Лина Дорош - Очки для секса

Мечталось побороть привычку «туго заплетать косички». Как в анекдоте с девочкой, которая постоянно улыбалась. И год, и два, и семь. Оказалось, что ей просто косички туго заплетали все семь лет. Так и с Аней. Люди привыкли видеть ее постоянно улыбающейся. Это очень помогало, и в работе тоже. Людям комфортно и спокойно, когда им улыбаются. Поэтому серьезное выражение Аниного лица вводило окружающих в состояние ступора. Внушало тревогу, что случилось страшное. А если еще и непоправимое? И с надеждой ее спрашивали:

— Что у тебя случилось, Ань?

— Ничего.

Надежда, что страшное касается только Ани, не оправдывалась. Тогда в вопросе уже слышался испуг:

— Тогда почему у тебя такое лицо?

— А! Просто косички сегодня не туго заплела. Ну, понимаете, волосы устают, если их постоянно туго заплетать, — Аня пыталась изобразить улыбку, — волосы, говорю, устают.

— Какие косички, Ань! Я тебя сроду с косичками не видел, — человек искренне недоумевал и еще сильнее пугался, что от него что-то скрывают.

— Зеркало есть? — Аню ситуация забавляла всё сильнее.

— Нет, а что? — человек запутывался окончательно.

— Хотела убедиться: неужели нет косичек? Потому что я-то чувствую, что они есть! И хронически туго заплетены, представляешь?

— Издеваешься?

— Есть маленько, ты прости, — она брала собеседника под руку. — Настроение неважное сегодня. А в остальном — всё хорошо. И миру ничто не угрожает.

— А косички-то при чем?

— А косички, они всегда в тему! Ты это учти и запомни, — она хлопала по плечу и отпускала собеседника самостоятельно додумывать проблему до конца.

Делая первые шаги по московской земле, Аня радовалась, что не чувствует косичек. И их отсутствие никого не напрягает.

Сейчас было утро. И предстояло много дел. План действий минимум: устроиться на работу (не факт, что удастся быстро пристроить привезенные текстики), чтобы не продавать вещи и не доставать «НЗ». После работы найти фитнес-зал, который окажется по карману. План действий максимум — это минимум плюс вспомнить о душе и обходить стороной ЦУМ на Петровке, Столешников и еще несколько переулков. «Клянусь, клянусь, клянусь!» — Аня забыла, какую руку надо поднять, поэтому подняла обе. Чтобы точно не забыть клятву, на левой руке был поставлен крестик.

Мысли про работу не были шуткой или выдумкой. Ехала Аня подготовленной. Нашла через Интернет людей. Точнее, одного человека. Ее звали Майя. Майя состояла на госслужбе. В мэрии московской. Не начальство, но чиновник средней руки, который еще не забыл о проблемах простых людей, и помнил, что для счастья им нужны как минимум две вещи: хлеб и что-то от Армани, — а полное счастье начинается с трех предметов: хлеб и что-то от Армани и Прада.

Аня с Майей сначала здорово болтали в аське, потом с тем же удовольствием продолжили болтать по телефону. И Аня поняла, что у нее появилась подруга новой генерации. Их связывает непонятно что. Точнее понятно — ничего их не связывает кроме удивительно сходного по составу словарного запаса, одинакового способа построения фраз, усталости от накопленной успешности. Или неуспешности? Вот-вот! И этот знак вопроса их тоже связывал. В общем, они, одинаково прикалываясь, ныли и хотели что-то изменить в своей жизни. Но в одиночку было страшновато, поэтому решено было объединиться. Они обсуждали шмотки и книги, фильмы и концерты. Ближний Анин круг отодвинулся куда-то на периферию. Возникло непреодолимое желание выпить кофе лично, а не синхронно заочно. И тут Аню шарахнула мысль о заваленности жизни брендовым барахлом. А с кем поделиться? Ну не с теми же, кто физически рядом, учитывая, что они и сами такие же захламленные. Лучше уж с такой же захламленной, но физически далекой подругой. Если что — поставила в игнор и живи спокойно дальше. И пар выпущен, и круг общения в общем не пострадал.

Вот и поделилась Аня с Майей. А та почему-то поняла, хотя пару минут назад обе пели оду брючкам от Армани. А тут, оказывается, у обеих в душе — тоска… по юбкам. Шутка. Накопилась усталость от формы. Зарабатываешь деньги — тратишь. Обсуждаешь, как потратила. Думаешь, на что еще хочешь потратить. Опять зарабатываешь. Иногда идешь не в модное кафе или ресторан, а на концерт. И на концерте почти слезы. Потому что восторг в душе случается неожиданно. Аня делилась с новой Интернет-подружкой:

— Случайно послушала Берлиоза. Какая-то струна зазвучала внутри. Хотя меня в детстве не тренировали слушать классику. Спасибо школе, после которой я знала, что эту фамилию можно найти у Булгакова. А тут — такой однофамилец! Знаешь, Май, чего-то захотелось захотеть. Но не успела понять, чего именно, — после концерта зашли в сушечную, выпили сливового и съели роллов — тут же забыла про Берлиоза.

— У меня было то же самое! — с неожиданной экспрессией в голосе «зазвучала» Майя. — Только здесь в Москве, на концерте Башмета. И потом тоже в сушечную ходили!

— Майя, так я тоже не самого Берлиоза слушала! Получается, на нас с тобой Башмет одинаковое действие оказывает! Или роллы со сливовым? Май, вот почему мы не можем только о музыке поговорить? Почему тут же обязательно гастрономическая тема возникает?

И так было постоянно. Только промелькнет что-то в душе — как комфорт и модная привычность возникают и возвращают к себе. «Лучшее — враг хорошего», — этим удавалось девочкам себя успокаивать всегда.

Был такой случай. У Ани появился очередной мальчик. Относился к ней с пылом-жаром. Но, поскольку он «пока никто и звать никак», считать его родным хотелось, но не моглось. А циничного и состоятельного любителя комфорта, который поддерживал в отношениях постоянную температуру 36,6, хотелось не считать родным, но не получалось. Пылкость мальчика была такой притягательной, что решено было выяснить отношения с мистером Комфортом.

— Знаешь, я, кажется, влюбилась. В не тебя, — сказала Аня одним комфортным вечером.

— Да-а?! И где ты с ним была? — он оторвал глаза от плазмы и хотел поставить стакан с виски на пол, но вместо этого добавил еще напитка, льда, отхлебнул и обратно откинулся на диван. Полулежал и, не отрываясь, смотрел на Аню. Злости во взгляде не было. Было умиление.

— Я не расслышал, что ты сказала, — получилось как-то по-отечески. Правда, виски Комфортный глотал в более быстром темпе.

«Сказать, что нигде, что гуляли по набережной, сидели на скамейке?»

И вместо этого Аня сказала:

— Хочешь чаю?

— Да, спасибо. Видишь, ты сама всё про свою влюбленность поняла, дорогая.

Что такое «журавль в небе»? С чем его едят? И когда его едят? А тут — синица. В смысле квартира в виде минидворца, у каждого — машина. Общая любовь к хорошим винам и кухне. Да, тебя любят условно. Как элемент комфорта. А там ты — смысл жизни. Но ведь любой женщине под тридцать понятно, что так любят все мальчики в двадцать три. А в сорок мальчики любят уже себя и комфорт. Так если через несколько лет разницы никакой не будет, то зачем что-то менять? Тем более есть тайное опасение, что в комфортную жизнь может попасть уже другая девочка, чуть-чуть моложе. Лет на пятнадцать-семнадцать — не больше! Хотя кто его знает, какой уровень комфорта будет предложен…