Стань моей (СИ) - Касс Вероника

Я чувствую, как к щекам приливает жар, и мне безумно хочется заломить руки от бессилия. Я не знаю, что делать. Точнее, я знаю, как правильно поступить: развернуться и уйти, но отчего-то мне приходится бороться с самой собой. С собственной разумностью. Потому что я хочу дать ему свой номер. Не анализируя при этом зачем. Но отключить голову никак не получается.

— Но это немного неуместно, — практически через силу говорю я. — Думаю, в следующий раз я буду знать, как вернуть на место колесо. И все благодаря тебе.

— А ты жестока, Марина. Я же волноваться буду! — Он строит жалобную гримасу, и я смеюсь, а затем опять извиняюсь.

Ну разве он не понимает?

У меня ребенок, муж. А Степа… ну явно же не пообщаться о колесе со мной захотел. Вон как широко улыбается, включив все свое обаяние на полную мощь. Только он просчитывается с этим. Потому что и без своей улыбки уже покорил меня тем, что нашел проблему с колесом и показал мне, как правильно его чинить.

— Значит, не дашь номер? — Я отрицательно качаю головой, Степан же хмурится, затем словно показательно цыкает, не выглядя при этом сильно уж расстроенным. — Ну ладно тогда. — Он возвращает мне рюкзак, а потом и вовсе показывает мне мой же телефон, экраном к моему лицу. И пока я непонимающе хлопаю ресницами, пытаясь понять, как телефон мог оказаться в руках у Степы, блокировка на телефоне слетает. Конечно же, мой телефон считал мое лицо по фэйс айди.

Осознав это, я пытаюсь выхватить гаджет, но Степан быстро отскакивает от меня вместе с айфоном и что-то тарабанит своими длинными пальцами по экрану. Я же жмурюсь и застываю на месте, понимая, насколько бесполезны сейчас мои попытки вернуть телефон. Пока Степан того не захочет, отобрать у него мой смартфон просто нереально. И когда меньше чем через минуту у Степана из кармана пиджака доносится очень мощная вибрация, я ни капли не удивляюсь.

— Пожалуйста, Марина. — Степан возвращает мне телефон, глядя на меня при этом изучающе. Ждет моей реакции?

Я же кидаю телефон в рюкзак, именно оттуда Степа его и вытащил, а затем хмуро смотрю на мужчину. Он ведь сразу понял, что я не дам ему номер, и надо же, как быстро сориентировался, не подав при этом и малейшего вида.

— А если я отправлю тебя в черный список?

Степан приближается ко мне почти в плотную, тянется к моим волосам и достает из них небольшую шерстяную нить. Судя по цвету, от Лениной шапочки. Откуда она там? Видимо, мужчина также недоумевает, потому что внимательно смотрит на нитку, а затем опять улыбается и дерзко объявляет:

— Ну я сам слишком большой для того, чтобы ты смогла меня куда-то там отправить. А вот мой номер… — Он словно задумывается. — Для этого я должен тебе позвонить хотя бы один раз.

— Но…

— Я удалил вызов, Марина. — Степан стряхивает с пальцев шерстяную нитку, а затем сует руки в карманы брюк. — Пойдем, я хотя бы провожу вас. Заметь, подвезти не предлагаю, потому что знаю, что ты не согласишься.

— Но…

— Пойдем.

— Я еще немного посижу. Тут. — Дергаю головой в сторону скамьи. — Пока Лена спит.

Степан усмехается:

— Елена Прекрасная. Красиво. Твоя сестра так же, как и ты, похожа на принцессу? — интересуется он, хитро прищурившись, а я округляю глаза и чувствую, как тяжело становится дышать. Он что? Он… Он принял Лену за мою сестру?

Я настолько шокирована, что не могу ничего ответить. Только хлопаю ресницами и чувствую, как начинает щипать в носу.

Степан все ещё улыбается и то и дело поглядывает на коляску. А меня настигает обида. Да, мне отчего-то жутко обидно. А ещё в груди свербит разочарование.

Я не понимаю собственных эмоций. Не понимаю, почему я настолько сильно расстраиваюсь. Неужели дело в том, что мне нравится настойчивость Степана? То, что его не смущает ни ребёнок, ни чужое замужество. Хотя… я с горечью опускаю взгляд на свои руки. Обручального кольца у меня нет. Мы с Максимом даже в загсе кольцами не обменялись. Нам было не до того. Мы слишком торопились. И, что удивительно, мы тогда были счастливы. Куда все это подевалось?

Я часто-часто моргаю, осознавая неприятную вещь.

Мне польстило внимание Степана. И то, что он так нагло узнал мой номер телефона, тоже. Неужели я действительно рассчитывала или надеялась на продолжение нашего знакомства?

— Нет-нет. Ты все неправильно понял, Степан, — сухо отзываюсь, наконец-то выйдя из ступора. — Лена не моя сестра, — натянуто улыбаюсь я, замечая во взгляде мужчины недоумение.

Сколько же ему лет? Он выглядит молодо, и все же он намного старше меня. На сколько? Десять? Восемь лет? Именно поэтому он посчитал меня совсем девочкой? Впрочем, я и выгляжу так. И все же… все же очень обидно. Все ещё обидно. Я поджимаю губы, совершенно сбившись с мысли.

— Нам пора, — киваю я Степану, в глаза мужчине я не смотрю, так и снимаю коляску с тормоза. А затем просто сбегаю.

Я хотела посидеть на скамье? Забудьте. Домой! Скорее домой.

Степа меня окликает, но я не оборачиваюсь. Даже не думаю об этом. Качу вперёд коляску и повторяю про себя как мантру: «Только не догоняй. Не догоняй».

Ни к чему это все.

И то ли вселенная решает смилостивиться надо мной, то ли Степан осознает, кем именно мне приходится Лена.

Дочь спит почти всю дорогу до дома, и я даже немного успокаиваюсь. Сердце больше не стучит настолько учащенно, даже несмотря на довольно-таки быстрый шаг. Только вот в голове царит странный вакуум. Я уже не рада новому цвету волос и прекрасной погоде.

Леночка просыпается за два квартала до дома и начинает кукситься.

— Милая, потерпи, совсем скоро будем кушать. — Я подмигиваю ей, меняю положение коляски на сидячее и начинаю болтать о всякой чепухе, лишь бы заговорить дочь, отвлечь ее от чувства голода и капризов.

Вскоре она, как и всегда, вслушивается в мой голос и с радостью начинает болтать вместе со мной. Только на своём, каком-то инопланетянском. Чаще всего из ее маленького ротика звучат непонятные мне «кугли-кугли» и «вейгу-вейгу».

У подъезда я достаю рюкзак, стараясь не вспоминать о том, как Степан успел в нем пошарить, закидываю сумку за спину и вытаскиваю дочь. Крепко прижимая ее к себе, я давлю на рычаг коляски и складываю ее, а затем, подхватив ее второй рукой, захожу в подъезд. Подниматься приходится на второй этаж. И затаскивать коляску вместе с собой. Это в Майином подъезде можно оставить ее внизу, не переживая за ее сохранность. В нашем нельзя. Одну уже сперли. И хорошо, что Майя в тот момент нашла старую коляску Лики и отдала мне. Максима в тот момент не было в городе, а на моей карте деньги оставались только на продукты. С тех пор коляска всегда дома. Одно дело — потерять свою коляску, и совсем другое дело — чужую.

Правда, иногда меня посещают смутные подозрения, что коляску вовсе не украли, просто она мешалась бабе Маше, нашей сварливой соседке, и та либо спрятала ее, либо выкинула.

Но у меня нет никаких фактов и улик. А потому все эти обличительные мысли я храню при себе.

Переодев, накормив и умыв Леночку, я засовываю ее в прыгунки и засекаю на телефоне таймер в пятнадцать минут. Дочь любит попрыгать, но много тоже вредно.

Все ещё поглядывая на веселящуюся Лену, я подхожу к зеркалу и опять поражаюсь тому, как можно принять меня за Леночкину сестру. Да, я не выгляжу слишком взросло, но все же на свои родные девятнадцать смотрюсь вполне.

Весь оставшийся вечер проходит по накатанной, я готовлю ужин, который никто не съедает. Лене по возрасту не положено, у меня аппетита нет, а Максим все еще на работе.

Муж объявляется в десятом часу, когда ужин уже давным-давно остыл, а Леночка спит.

— Привет. — Я встречаю его в коридоре.

Надевать красивое платье я не стала, но с бельем постаралась. Сменила лифчик для кормящей мамы на обычный кружевной. Молока в последнее время было совсем мало, а потому я не боялась, что могу запачкать такой дорогой комплект белья, оставшийся у меня ещё с тех времён, когда мама полностью обеспечивала меня.