Розамунда Пилчер - Снег в апреле

— Ну, пошли. Не будем больше терять время.

Выехав на дорогу, где фары разгоняли сгустившуюся тьму, освещая знакомые повороты и изгибы, он произнес:

— Ну, рассказывай.

— В общем, Каролина опять заболела. Она сказала, что у нее сильные боли, и была вся бледная и в поту, и я не знал… Телефон… И потом…

— Нет, давай сначала. С того самого письма, которое она мне написала и оставила на письменном столе.

— Она сказала мне, что мы возвращаемся в Лондон. Но я сказал, что она обещала дождаться пятницы, потому что Ангус мог вернуться в пятницу.

— Пятница — это сегодня.

Вот я все это и сказал. Просил просто подождать еще день. А она сказала, что для всех было бы лучше, если бы мы вернулись в Лондон, и написала вам это письмо. Но потом, в последний момент она… сдалась. Сказала, что мы поедем в отель «Страткорри», но только на одну ночь, это будет последняя ночь, и сегодня мы отправимся обратно в Лондон. Я сказал «ладно», и мы поехали в Страткорри, и миссис Хендерсон дала нам номер, и все было в порядке до завтрака, а потом она почувствовала, что заболевает, и сказала, что, наверное, не сможет вести машину. Поэтому она осталась в постели, а когда попыталась пообедать, то поняла, что ей станет плохо, и потом начались эти ужасные боли.

— Почему ты не сказал об этом миссис Хендерсон?

— Я не знал, что делать. Я все думал, что Ангус вот-вот вернется и все будет в порядке. Но он не возвращался, а Каролине становилось все хуже и хуже. И мне пришлось идти ужинать одному, потому что она сказала, что ничего не хочет, а когда я вернулся, она была вся в поту и выглядела так, словно спала, но она не спала, и я подумал, что она сейчас умрет…

В его голосе послышались истерические нотки. Оливер сказал, чтобы его успокоить:

— Ты мог мне позвонить. Мог отыскать номер телефона.

— Я боюсь телефонов, — проговорил Джоди, и его слова свидетельствовали о том, что он расстроен до такой степени, что готов признаться даже в своей тайной слабости. — Я не могу разобрать, что люди говорят, и всегда попадаю пальцем не в ту дырку, когда набираю номер.

— Так что же ты сделал?

— Я побежал вниз и увидел этого водителя, который выходил из бара, и он произнес, что едет домой, и вышел на улицу. Я пошел за ним, и сказал, что у меня сестра заболела, сказал ему про вас и попросил подвезти меня до вашей усадьбы.

— И тут оказалось, что меня там нет?

— Да. Этот добрый водитель вышел из машины, позвонил в дверь и постучал, и тут я вспомнил про миссис Купер. Он отвез меня к ее дому, и она бросилась меня обнимать, когда увидела, и сказала, что вы в Росси-хилл. А мистер Купер сказал, что подвезет меня, хотя он был в подтяжках и в шлепанцах, но водитель грузовика сказал, что не надо, что он знает дорогу. Вот он меня и привез. А я к вам прибежал. Простите, что испортил ужин.

— Это неважно, — откликнулся Оливер.

Джоди уже перестал плакать и теперь сидел на краю сиденья, как будто его поза могла помочь им ехать еще быстрее. Помолчав, он проговорил:

— Я не знаю, что бы я делал, если бы вас там не было.

— Но я же там был. И вот я здесь. — Оливер протянул руку и притянул Джоди к себе. — Ты молодец. Ты все сделал правильно.

Дорога убегала назад. Они въехали на холм и перевалили через его гребень. Далеко внизу показались огни Страткорри, спрятанные в складках темных, безмолвных гор. Мы едем, сказал он Каролине. Мы едем, Джоди и я.

— Оливер.

— Да?

— Как ты думаешь, что с Каролиной?

— На мой непросвещенный взгляд, — сказал Оливер, — у нее аппендицит, который нужно удалить.

Его диагноз оказался абсолютно точным. Доктор из Страткорри, срочно вызванный миссис Хендерсон, приехал за десять минут, подтвердил аппендицит, сделал Каролине инъекцию болеутоляющего и спустился вниз, чтобы позвонить в местную больницу и вызвать «скорую помощь». Джоди отправился вместе с ним, и это можно было истолковать как редкое для столь юного человека проявление такта. Оливер остался с Каролиной. Он сидел на краю кровати и держал ее руку в своей.

Она сказала, уже слегка под действием болеутоляющего:

— Я не знала, куда делся Джоди. Я не знала, что он отправился тебя искать.

— Я был совершенно потрясен, когда он неожиданно появился. Я думал, что вы оба живы-здоровы и уже вернулись в Лондон.

— Мы не поехали. В последний момент я поняла, что не могу этого сделать. Я ведь обещала Джоди.

— Ну и хорошо, что не поехали. Если бы аппендицит разыгрался на полпути прямо на магистрали, вам было бы не до шуток.

— Да уж, не то слово, — она улыбнулась. — Я думаю, что в нем-то и было дело, я имею в виду, что я все время плохо себя чувствовала. Я и понятия не имела, что это аппендицит. — И добавила так, словно эта мысль только что пришла ей в голову: — Я ведь должна во вторник выходить замуж.

— Это у тебя теперь никак не получится.

— Лиз сказала тебе?

— Да.

— Я должна была сама тебе сказать. Не знаю, почему я этого не сделала. — И добавила, поправляя себя: — Точнее, не знала, почему.

— Но теперь ты знаешь?

— Да, — произнесла она безнадежно.

— Каролина, прежде чем ты скажешь что-нибудь еще, — произнес Оливер, — я думаю, что ты должна знать: когда ты действительно будешь выходить замуж, я хочу, чтобы ты вышла за меня, а не за кого-то другого.

— Но разве ты не собираешься жениться на Лиз?

— Нет.

Она задумалась над этим, и ее лицо стало серьезным.

— Все так запуталось, правда? У меня вечно все запутывается. Кажется, даже помолвка с Хью была частью этой путаницы.

— Мне трудно сказать, Каролина, я ведь не знаком с Хью.

— Он славный. Он бы тебе понравился. Он всегда готов помочь, он очень организованный и очень добрый, я всегда была от него в восторге. Он младший брат Дианы. Лиз тебе об этом сказала? Он встретил нас, когда мы прилетели на самолете с Афроса, взял на себя все хлопоты, и почему-то кажется, что он так все и тащит на себе с тех самых пор. Конечно, Диана потворствовала тому, чтобы мы поженились. Идея выдать меня замуж за собственного брата соответствовала ее представлениям о порядке. Все получалось так здорово и аккуратненько, в рамках семьи. И все же я бы никогда не пообещала, что выйду за него замуж, если бы не та грустная история с Дреннаном Колфилдом. Но когда он меня бросил, мне казалось, что я больше никогда не полюблю, и поэтому не имело значения, люблю я Хью или нет. — Она нахмурилась и, немного сбившись с толку, смущенно поинтересовалась: — Ты понимаешь, что я хочу сказать?

— Прекрасно понимаю.