Джоан Хол - Жизнь - веселая штука

Но он превосходил все высказывания о нем!

Каролин слегка удивилась себе, когда первой произнесла:

- Вы - Александр.

- Да.

Звук его голоса усилил охватившую ее дрожь.

- Боюсь, преимущество за вами.

Преимущество за ней? Ха-ха! Ее бросало то в жар, то в холод под его быстрым оценивающим взглядом. Внезапное острое осознание себя как женщины, а его как мужчины вызвало вспышку боли в желудке и ярким пламенем осветило саму суть ее женственности.

Его глаза… О Господи, его глаза! Они голубые? Или серые? Или смесь обоих холодных цветов?

Имело ли это значение?

В тот момент - нет.

Имело значение лишь то, что эти глаза проникают внутрь ее - вот чувство, которого она не только никогда еще не испытывала, но о котором даже не мечтала.

Каролин подумала: похоже ли это чувство на то, что соответствует описанию любви с первого взгляда?

Может ли это обрушиться столь внезапно, столь неожиданно, столь лавинообразно?

Или, что более реалистично, не слишком ли она молода в свои восемнадцать лет, чтобы различить тонкую грань между любовью и романтической иллюзией этого чувства?

Он заговорил.

Она ответила, вряд ли понимая, что говорит, но прекрасно отдавая себе отчет, что показала ему, насколько потрясена его присутствием.

И это было истинной правдой. Его появление вскоре после восторженных рассказов друзей о нем просто свело Каролин с ума.

Александр засмеялся.

Может быть, он смеется над ней? Но звук его смеха переплетался в воображении с многоцветным узором ее тайных мечтаний и запретных радостей.

Его смех, как незатухающее эхо, вновь зазвучал в памяти Каролин, перенося ее из прошлого в угрожающую неопределенность сегодняшнего дня.

Джесси!

Тревога тысячами крошечных лапок пробежала по нервным окончаниям Каролин.

Она должна защитить Джесси.

- О'кей, мама, я собрала все свои ракушки. - Джесси вышла из столовой в холл. - Можно мне пойти на пляж и поискать еще?

Каролин проглотила комок в горле и сложила губы в приветливую улыбку. Одному Богу известно, как она любит это дитя!

- Ты заправила постель и прибрала в своей комнате, как я просила за завтраком? - И одному Богу известно, чего стоит Каролин сохранять свой голос спокойным и естественным, чего стоит удержаться от того, чтобы не схватить девочку и не стиснуть в крепких объятиях!…

- Ага, все сделала, - нахмурилась Джесси. - Я уже говорила тебе. Ты забыла?

Возьми себя в руки, Каролин, молча упрекала она себя, выдавливая одобрительную улыбку.

- Ну конечно же, ты говорила мне. - Она беспомощно пожала плечами. - Вылетело из головы.

- Я даже сложила посуду в автомойку.

Самодовольный, хвастливый тон девочки заставил Каролин рассмеяться.

- И все это сделано до ленча? - с напускным удивлением сказала она. - Поразительно.

- Ага, а как же? - Джесси сверкнула зубами в обезоруживающей улыбке. - Я смогу дойти до пляжа?

- Не знаю. Ты как считаешь - сможешь?

Джесси недовольно вздохнула.

- Можно я схожу на пляж?

- Да. - Каролин сделала строгое лицо. - Но только на пляж, Джесси. Не в океан!

Джесси взглянула на нее, как умеют только тринадцатилетние.

- Я что, совсем глупая? Что мне делать в океане? Вода ледяная!

- А как же ленч? - запоздало спросила Каролин.

- Невелико дело, - развеяла тревогу Джесси. - Поем, когда вернусь.

Каролин взглянула на удобные недорогие часики на руке.

- На самом деле уже пора есть, - сказала она, удивляясь, как быстро пролетело утро. - Сейчас семнадцать минут первого.

- Но после блинчиков за завтраком я еще не хочу есть, - заспорила Джесси. - Разве нельзя устроить ленч сегодня попозже, скажем, в полвторого… Ну пожалуйста!

- Ладно, иди, - с улыбкой уступила Каролин. - Надеюсь, я доживу до полвторого.

Она еще некоторое время смотрела на дверь, захлопнувшуюся за Джесси.

Когда Каролин снова вышла замуж?

Алекс стоял перед широким окном в своем номере, глядя на пляж и набегающие на него волны. До самого горизонта простирался Атлантический океан.

Этот вопрос неотвязно терзал Алекса с того момента, как он услышал, что девочка назвала Каролин «мама», слегка отпустив, пока он заполнял карту в отеле, но вновь зажав в тиски, как только он заперся в номере.

У Каро есть дочь, маленький бесенок с ангельским личиком и обезоруживающей улыбкой, с глазами такого же прекрасного изумрудно-зеленого цвета, как у матери.

Господи, он заболевает.

Алекс закрыл глаза, морщась от неприятных ощущений в животе.

Прекрасное дитя от плоти Каролин.

Прекрасное дитя от плоти другого мужчины.

Изжога обожгла грудь, тошнота подступила к горлу.

Проклятие! Что за чертовщина творится с ним, ругал себя Алекс. Его отношения с Каролин прекратились больше тринадцати лет назад после неполного года семейной жизни. Тогда он не хотел ребенка. Он был слишком занят стремлением к успеху, чтобы тратить время на воспитание детей.

Каро, наоборот, очень хотела ребенка. Она со слезами умоляла его об этом.

Алекс снова оказался в болезненном плену памяти.

Она умоляла.

Он терпеть не мог ее детского хныканья.

Гримаса самоосуждения скривила его губы. Он не был терпим к Каро. Лишь в минуты любви, пойманный в шелковые сети страсти, Алекс становился пленником Каро.

Снова воспоминания рвались через плотину, которую он так безжалостно возводил в своей памяти, но которая, будучи ослабленной предыдущими ударами, уже не могла удержать натиск нового вала.

Она была обворожительна, и Алекс пал под ее чарами в первые же моменты их встречи, прямо на веранде.

Он был заворожен ее прелестным смехом и танцующими огоньками в невообразимо прекрасных глазах и напрочь позабыл обо всех своих текущих делах. Ее длинные, стройные ноги, когда она встала, вызвали в нем бурный восторг.

Одним словом, Алекс был немедленно опьянен ею.

Он страстно возжелал защищать ее хрупкость, лелеять ее свежесть, владеть и обладать ее невинным и чувственным телом. И он намерился удовлетворить свою страсть.

Всю неделю перед свадебной церемонией он с беззаботной развязностью вел свою галантную игру. Безжалостно дразнил ее, с наслаждением наблюдая, как в ней разгоралась страсть.

Простодушная, неопытная в игре под названием «обольщение», Каро была его уже к концу недели.

День свадьбы Майка выдался солнечным и жарким.

К счастью, в церкви работал кондиционер.

Спокойный в отличие от своего друга и большинства гостей со стороны жениха, Алекс деловито и уверенно расставлял всех по Своим местам, следил за порядком.