Джилли Купер - Белла

Теперь она была в нескольких метрах от тени, отбрасываемой деревьями, и она еще раз убедилась, насколько серьезно организована операция: собаки на поводках, бронированные автомобили, телекамеры, машины скорой помощи, толпы полицейских. Дойдя до мешков с песком, она упала в объятия поджидавшего их полицейского и почувствовала грудью серебряные пуговицы его кителя. Из-за мешков с песком их обеих тянула в укрытие, казалось, сотня рук. Потом ее окружили, замелькали фотовспышками, зажужжали камеры. Внезапно появился Ласло, и она с трудом узнала его. Она его помнила по-кошачьему гибким, загорелым, в экзотичном белом костюме. Теперь же он был смертельно бледным, небритым. Лицо осунулось от переутомления, глаза покраснели, на скулах ходили желваки.

— О, Ласло, — простонала Крисси и, кашляя и всхлипывая, упала в его объятия.

— Все в порядке, малыш, — дрожащим голосом говорил он, — все кончилось. У тебя все наладится. Ты теперь в безопасности.

Через ее плечо он встретил взгляд Беллы.

— Теперь все в порядке, — механически повторял он.

И тут, словно собака, долго не видевшая хозяина, к Крисси метнулась фигура, оттащила ее от Ласло, целуя ей руки, лицо и бормоча:

— О, дорогая, любимая, любовь моя единственная.

Это был Руперт.

— У тебя все в порядке? Ты не ранена? — спрашивал он, разглядывая ее.

Крисси начала и смеяться, и плакать.

— У меня все нормально, но я так ужасно, так гнусно себя вела.

— Нет, нет. Ты моя, ты самая замечательная.

Белла отвернулась, чтобы не расплакаться. Рядом с ней был Ласло, и она страшно стеснялась. В какой-то момент толпа толкнула его, и он крепко прижал ее к себе. Она почувствовала его мокрую от пота рубашку и толчки его сердца. Потом она отошла в сторону. Вокруг было столько народа, а она такая грязная и вонючая, и волосы такие безобразные. Она так часто представляла себе эту встречу, а теперь не могла ничего сказать, из-за того что боялась сказать слишком много. Она выпалила только:

— Крисси больна. Ее надо срочно отправить в больницу.

Она закачалась, и Ласло подхватил ее. Потом толпа окружила ее и люди стали поздравлять их с освобождением. Какой-то старший полицейский чин в фуражке пробился к ней через толпу.

— Слава Богу, вы в безопасности. Что там произошло?

— Все в порядке, — ответила Белла, — они выбросили все автоматы.

— Они все живы?

— Трое живы. Эдуардо убит. Его застрелил Пабло, потому что он собирался нас убить.

— Вы сейчас можете ответить на несколько вопросов? — спросил инспектор.

Белла кивнула.

— Но думаю, что Крисси спрашивать не надо. Ей нужен врач.

— А как себя чувствует моя звезда? — сказал ей кто-то на ухо.

Белла резко повернулась и увидела такое знакомое веснушчатое лицо Роджера Филда.

— О, Роджер, — проговорила она, и, теряя над собой контроль, всхлипывая, бросилась ему на шею.

Они с трудом пробирались через толпу. Фотографы непрерывно щелкали затворами, журналисты напирали, но полицейские сделали для них проход, и вскоре она, Ласло и Роджер укатили в полицейской машине.

Всю дорогу она сидела, вцепившись в Роджера и не в силах унять дрожь, все еще безнадежно стесняясь Ласло, сидевшего рядом с ней. Присутствие в машине двух полицейских усиливало ее неловкость.

Молча смотрела она в окно на красоту, которую еще недавно не надеялась снова увидеть, — на райскую зелень деревьев, на цветы шиповника, свисавшие гирляндами с береговых откосов, на луга, пестревшие золотистыми лютиками. Каждый раз, когда навстречу им проезжала машина, она отшатывалась от стекла. Она еще никак не могла привыкнуть к тому, что на нее уже никто не наводит дуло автомата.

— Как там в труппе? — спросила она Роджера.

— О тебе сильно беспокоились.

— Я и сама беспокоилась, — смех ее был уже довольно уверенный. Она полуобернулась к Ласло. — Диего в порядке? Он с тобой связался?

Ласло кивнул.

— А его жена и ребенок?

— Они прилетают завтра или послезавтра. Я поднял на ноги всех нужных людей на Грейт Ормонд-стрит, за ними будет самый лучший уход.

— О, я так рада, — она все еще не могла смотреть ему прямо в глаза. — У тебя с этим трудностей не было? Ты не был против того, что я ему это обещала?

— Господи, что ты, — сказал Роджер. — Это была лучшая из сыгранных тобой ролей, дорогая. Этим ты его сразила наповал. Я сказал Ласло, что тут снова подействовала твоя известная женская привлекательность.

Она засмеялась, но смех застрял у нее в горле, и она расплакалась. Роджер пожал ей руку.

— Все в порядке, моя радость. Мы знаем, что тебе пришлось перенести. Дай-ка ей глоток из твоей набедренной фляжки, Ласло.

В полицейском участке разыгрывались немыслимые, массовые сцены. Люди взбирались друг другу на плечи, толкались сотни репортеров с телекамерами. Со всех сторон слышалось: «Дайте на нее посмотреть». «А это ее приятель». «Посмотри на волосы». «Старушка Белла!» «Что там было?» «Она не ранена?»

Каждый старался до нее дотронуться, дернуть ее за платье.

Четверо полицейских протолкнули ее внутрь, где ей позволили выпить чашку кофе и умыться, прежде чем начнется допрос. Комната была битком набита полицейскими, обстреливавшими ее со всех сторон вопросами. Роджер сел рядом с ней, крепко взял ее за руку и, как мог, разряжал обстановку, когда она чересчур накалялась. Ласло куда-то на время исчез.

Когда они дошли до стрельбы, она снова задрожала.

— Вы уверены, что это Пабло застрелил Эдуардо? — спросил старший полицейский чин.

— Конечно.

— Но у вас же были завязаны глаза, — сказал инспектор с большими усами.

— Я могу судить по направлению, откуда стреляли, — сказала Белла, — и к тому же в тот момент только он держал в руках автомат.

— Но сначала вы подумали, что это Эдуардо стрелял в Крисси.

— Да, но только потому, что боялась этого.

— В окно были выброшены два автомата.

— Ну, в тот момент использовался только один, и я знаю, что это был Пабло, потому что до этого он все время был немного в стороне, а тут сразу же стал командовать.

— Но вы своими глазами не видели, как он стрелял? — упорствовал старший офицер.

Вероятность того, что они ей не поверят, была для нее нестерпима. Они вдруг показались ей точно такими же, как Рикардо и Эдуардо, которые хлестали ее по щекам, чтобы выбить из нее нужные им сведения.

— Здесь еще хуже, чем там, — выпалила она и, опустив на стол руки, заплакала. — Мне это и в голову не могло прийти. Я просто не могла себе представить такого.

И тут вошел Ласло. Он был побрит, одет в чистую рубашку и выглядел таким же уверенным в себе, как прежде.