Я тебя заколебаю! (СИ) - Созонова Юлия Валерьевна

- А во-вторых, - на этой фразе группа поддержки известного школьного хулигана Ваньки Барсаева дружно сделала ноги, оставив его один на один со страшной карой в моём скромном лице. – А во-вторых, совок и веник в углу, мяч верну, когда все уберешь. Задача ясна?

- Так точно, Ксения Игоревна, - всё так же насуплено и недовольно протянул Барсаев. И почесал нос, уточнив. – А это… А ругаться будете?

- А поможет? – я задумчиво постучала кончиком ручки по подбородку, разглядывая одного из своих самых проблемных учеников.

Иван Сергеевич Барсаев был пятнадцати лет отроду, доблестно скакал с тройки на двойку, имел четверку по пению и пять по физкультуре и трудам. Но при всем при этом не вылезал с советов профилактики и с заседаний комиссии по делам несовершеннолетних, числился в паре сводок в отделе полиции и был безмерно талантлив.

Хотя не там, где и надо бы. Впрочем, в одном Ванька был просто потрясающе гениален: в умении заболтать всех и вся. А ещё он обладал убойным обаянием и злиться на него не получалось у всего педколлектива, включая сурового директора и завхоза.

- Я это… Я, правда, случайно, - Барсаев тяжело вздохнул, скрестив руки на груди. Ещё и ногой шаркнул, в потрепанных кедах на босу ногу.

- Барсаев, совок и веник сами себя не возьмут, - я вздохнула, тепло улыбнувшись этому воробью. Такой же нахохлившийся и ждущий подвоха ото всех. – И помни, попытка сачковать с твоей стороны…

- Будет караться вашим боевым степлером, ага, - хохотнул этот шкет. И бурча что0то себе под нос, принялся  собирать остатки бедной вазы. – Ксения Игоревна, а вы это… Откуда у вас такая меткость-то?

- Тяжелое детство, деревянные игрушки, Барсаев, - хмыкнув, я снова принялась листать ежедневник, намереваясь заняться тяжелой, но любимой работой. Вот только кто б мне дал?

Дверь в класс с грохотом распахнулась, явив мне запыхавшуюся, раскрасневшуюся Ленку. Та протараторила, прижимая руку к груди:

- Ксю, ты чего расселась?! Вперёд, спектакль через пять минут начнётся!

- Твою ж…

Похватав со стола всё, что было необходимо, я вылетела следом за подругой. Махнув рукой и на удивленно хлопающего глазами Барсаева, и на настырные мысли о собственном сосед

е. Поверьте, куда больше меня сейчас  занимал вопрос, просохли ли те самые злополучные кустики, которые я рисовала два дня подряд…

И куда делся нос Буратино, чёрт возьми?! Эх, тяжела учительская доля…

Глава 2

Лето это тайная фантазия любого уважающего себя педагога.

Даже если он только-только закончил пединститут и ещё ни разу не участвовал в ГИА. Страшный зверь расшифровывался как «государственная итоговая аттестация» и голова от неё начинала болеть с сентября по июнь включительно.

И то не факт, что к июлю отпустит, ага.

Впрочем, у лета было ещё два исключительно положительных момента. Во-первых, отпуск в количестве целых пятидесяти шести календарных дней. А во-вторых – тишина. Да-да, вы не ослышались. Та самая, блаженная и непередаваемая тишина. В голове, электронной почте и телефоне. Никаких тебе звонков под вечер или с самого утра, в будни и выходной, срочных вызовов в суд или полицию. Никаких родительских собраний, производственных совещаний, «оперативок», семинаров и повышений квалификации или, упаси боже, конкурсов профмастерства.

Про открытые мероприятия и многочисленные олимпиады школьников я вообще молчу. И если кто-то думает, что вся работа педагога в современной российской школе сводится к выдаче учебного материала и заполнению электронного журнала, то я искренне завидую такой святой наивности.

Так что да, лето – это тайная фантазия любого уважающего себя педагога. И чёрт с ним, с пришкольным лагерем и разношерстной бандой собственных подопечных. За одну только шикарную возможность никуда не идти в субботу я была согласна не только спектакль поставить, но и целое турне школьного театра организовать! Дайте только выспаться во всех позах за эти два дня и я та-а-кое покажу-у-у…

О, вот именно так я и размышляла в пятницу вечером, готовясь к предстоящим выходным. Загрузила холодильник, разложила грязное белье на две стопки, вытерла пыль и полила цветы. Пусть даже этим трём кактусам на кухне было откровенно фиолетово на мои попытки возомнить себя владельцем оранжереи, ну да чёрт с ними. Главное, что к одиннадцати часам вечера я устроилась в кресле, в обнимку с ноутбуком и чашкой горячего шоколада. И воткнув в уши наушники от плеера, я совершила свою самую большую ошибку.

Тихо фыркнула, щёлкая клавишами. Ладно, не самую. Но точно вторую по значимости, после неудачного студенческого романа с классической влюблённости в аспиранта с физико-математической кафедры. Так что да, натянув на голову каску, моя бесстрашная натура вновь шагнула на любимые грабли.

Этим тихим, одиноким вечером я открыла один из популярных литературных порталов, где зарегистрировалась как читатель больше трёх месяцев назад. И то, потому что меня взяли «на слабо», заявив, что современные учителя застряли в рассвет классической русской литературы и окромя темы «Страдания» по романам Достоевского ничего знать не знают.

Признаю, это было верхом идиотизма, вестись на такую детскую провокацию. И мне об этом было очень хорошо известно. Вот только это знание ни капли не помешало пойти просвещаться «вот прям щас», даже не представляя, какой там ящик Пандоры и чем мне это грозит. Последствия оказались…

Интересными. Хотя бы тем, что они просто были. Назывались просто и звучно «Читательский запой», могли затянуться на месяц, если не дольше и заканчивались шикарным «книжным похмельем». Тем самым, когда не то, что на книги, на учебники смотреть без отвращения не получалось. Особенно если случайный поиск по сайту выводил меня на что-то такое, что описать одним словом не получалось. И кто бы сомневался, что этот вечер начнется именно с такой книги?

Как итог ничем не примечательный (кроме, разве что рейтинга) любовный роман в четырех томах оказался настоящей находкой. Многогранной, многословной, вещью в себе. Он затянул меня и не отпускал, пока я не закрыла вторую по счёту книгу, отстранённо отмечая, что на больших настенных часах упрямые стрелки замерли на отметке семь утра. За окном рассвет, щебетание птиц и ворчание дворника, в голове блаженная пустота, на языке приятное послевкусие, а в душе….

Я сладко потянулась, с сожалением закрывая ноут и допивая напрочь остывший шоколад. Вырубила третий будильник на телефоне и бухнулась лицом в подушку, остранённо подумав о том, что нафиг. Нафиг все запланированные дела, нафиг отложенные фильмы-книги-клипы, альбомы и договорённости с друзьями.

Эта книга стоила того. Даже если я прочла всего два тома из четырёх. Зато засыпала я в невероятно благостном настроении, уже предвкушая новый этап читательского запоя и заранее отмахиваясь от всех доводов и аргументов, что мне обязательно приведёт подруга. Даже не подозревая, что все мои мечты и планы пошли коту под…

В общем, просто пошли. И совсем не туда, куда надо бы!

Противная трель звонка ввинтилась в уши, выдёргивая меня из сладкой утренней дрёмы и с размаху окуная в реальность. Условный рефлекс, появившийся за время практики и работы в школе, проявил себя во всей красе. Я сначала вскочила, пытаясь понять где я, кто я и что происходит, потом запуталась в пледе и грохнулась на пол, приложившись локтем об ножку стола. И только после того, как я помянула всуе поэтов серебряного века, я смогла продрать глаза.

Ровно в тот самый миг, когда чёртов звонок не оборвался на положенной ему второй минута, а продолжил давить на мозг и действовать на нервы.

- Какого… - я недоумённо моргнула, подавив зевок. Сонный мозг долго отказывался обрабатывать информацию, но мне всё же удалось сообразить, что разбудил меня банальный звонок в дверь. – Ну и какого лешего там принесло-то, а?

Вот честно, вопрос был почти риторический. Ну потому, что парня у меня не было, родители жили за городом, и единственный человек, который мог прийти ко мне с утра пораньше не делал это без предварительного звонка. Воспитание не позволяла. Оставался, конечно противный, вредный и слишком живучий сосед снизу. Но мы с ним не виделись с того самого злополучного дня под кодовым названием «Труп хомяка». И я даже не могу сказать, что меня этот факт хоть сколько-то расстроил.