.

Иногда меня даже мучают кошмары. Будто я выхожу летом на улицу, а кругом лежит снег – он покрывает еще недавно шелестевшие листвой ветки деревьев, прячет под сугробами сочную траву. От нестерпимой грусти я просыпаюсь и бегу скорее к окну. «Все на своих местах!» – поют мне кузнечики и цикады. Вот оно, счастье!

Я сохраняю лето в себе настолько, что зимой могу играть с природой. Смотрю на сугробы, и под моим взглядом они тают, а на деревьях вырастают листья. За то время, что я иду по парковой аллее к школе, передо мной могут пронестись все времена года. И каждое будет абсолютно реально и осязаемо. Не верите? Попробуйте сами!

Для начала лучше выбрать очень знакомое, изученное до мелочей место. Например, вид из окна. Вот у меня за окном вечно зеленая береза. Я настолько хорошо помню каждый ее листочек, что ему ничего не стоит вырасти в моем воображении и зимой. А если вы управились с одним деревом – остальные зазеленеют, как по волшебству!