Лиз Филдинг - Сладкое увлечение

Он оказался втянутым в эту историю только потому, что находился в Лондоне в тот день, когда Базил решил исчезнуть.

Для Шона оказалось настоящей загадкой намерение Базила отправить фургон к Лавидж Амери, а не запереть его в сарае.

Либо Базил не намерен возвращаться.

Либо на самом деле он никуда не уезжал.

Выругавшись, Шон достал из сейфа запасной комплект ключей и поехал через парк к коттеджу.

Он стучал в дверь, громко звал Базила, но все безрезультатно. Войдя в дом, он обнаружил, что все находится на своих местах. На каминной полке Шон увидел фотографию молодой женщины в поразительно коротком платье и белых сапогах-ботфортах. У нее была модная прежде стрижка с четкими краями и большие, подведенные черным глаза, обрамленные густо накрашенными накладными ресницами. Несмотря на яркий, вызывающий облик женщины на фотографии, Шон сразу уловил ее сходство с Лавидж Амери.

Значит, он все-таки не ошибся адресом.

Должно быть, Базил решил поручить выполнение части своих заказов родственникам. Если они не придут в восторг от этой затеи, Шона не должно это волновать.

На автоответчике мигал красный индикатор. После секундного колебания Шон нажал на кнопку проигрывания записи.

В комнате послышался голос Лавидж:

— Мистер Амери, меня зовут Лавидж Амери, и я только что прочитала ваше письмо. Я ничего не понимаю. Кто вы? Я прошу вас, позвоните мне, пожалуйста.

Она назвала свой телефонный номер.

Значит, она действительно не знает, кто такой Базил. Едва Шон собрался достать телефон из кармана, как он зазвонил.

Он посмотрел на дисплей. Оливия.

— Шон, я на конюшнях, — сказала она, прежде чем он сумел произнести хоть слово. — Где ты?

— Я на дальней границе поместья.

— Почти шесть часов. — По голосу его сводной сестры можно было догадаться, что она надула губы.

— Ты ведь понимаешь, сеструха, — начал Шон, прекрасно зная, как она ненавидит такое обращение, — что у меня нет времени возиться с тобой. Зачем ты приехала?

— Разве это не мой дом?

— Прошу прощения. В последний раз ты приезжала сюда на Рождество. Ты пробыла здесь два дня, потом оставила своих детей с няней до конца праздников, а сама отправилась кататься на лыжах.

— Они прекрасно провели время, — возразила Оливия.

Конечно, дети прекрасно провели время. Шон позаботился о том, чтобы они катались на санках с горы, лепили снежные крепости, носились туда-сюда, наслаждаясь свободой, какой не имели в лондонской квартире. И все же дети предпочли бы отпраздновать с родителями.

— Послушай, давай не будем ссориться, Шон. Я хотела бы поговорить о конюшнях. Я намерена переделать их в ремесленные мастерские. Я знакома со многими ткачами, производителями свечей, токарями, которые будут работать в этих мастерских. Те, кто станет приезжать в поместье на экскурсию, смогут своими глазами увидеть, как они трудятся, и, естественно, купят их товар.

Шон расхохотался.

— Что смешного? — осведомилась его сестра.

— Мысль о том, что ты знакома с токарным делом и даже с токарями.

— Негодник! Генри считает, что это хорошая идея.

— А, это тот Генри, который посещает поместье дважды в год? На Рождество, чтобы бросить здесь своих детей, а также в сезон охоты?

— Поместье принадлежит ему, а не тебе, — заметила Оливия.

— Так оно и есть. И он мне платит, чтобы я управлял этим поместьем. Я постоянно проживаю здесь, получаю за это зарплату, а не приезжаю сюда изредка, как некоторые дамочки, которые регулярно разводятся с мужьями.

Очевидно, Оливия не нашлась что ответить, поэтому повесила трубку.

Шон с помощью телефона сфотографировал снимок, стоявший на каминной полке, и еще раз внимательно осмотрел коттедж. Придется отправиться к Лавидж Амери и еще раз расспросить ее о родстве с Базилом.

Если она в очередной раз примется все отрицать, Шон покажет ей фотографию.

— Фредди…

— Ты, должно быть, летаешь по воздуху! — Расценив слова босса как хороший знак, Элли решила договориться о дополнительной смене, но он распорядился: — Сейчас никаких разговоров. У нас аврал!

Шон обнаружил, что Розочка находится на том самом месте, где он ее оставил, что не предвещало ничего хорошего. Он надеялся, что Лавидж внимательно прочла письмо Базила и во всем разобралась.

Подойдя к дому, он сделал глубокий вдох. Дверь ему открыла девочка-подросток, выглядевшая словно черный призрак. Черные волосы, черное платье, черный лак на ногтях.

— Ну? — спросила она в манере, соответствующей ее одежде. — Что вы хотите?

— Переговорить с Лавидж Амери.

— О чем?

— Скажи ей, что пришел Шон Макелрой, — произнес он. — Она знает.

Девочка пожала плечами.

— Бабуль, это к тебе! — крикнула она, опершись о дверь и уставившись на Шона таким взглядом, который мог бы напугать даже зомби.

«Бабуля?!»

— Нет… Мне нужна высокая женщина с темными волосами и светло-карими глазами. Она точно не бабушка, — прибавил он.

Девочка подозрительно прищурила зеленые глаза:

— Вам нужна Элли? Она на работе. И поздно вернется.

— В таком случае я приду завтра, — сказал Шон.

— Приходите до одиннадцати вечера. Она начинает работать в полночь. — Девочка уже собралась закрыть дверь.

— Кто пришел, Гейли?

Шон посмотрел поверх головы разодетой в черное девчонки. Навстречу ему, вне сомнения, шла женщина с фотографии, найденной в доме Базила, только постаревшая лет на сорок. Теперь ее седые волосы были уложены в пучок, однако глаза остались прежними.

— Все в порядке, бабуль. Он не к тебе пришел. Ему нужна Элли.

— Я не знал, что существуют две Лавидж Амери, — заметил Шон, понимая, кому именно предназначалось письмо Базила. — Элли рассказала вам о Розочке?

— Розочка? — озадаченно переспросила женщина. — Кто такая Розочка?

— Не кто, а что. Фургон для перевозки и продажи мороженого.

— Ах, вы о фургоне. Я все думаю, откуда он взялся. Он ваш?

— Нет… — Шону было намного труднее разговаривать с пожилой женщиной, чем с Элли. — Я оставил для вас письмо, — подсказал он. — От Базила.

— Базил? — Она сделала шаг назад, ее лицо скривилось. — Нет, — прошептала, задыхаясь, Лавидж-старшая. — Он не мог. Он не должен. Бернард разозлится…

— Бабуль… — Девочка обняла бабушку и бросила на Шона свирепый взгляд. А затем перед его носом во второй раз за день захлопнулась дверь.

Фредди остановил Элли, прикоснувшись к ее руке. Инстинктивно она хотела отдернуть руку, но напомнила себе, что Фредди знает ее с тех пор, как ей исполнилось восемнадцать лет. Он прикоснулся к ней как друг. Фредди, в конце концов, в таком возрасте, что годится ей в дядюшки или даже в отцы.