Татьяна Лисицына - Я не могу проиграть (СИ)

Мой любимый сидел на скамье подсудимых, скромно опустив глазки или закрыв лицо руками, всем своим видом выражая смирение и раскаяние. Только иногда, когда он был уверен, что на него никто не смотрит, он бросал на меня насмешливый взгляд, как бы спрашивая меня: «ну как спектакль?».

Когда ему дали слово, он встал и тихим бесцветным голосом подтвердил, что никогда не занимался продажей недвижимости, понятия не имеет, кто получил деньги, его задача была только уговорить хозяина-бедолагу и подписать с ним какие-то бумаги, а какие именно, он не вникал. За работу получил обещанные триста долларов. Слушая его, я с трудом удержалась от смеха, вспомнив про новенький «Мерседес» и ужины в дорогих ресторанах.

Единственное, о чем я молилась, чтобы не объявился еще какой-нибудь свидетель, который бы дал показания против него, но судья объявил перерыв, и суд удалился на совещание. Я пробилась к Ивану Сергеевичу.

— Вы были великолепны, впрочем, как всегда, — сделала я ему комплимент.

— А ты плохо выглядишь, — он обнял меня за плечи. — Пойдем в буфет — выпьем кофе, а то ты очень бледная, еще в обморок упадешь.

— Его выпустят? — спросила я, когда мы уселись за столик.

— Тсс, — он обеспокоено посмотрел по сторонам. — Совсем не выпустят, но если все будет так, как я предполагаю, ему дадут всего года два.

— Два года! — вскрикнула я. — Этого не может быть.

— Что такое два года в вашем возрасте. Считай, что его просто в армию забрали.

«Я умру за два года», — мрачно подумала я, внезапно осознав, какой глупой оптимисткой я была, что надеялась выйти с ним под руку из здания суда.

— Ну же, Вика, перестань, — Иван Сергеевич не отрывал от меня внимательных глаз. — Давай дождемся решения суда. Он посмотрел на часы и поднялся: — Нам уже пора.

С замиранием сердца я слушала слова судьи: «Суд приговаривает Ковалева Сергея Ивановича к двум годам лишения свободы в колонии общего режима».

«Вот и конец надеждам», — подумала я и подняла на Сергея глаза, в его взгляде была странная покорность. Он долго смотрел на меня, видимо прощаясь, пока его не увели. Люди медленно расходились, а я все сидела в кресле, пытаясь смириться с тем, что я должна жить дальше, а Сергей будет в тюрьме целых два года. А кто знает, что будет через два года? Я никогда не пыталась заглянуть в будущее.

Иван Сергеевич сел рядом со мной, положив свою теплую ладонь на мою руку, сжимавшую подлокотник кресла.

— Вика, я сделал все что мог, но его не могли отпустить.

— Я знаю, знаю, — я не смотрела на него.

— Два года пройдут быстро, если ты будешь его ждать, — продолжал Иван Сергеевич, — Только вот стоит ли. Тебе еще так мало лет, а он вернется оттуда, скорее всего, сломленным и злым на весь мир, а тебе нужен хороший светлый мальчик, вроде тебя самой. Я уже говорил тебе, что не хотел бы, чтобы моя дочь была на твоем месте, но почему-то хотел бы, чтобы она была похожа на тебя.

— Значит, я не так уж и не права, — улыбнулась я через силу.

— Ты права во всем, девочка, просто хочется для тебя лучшей судьбы! — он вздохнул и поднялся, подав мне руку: — Пойдем, я провожу тебя до машины.

Дома я наверно час принимала горячую ванну, слез не было, но отчаяние сжимало меня, как в тисках. Мама несколько раз подходила к двери и заговаривала со мной, видимо чего-то боялась. Потом я вышла и легла на диван, мама села рядом, она не пыталась меня успокаивать, просто спросила:

— Что мне сделать для тебя?

— Ничего, — устало махнула я рукой. — Мне никто не поможет, кроме меня самой.

Неожиданно мой взгляд упал на рояль:

— Мам, а ты можешь мне поиграть?

— Конечно, — сразу согласилась она. — А что ты хочешь услышать? — спросила она, перебирая ноты.

— На твой выбор, только начни с Бетховена. Он хорошо на меня действует.

Мама опустила руки на клавиши и полилась музыка, я закрыла глаза, стараясь следить за мелодией и ни о чем не думать.

Дни летели так быстро, что я не заметила, как наступил июнь и начались выпускные экзамены. Я с трудом успевала штудировать учебники, готовить кафе к открытию, да еще иногда ездить за цветами в совхоз. Спала я не больше шести часов в сутки, но чувствовала себя удивительно бодро, дела шли хорошо. Мама занималась с учениками. Смешные мальчики и девочки приходили к нам домой, с благоговением подходили к роялю и извлекали ужасные, как мне казалось звуки, но мама называла их способными и гордилась их успехами. Я была рада, что она занята делом, вид у нее был довольный, она много занималась самостоятельно, отрабатывая технику, видимо все-таки не оставляла мечты вернуться к выступлениям, хотя никогда не заговаривала об этом. Наши отношения стали еще теплее — мама стала моей лучшей подругой. Не самую последнюю роль сыграло в этом то, что она была единственным человеком, кто не отговаривал меня ждать Сергея, и я была ей очень признательна за это. Сергея отправили из Москвы в Архангельскую область и теперь, лишенная возможности его видеть, я жила только его письмами. Он с юмором описывал жизнь заключенных, и о его тоске я лишь могла догадаться между строк. Какими смешными теперь мне казались мысли, что я никогда не полюблю. Я полюбила, но судьбе было угодно разлучить меня с любимым, а возможно, само чувство требовало проверки на прочность. Изо всех сил я старалась гнать плохие мысли из головы и занималась делом по шестнадцать часов в сутки. Свободного времени у меня не было, и как-то раз Андрей обеспокоено сказал:

— Слушай, возьми, наконец, выходной — сходи куда-нибудь развлекись. Ты стала просто трудоголиком.

Я в это время изучала журнал, пытаясь определиться с ценами на продукты и спиртное. Я недовольно подняла глаза на Андрея:

— Лучше вы сходите с Ленкой в театр, а я не хочу. Работа для меня лучший вид отдыха.

— Вика, — Андрей взгромоздился на мой стол и вырвал у меня журнал из рук, — тебе всего семнадцать. Тебе нужно гулять, ходить на дискотеки, встречаться с молодыми людьми. А ты превратила свою жизнь в кошмар. Почему ты отказываешься от приглашений? Сейчас у тебя есть такая возможность, а ты сидишь здесь или дома за учебниками. Неужели тебе никто не нравится?

— Нет, — грустно покачала я головой. — Боюсь, что я стала совсем непригодна для общения. А может быть дело в том, что я уже выросла из возраста, когда интересно ходить на свидания и зажиматься по углам, я этим занималась, когда мне было четырнадцать. К тому же действительно все это, — я обвела взглядом кафе, — Надо закончить к выпускному вечеру. Я не могу подвести людей.

— Вика, не обманывай себя. Я же знаю, что ты все ждешь его. Пойми, ты ему уже ничего не должна, ты ему помогла, поддержала его, теперь все!

— Андрей, — холодно сказала я, — это только мое дело, и я не нуждаюсь в советах.

Андрей молча встал и пошел к выходу, видимо обиделся. «Ну и пусть обижается», — подумала я, — «в следующий раз не будет лезть с советами». Я закурила сигарету и прошлась по помещению. Аккуратные столики, покрытые синими скатертями, и стойка бара с высокими табуретами выглядели достаточно уютно, а подняв голову вверх, можно было увидеть небо и звезды, конечно, не настоящие, а нарисованные на потолке. Вообще само кафе было выполнено в морском духе, на стенах висели картины с изображением моря, было несколько аквариумов с рыбами, но главным украшением были пальмы. Здесь их было около десятка, и они были настоящими и достаточно большими. На столах вместо пепельниц я планировала поставить морские раковины, а посуда была тоже заказана в морском стиле. Интерьер помещения я придумала сама, а сейчас размышляла, понравилось бы это Сергею. Мне очень хотелось, чтобы придя сюда через два года, он понял, что не зря вложил деньги в наше дело, а еще мне бы хотелось, чтобы он гордился мной, хотя я допускала и то, что когда он освободится, мы изменимся настолько, что все это будет уже неважно.

Я тщательно разработала меню для выпускного вечера, заказала ансамбль и придумала конкурсы, в том числе и тот, где выбирали королеву бала. Диск-жокеем согласился быть Андрей, когда-то раньше он работал на дискотеках, пока ревнивая Лена не поставила его перед вечным выбором: или дискотеки или она. Развлекательную программу я взяла на себя, ну и, конечно, я купила черное платье, специально для этого вечера. Как жаль, что все это не сможет видеть Сергей, с его обаянием и красотой он покорил бы всех девчонок, но танцевал бы только со мной. «Как бы мне все завидовали, а Вадик бы просто лопнул от злости», — вздохнула я, и подошла к зеркалу, критически себя оглядела. Достаточно симпатичная девушка, с кудрявыми волосами в дорогом бежевом костюмчике с короткой юбкой. Очень даже ничего. Только вот глаза грустные из-за этих всех последних событий. «Наверно пошла в папу», — подумала я и вдруг меня посетила гениальная идея. Я, наконец, поняла, кем я хочу стать. Я хочу продолжить его дело. Хочу ездить в экспедиции, изучать природу и животных. Может быть, тогда и исчезнет моя вечная неудовлетворенность. Странно, но я даже не знала, как называется эта профессия, но я точно знала, что это мое. «Надо будет спросить у мамы, какой институт он заканчивал», — решила я. Я совершенно не боялась вступительных экзаменов, я была уверена, что смогу хорошо подготовиться. Не пугало меня и то, что это не женская профессия. «Но я же не такая как все», — сказала я вслух и рассмеялась.