Мать не одиночка (СИ) - Литвин Светла

— Наконец-то. Так в вашем подъезде псиной воняет. Я ж ей пропах весь! — Иван, ворча ввалился в мою квартирку, заняв разом полприхожей, отстранив меня ближе к кухне, и по-хозяйски начал возится с замком закрывая дверь.

Только в таком небольшом пространстве, можно было оценить его реальные масштабы. Курвиметром за три дня не обкатаешь. Метр девяносто на сто. Плюс-минус. И чего он под дверью стоял? Мог бы вынести её вместе со стеной.

— Это соседи. У них три собаки. — промямлила я, бессовестно оценивая расстояние от его макушки до потолка.

А оценив, прикусила язык, чтоб не попросить его подпрыгнуть. Не то, чтоб жаль мне его темечко, скорее потолок шпаклевать и белить неохота.

— Ненормальные. — пропыхтел Иван, тут же выуживая из сумки что-то цветное, и протянул мне со словами; — Вот. Примерьте. Я надеюсь, подойдёт по размеру. — я глазам своим не верила, но он распахнул передо мной шубку.

Очень шикарную шубку.

— Ой. — прикрыла рот рукой.

Тошно стало от нахлынувших разом чувств, разнообразных до безобразия.

— Не ойкай. Поворачивайся давай бодренько. Некогда мне тут с тобой возиться. Весь день, ничего не евши, а у тебя тут так картошкой жаренной вкусно пахнет, что слюной недолго захлебнуться. — вся неуверенная вежливость Ивана в мгновение сменилась на самоуверенное хамство и панибратство.

Хотела указать ему на это, да только шубка больно прелестная была. Мне такая даже в кредит не светила. Бодренько повернулась, махом вперилась в чудное меховое изделие.

— Повернись-ка. — тут же велел Иван.

— Ну как? — ушастая улыбка расползлась на моём лице так, что щёки свело.

— Лучше, чем тот подстреленный бобёр. — со смехом признался Иван.

А я уже и Олегович не добавляю. Того гляди Ваней назову. Продажная ты личность Ирочка!

Пожурила себя для виду, сама же к зеркалу бросилась. Шубка…Вот это шубка… Перламутровая и ниже колена. Молодила меня лет на пять, стройнила и придавала статусный вид. А до этого, то, что в кредит было, точно бобёр подстреленный. Старил меня выходит, и глупо я в нем выглядела.

— В качестве извинений. Каюсь, на красный ехал. Видно, чаще на светофор смотреть нужно. — даже не оправдываясь, Иван вполне себе спокойно признал свою вину.

— Спасибо. А вы голодный? Я могу ещё картошки пожарить. — не стала распинаться перед ним особо за шубу.

Дают — бери.

Ему она по карману явно не ударила, а мою шубу он испортил, да и моральный вред немалый мне нанёс. Но и зла держать не могу, картошку предложила на радостях, совершенно не думая, что он же не откажется.

— Давай. — он махом скинул свои боты и пальто, а пристраивая его на вешалку, добавил;

— И давай на ты.

— Хорошо. Руки можно в ванной комнате помыть, а можно на кухне. — он кивнул, прошёл по-простому на кухню.

Я же полюбовалась собой, сняла нехотя шубку и упрятала ценную вещь в шкаф, на самую лучшую вешалку. Предвкушая зависть подруг, пошла довольная на кухню.

— Я тут похозяйничал немного. Ну чтоб ты особо не возилась. Кружочками порежь, я так люблю. — Иван выдал мне тарелку полную начищенной картошки.

Аккуратно, даже глазков в ней не было. Сколько ж я у зеркала крутилась? Мне казалось, что меньше минуты и минута чтоб в шкаф убрать. А тут руководство, с закатанными рукавами, стоит на моей кухне и картошку начищает. Бодренько.

— Я пойду новости гляну пока. А то на твоей кухне нам и не развернуться, только размножаться на такой. — ухмыльнувшись, Иван оставил меня, опешившую на кухне.

На часах как раз было уже ровно десять. Время новостей.

И вот, стою я и нарезаю картошку. Кружочками. Он так любит, видите ли.

Но квартира-то моя. И картошка моя. Режу её опять-таки тоже я, а ещё, мне её и жарить. Тут же перед глазами все его хамство пронеслось, несмотря на извинения, злость взяла. Кружочки быстро стали соломкой, самой тонкой, которую я только могла ножом нарезать. Совсем из головы вылетело, что можно было бы и на тёрке натереть. Да и вообще, можно было бы пюре картофельное сварить.

Но я его не люблю. А вот жареную картошку очень.

Тонкая соломка, быстро зазолотилась. Ещё даже новости не кончились, а я уже подала Ивану тарелку с вилкой.

— Злючка ехидная. — сказал, посмотрев в тарелку, и спросил; — Че коварная, думала я есть не стану? — Иван засмеялся, и не дождавшись моего ответа, принялся есть.

Признаться, не ждала я такой реакции.

— Приятного аппетита. — пожелала ему, чувствуя себя полной дурой.

— Спасибо, чаю мне ещё сделай. Чёрный, без сахара. — велел, не отрываясь от тарелки.

Судя по всему, ему и соломка картофельная неплохо заходит. Аж за ушами трещит. Хотелось треснуть его по этим ушам, но было б совсем странно, пожарить ему картошки и при этом чаю не налить.

Пошла наливать. На этот раз сделала, как просил. Чёрный без сахара. Принесла ему. Кто б сказал мне утром, что так мой день закончится. Что этот тип, будет сидеть на моём диване и уминать картошку, я б наверно умерла со смеху.

— А почему несладкий? — вдруг спросил меня Иван, отхлебнув из кружки напиток.

— Так ты ж сам просил, без сахара. — возразила я.

— Так я думал ты ехидна, всё наоборот делаешь. Сахар неси. — он опять смеялся, но чёрт!

Так заразительно, что и я посмеялась, уходя за сахарницей. Потом, пристроилась в кресле типа новости посмотреть, сама же, украдкой наблюдала за Иваном.

— Вот вредничала, лишний раз на кухню идти пришлось. А сделала бы сразу, как просил, кружочками, и новости бы посмотреть успела. — он взялся поучать меня, когда выпуск новостей закончился.

Мысль о том, что он интересный, сменилась на другую. Он хамло редкое и в этом совсем нет ничего интересного.

— Что в них хорошего? В новостях этих? Разве что прогноз погоды. А так одни неприятности показывают. — проворчала я в ответ, желая, чтоб он поскорей убрался.

— Ну я так и думал. — изрёк многозначительно Иван, и поднялся с дивана, оставив пустую посуду на журнальном столике; — Поеду я. Спасибо за ужин. Завтра жду вас на работе, Ирина. — он прошёл в прихожую, быстренько собрался и отчалил, без прощаний.

Закрыла за ним дверь, а сама подлетела к окну, выключив свет. Машина его стояла у подъезда. Вскоре и он сам, показался, сел в машину и уехал.

Я же, ещё раз надела шубу. На этот раз долго крутилась у зеркала и любовалась скорей собой в этой шубке, чем шубкой на себе, как было с тем бобром подстреленным. Спать улеглась уже за полночь, опять не помыв посуду.

И не спалось мне долго. Всю голову забила дурацкими мечтами. И главное, понимала же, что мечты дурацкие. Иван уж явно не герой моего романа. Но почему бы не помечтать, что герой? Вот и мечтала часа кряду.

А утром, настроение было таким хорошим, что даже причёску соорудила на голове и накрасилась как на праздник. К новой шубке самое то. Только вот угги мои мало подходили под такую элегантность. Если Иван не обманул насчёт премии, то придётся сапожки поизящней купить, а сегодня и так сойдёт.?

Вышла из подъезда, и сердечко сразу ёкнуло. Взгляд мой наткнулся на чёрную машину-громадину Ивана.

Иван

Не мог сказать, что Ирина была прям моим идеалом женской красоты. Ростом низковатая и брюнетка к тому же, а мне всегда нравились блондинки. Но всё же Ира симпатичная, не тощая как нынче модно. Мягонькая — уютная. Явно жаренной картошкой любит себя побаловать.

И пока я ел ту самую картошку, пакостную соломку, но всё же вкусную, её грудь и бёдра, что я успел оценить ещё на трёхметровой кухне, так и притягивали к себе мои ручищи. Хоть и не мой она идеал красоты, но характер…

Характер у Иры интересный. Вкусный как та самая жареная картошка. И, что греха таить, нравятся мне такие ехидны. Честные они, что ли. Сами перед собой в первую очередь.

Решил, что, пожалуй, можно на недельку тут ради такой злючки задержаться. В моём кругу такие редкость. Больно уж хотелось разбавить ею череду идеальных, но глупых красоток — подделок. Которые говорят не то что думают, а главное, делают совсем не то, чего хотят они сами. А Ирина хоть и пыталась пакостить, но на меня-то поглядывала с интересом.