Конкуренты (ЛП) - Киланд Ви

Неизвестность, словно гигантская тень, следовала за мной повсюду. Не помогало и то, что Уэстон, казалось, немного отдалился от меня. С того самого дня, когда мы договорились вместе сходить на благотворительный бал в День Труда, что-то изменилось — между нами словно образовалась трещина, и с каждым днем ширилась и росла.

Неужели, когда торги закончатся, нам нужно будет кричать, чтобы услышать друг друга?

______________

Мы с Уэстоном проверяли, как продвигается ремонт бального зала.

— Похоже, все идет отлично, — сказала я.

Уэстон кивнул.

— Мэру и его племяннице натерпеться посмотреть зал. Луис их пока сдерживает, но к концу следующей недели все должно быть в презентабельном состоянии.

Я взглянула на него.

— Это означает, что один из нас встретится с мэром?

Уэстон выдержал мой пристальный взгляд и просто кивнул.

Очевидно, он не собирался принимать вызов и инициировать ссору, в которой мы оба нуждались. Это чертовски расстраивало.

С каждым шагом беспокойство усиливалось, и к тому времени, как мы вошли в лифт, мне стало не хватать воздуха, особенно в замкнутом пространстве. Выбор был задохнуться или снять тяжесть с груди, и на полпути между шестым и седьмым этажом я нажала на кнопку аварийной остановки лифта.

— Что будет через две недели?

Уэстону потребовалось нескольких секунд, чтобы понять, о чем я спрашиваю. Наконец он покачал головой и засунул руки в карманы брюк.

— Не знаю, Соф.

— Ладно. Что ты хочешь, чтобы произошло?

— Ты имеешь в виду с нами?

Я закатила глаза.

— Что же еще? С точки зрения бизнеса все и так ясно: та семья, что предложит большую сумму получит контрольный пакет. Победители возьмут на себя управление «Графиней», а проигравшие уберутся восвояси и будут получать прибыль несколько раз в год. Но что станет с нами?

Уэстон указал на камеру в углу лифта.

— Если ты не хочешь, чтобы охрана узнала, что я готов трахать тебя беспрерывно, может быть, стоит поговорить об этом в другом месте. У меня важный телефонный разговор через несколько минут. Ты занята в шесть часов?

— Встречаюсь с юристами. Как насчёт семи?

— Подходит. Я закажу ужин в твой номер. Встретимся там.

— Хорошо.

________

За ужином мы говорили о пустяках. Я очень хотела обсудить главный вопрос, но Уэстон, похоже, предпочитал подождать, чтобы было больше похоже не на деловую встречу, а на обычное свидание.

После того, как мы утолили голод, Уэстон выкатил сервировочный столик с пустыми тарелками в коридор и подошел к встроенному бару.

— Хочешь бокал вина?

— Ммм… нет.

Он нахмурился.

— Я думал, мы закончили с тем, что ты воздерживаешься, потому что я не пью.

Я улыбнулась.

— Дело не в этом. Я просто хочу сохранить ясную голову для разговора.

Уэстон достал бутылку вина, налил полный бокал и передал мне.

— Держи. Моя голова точно не ясна. Это поставит нас в равное положение.

Мы сели напротив друг друга: я — на диване, Уэстон — в кресле. Я потягивала вино, поглядывая на Уэстона и, наконец, он сказал:

— Это ново для меня, Соф. Возможно, тебе придется показать мне.

— Ново? Говорить об отношениях?

Он покачал головой.

— О чувствах в целом. Прошло много времени с тех пор, как я чувствовал что-то хорошее, а плохие чувства я изо всех сил старался заглушить алкоголем.

Я поставила бокал на стол и взяла Уэстона за руку.

— Как насчет такого: давай на минутку притворимся, что ты не Локвуд, а я не Стерлинг. Мы всего лишь два человека, которые работают вместе, и одного из нас уволят через несколько дней. Чего ты хочешь после того, как это произойдет?

Уэстон несколько минут смотрел куда-то вдаль, а потом улыбнулся.

— Я только что понял, что один из нас будет зол. Очень зол.

— И мысль о том, что один из нас будет подавлен и разочарован, заставила тебя улыбнуться?

Он пожал плечами.

— Я улыбнулся, потому что понял, что прошло много времени с тех пор, как у нас был хороший, агрессивный трах.

Я рассмеялась.

— А что насчет остального? Чего ты хочешь?

Уэстон долго смотрел куда-то в сторону и, в конце концов, ответил:

— Я хочу все это.

Мой пульс ускорился, но я боялась забегать вперед.

— Объясни. Что значит «все это»?

Уэстон поцеловал костяшки моих пальцев и глубоко вздохнул.

— Это значит, что я хочу начинать день так же, как его заканчиваю — в твоей постели. Или в моей. Где угодно. Место не важно, пока я внутри тебя. Я хочу слушать вполуха, чепуху, которой ты собираешься заполнить часы между моим прощальным и приветственным поцелуями, и кивать в нужных местах. Я хочу не соглашаться с тобой, громко спорить, а потом трахать до потери пульса. Хочу, чтобы ты рулила делами днем, а ночью позволяла мне рулить в спальне. Я хочу читать скучного Шекспира, просто чтобы скаламбурить и услышать, как ты смеешься.

Я даже не моргала, пока он говорил.

Уэстон заглянул мне в глаза.

— Как тебе? Я достаточно подробно объяснил?

— Вау… Да… Предельно ясно. Я думала, ты не знаешь, как говорить о чувствах.

Губы у Уэстона дрогнули.

— Это и правда для меня в новинку. Но опять же, я хорош во всем.

Я закатила глаза.

— Ты слишком высокого о себе мнения.

Уэстон усадил меня к себе на колени, положил руку на плечо и погладил ключицу.

— А чего ты хочешь?

В голове роились вопросы: «Где буду жить я? Где он? Как, будучи конкурентами, нам разделить бизнес и личную жизнь? Что скажут наши семьи? Не слишком ли рано переходить к чему-то новому?», однако я точно знала, как ответить на этот вопрос Уэстона.

— Тебя. Я хочу тебя.

Уэстон улыбнулся.

— Ну, это просто. Я уже давно твой..

_____

На следующее утро мы проспали, что не удивительно, учитывая, что уснули на рассвете.

Нас разбудил трезвон мобильника. Я потянулась к тумбочке, но поняв, что это звонит не мой телефон, легонько подтолкнула Уэстона.

— Эй. Это твой. Наверное, что-то важное, раз звонят с утра пораньше.

Он проворчал что-то неразборчивое, и, не глядя, нащупал телефон на тумбочке с его стороны.

На экране светилось оповещение о пропущенном вызове.

Уэстон приоткрыл один глаз и ввел пароль.

Я усмехнулась.

— Серьезно? 6969? Сколько тебе лет?

— А у тебя какой пароль? Стервоза?

Я ударила его подушкой, но без злобы. Мне нравилось, что прошлой ночью Уэстон был милым, заботливым, и занимался со мной любовью так, что на глаза навернулись слезы, а утром вернулся к своему обычному, сварливому состоянию. Уэстон Локвуд был ходячей дихотомией, и я наслаждалась обеими его сторонами.

— Лучше бы это было важно, — рявкнул он в телефон, выслушал ответ и резко сел: — Черт! Сейчас буду.

Отложив телефон, он вылезал из постели и подхватил с пола штаны.

— Что случилось?

— Потоп. В чертовом бальном зале потоп, и именно в тогда, когда ночная бригада не работала, чтобы дать полам высохнуть.

— О, черт! — Я вылезла из кровати и потянулась за одеждой. Уэстон, уже полностью одетый, подошел и поцеловал меня в макушку. — Не торопись. Я иду туда. Придешь, как соберешься.

— Хорошо, спасибо.

Пятнадцать минут спустя я присоединилась к Уэстону в бальном зале. Сэм Болтон уже был там, и, похоже, его тоже подняли с постели. Все потолочное освещение было отключено, и мужчины пользовались телефонными фонариками. Я могла видеть их лица, но не ущерб — однако хлюпающая под ногами вода была плохим знаком.

— Привет. Что произошло?

Сэм покачал головой и указал на потолок.

— Трубу прорвало. Судя по количеству воды, это произошло сразу после того, как мы ушли. Вчера вечером отделочники нанесли на паркет финишный слой герметика, который нельзя трогать минимум двенадцать часов. В пять вечера мы заперли дверь и велели охране не делать обычный обход.

— Я думала, мы заменили проржавевшие трубы.

— Заменили. Не знаю, что случилось, но не сомневайся, что я, черт побери, докопаюсь до сути. Должно быть плохо сварили шов врезки в старый водопровод или что-то вроде того. Боб Максвелл, который этим занимался, уже едет сюда.