Измена. Я отыграюсь! - Саша Стрельна

С тех пор виделись мы нечасто. В те считанные разы, когда совпадали по времени и одновременно оказывались в холле его здания или вот как сейчас в одном лифте.

— Точно все в порядке? Если нужна какая-то помощь…

Он смотрел внимательно, с этой извечной его самоуверенной усмешкой, которая крылась в уголках губ и в глубине голубых холодноватых глаз. Именно она — эта его самоуверенность успешного самца — заставила собраться.

— Нет, спасибо. Справлюсь.

— Значит, проблемы все-таки есть, — констатировал он.

— Есть, — не стала отрицать я, как никогда возрадовавшись тому, что на носу у меня темные очки, прикрывающие заплаканные глаза, а мой офис на пятом, а не на двенадцатом.

Стас как раз собрался сказать что-то еще, когда двери лифта открылись, и я получила возможность выйти, оставив своего долбаного арендодателя с его слишком прилипчивым вниманием у себя за спиной.

В офисе ждала привычная рабочая круговерть. Дела по-прежнему шли погано, но в результате моих воистину конских усилий в последнее время наметились вполне себе оптимистические тенденции. Нам удалось-таки без катастрофических потерь переориентироваться в своих торговых делах с Запада на Восток. Давно стоило бы начать учить китайский, но лень-матушка вперед меня родилась. Да и Макс всегда говорил, что этот язык слишком сложный, чтобы я смогла…

— Лен. Ты не заболела ли? Хреново выглядишь, если честно.

Я вздрогнула, выныривая из мыслей о муже, в которые рухнула в очередной раз, даже того не заметив. Это оказалась Наташа. Та самая, кому я привозила топор… Она стояла у моего стола с очередной стопкой бумаг и, склоняя голову, заглядывала мне в лицо.

— Да нормально все…

— Ну я же вижу, что не нормально. Простыла? Кондиционеры эти… Короче, шла б ты, мать наша, кормилица и поилица, домой. Выспишься, с Максиком своим пообжимаешься…

Мы с Наташкой, да и со многими другими сотрудниками моей фирмы с самого начала. Какая уж тут дистанция, которую велят держать между боссом и подчиненными все без исключения умные книжки о ведении бизнеса? Мы давно одна семья… Может, потому у меня и не получилось сдержаться.

— Максик нынче с другой обжимается.

— В смысле? — Наташка сделала круглые глаза и присела на стул рядом с моим начальственным столом.

Отдельного кабинета у меня не было. Офис у нас современного европейского типа оказался — сидели все вместе, мой стол от столов сотрудников только стеклянная перегородка отделяла. Аквариум, блин! В котором нас, как тех рыбов, показывают. Красивое… Наверно…

— Да блин! — мрачно вызверилась я, а после скинула изрядно надоевшие очки, в которых в помещении еще и ни черта не видно было, и устало потерла лицо. — Настолько все по-уродски, что никак сообразить не могу, как мне дальше-то…

— Погоди. Я не поняла. В смысле — с другой обжимается? Ты серьезно? Он… Он что, изменил тебе? И ты узнала?

На лице у Наташки было написано такое сочувствие, что я невольно хлюпнула носом… И все! И трындец! Если раньше я еще хоть как-то держалась, то тут плотину, тщательно выстроенную мною внутри, все-таки прорвало. Я начала говорить и после что-то никак, ну никак не могла остановиться! Постепенно к моему столу собрался весь коллектив, потом дамы изгнали из круга слушателей мужиков, но, кажется, не просто так, а с заданием, потому что вскоре вместо бумаг на столе перед собой я увидела коньяк и здоровенный торт с пухлыми, даже на вид жирными розами из масляного крема.

— Ешь, — приказала Наташка и остальные дамы, начиная от юной Юленьки, которая у нас работает кем-то вроде общего на всех секретаря; и заканчивая активно молодящейся бухгалтершей Ольгой Сергеевной, закивали уверенно: — Помогает, проверено.

И я ела. Еще как. И мне, кажется, даже действительно стало легче. Не уверена, что от торта, а не от того, что наконец-то выговорилась, и меня в ответ даже дурой не назвали. Уже хорошо.

Юленька периодически убегала, чтобы отвечать на телефонные звонки, а остальные дамы и барышни так вокруг меня и сидели. Сидели, судили и рядили. Больше всего их почему-то интересовал раздел квартиры: Наташка все спрашивала, что у меня там с документами, все ли правильно оформлено, а Ольга Сергеевна упрекала, что ушла из нее, тем самым проявив слабину и оставив поле боя без этого самого боя.

Дуры! Им бы не про это, а про свои рабочие места беспокоиться! Потому что Максинькка, сука такая, не зря про «нажитое совместно имущество» мне первым делом втирать начал. Жаль, что в моей совсем небольшой компании в штате нет юриста. Посоветоваться бы… Может, зря от помощи Смирнова отказалась? У него-то юристов, поди, целый штат. И все зубастые.

— Зря, — выслушав меня, постановили дамы и закивали хором.

— Ничего, справлюсь, — ответила я им так же, как и самому Стасу давеча. — С этим справлюсь… А вот как с остальным… Столько лет вместе… Столько всего… И вдруг он… С этой… На нашей кровати…

Слезы, было побежденные кремовыми розами, принятыми вовнутрь в достаточном количестве, полились вновь. Более того, эти самые розы на пока еще не съеденной части торта — розовые и жирные — теперь странным образом напомнили мне задницу той девки, с которой мой муж…

Подступила рвота. Зажав рот, я метнулась в коридор и дальше — к двери с буковкой Ж. Выворачивало меня знатно, после пришлось еще и долго сидеть на толчке, дышать и радоваться, что кабинки в туалетах холдинга СДС полноценные, отделенные друг от друга не жидкими перегородками, а отделанными кафелем стенками, да и двери в них целиковые, на весь проем. Правильное место убежища для таких вот дур, как я.

Поговаривали, что народ в эти самые кабинки трахаться ходит. Те, кто потрусливее или просто умнее, а потому своих любовниц и любовников домой к себе в супружескую спальню не волочет. А я вот сижу и сопли размазываю — уж пол рулона туалетной бумаги извела.

Почему Максим так со мной поступил? Зачем это свинство? Ну зачем⁈ Я же никогда его не контролировала, верила ему. Командировки эти… Может, на самом деле не так часто он в них и ездил? Может, не деньги зарабатывать и фильмы снимать, а к этой своей или в пансионатик какой? Но даже если и так, домой-то