Юлия Климова - Счастье на тонких ножках

Слышать одобрение Эдиты Павловны было неприятно, будто я перестала представлять собой отдельную личность (пусть пока маленькую и не слишком мудрую, но все же), слилась с бабушкой и впустила в свои вены ее кровь. Впрочем, ее кровь и так во мне присутствовала, но пока не побеждала. К моей тихой радости.

К вечеру я и сама разнервничалась. Ныло все: зубы, руки, ноги и даже уши! Собираясь надеть простую и удобную одежду, чтобы уж слишком не демонстрировать чувства, я перемерила половину кофт и брюк и пришла к неутешительному выводу: все не то. И еще – я избаловалась, раньше выцветший сарафан вполне устраивал, а теперь? Отругав себя хорошенько, оправдавшись судьбоносностью момента, я надела светлые джинсы и белую футболку, единственным украшением которой были две бордовые вишенки на аккуратном кармашке.

Павел позвонил часа в четыре, и мы договорились встретиться в семь. Не желая демонстрировать свою личную жизнь бабушке, я попросила его припарковаться на некотором расстоянии от дома. Конспирация меня очень веселила, потому что, по сути, я, воплощая в жизнь планы Эдиты Павловны, умудрялась делать все по-своему, выворачивала ситуацию наизнанку и противостояла «диктатуре господствующего класса».

Пока я шла к машине, рядом с которой стоял Павел, я непрерывно слышала тиканье часов. Отсчет времени… Стрелки движутся вперед, задавая ритм, и каждый миг получает право на четкие очертания, запах, цвет… Да, в своих мечтах и снах я представляла Павла именно таким: высоким, стройным, уверенным, красивым. Я знала, как сильны его руки, ласковы и требовательны губы, горячи глаза… И я знала, что растаю в его объятиях и перечеркну наше расставание жирной чертой крест-накрест: этого не было.

Павел шагнул ко мне и остановился. Его открытое лицо обдувал шаловливый июньский ветерок, и я, утратив решимость, смутилась и позволила волнению охватить меня целиком и полностью. Наша встреча уже не попадала под разряд детской, мы стали взрослыми и могли совершать абсолютно любые поступки… И за каждый порыв обязаны были нести ответственность.

– Здравствуй, – улыбнулся Павел и сразу стал серьезным.

– Здравствуй, – ответила я и посмотрела немного в сторону.

– Садись. Давай покатаемся по городу.

Но, когда мы уселись, машина не тронулась с места. Павел взял мою руку и сжал ее. Мы молчали целую вечность, пытаясь привыкнуть друг к другу, прочувствовать друг друга и заодно успокоиться.

– Прости меня, – сказал он.

– Забыто, – ответила я.

Мы еще немного помолчали.

– Ты стала необыкновенно красивой… впрочем, и была такой…

– Вряд ли… я…

– Как жизнь?

– Хорошо.

– Что нового?

– Даже и не знаю.

– Ты, кажется, поступила в университет…

– Ну, это громко сказано. Меня туда определили…

– Эдита Павловна?

– Ага.

Павел опустил голову, улыбнулся и прокомментировал:

– Твою бабушку невозможно остановить.

– Посмотрим, – многозначительно ответила я и тоже улыбнулась. Мне важно было подчеркнуть, что я не боюсь Эдиты Павловны, конечно, в чем-то уступаю ей, но… Во многом уступаю ей, но… – Я здесь не потому, что так захотела она.

Не имело смысла делать вид, будто мы не понимаем, что нас пытались свести, и мы не собирались этого делать. Зачем? Наоборот же, забавно.

– И я здесь не потому, что кто-то так захотел, – серьезно произнес Павел.

– И часто тебя сватают? – хихикнула я.

– В первый раз. Я даже не сразу сообразил, к чему столько приготовлений и наставлений.

– А я знала с самого начала! Подслушала бабушкин разговор.

– И?

– Ничего особенного… потеряла дар речи, хлопнулась в обморок – обычное дело.

Отпустив мою руку, Павел завел двигатель, и мы покатили по вечерней Москве. Я бы хотела, чтобы давно стемнело, горели огни окон и фонарей, чтобы окружающий мир отдалился от нашего личного мира. Но, увы, летом свет не уходит так скоро.

Мы немного болтали, немного молчали, обменивались короткими взглядами, на светофорах Павел брал меня за руку, я улыбалась и чувствовала себя счастливой. Иногда в салон падали тени, и я отчего-то пыталась различить их и определить, на кого они похожи: на Эдиту Павловну, Леру, Тима, Клима Шелаева?.. Иногда слышались голоса, но, возможно, это был обычный шум улицы…

– У тебя очень приятный отец, – неожиданно услышала я свой голос.

– Да, согласен, – кивнул Павел. – Он сейчас разболелся, работает дома. В прошлом году мы с ним ездили к бабушке, он подхватил там какой-то простудный вирус и с тех пор борется с кашлем. Иногда вроде ничего, а иногда накатывает.

– Останови, пожалуйста, здесь, – попросила я, увидев впереди небольшой парк. – Там наверняка хорошо и есть скамейки.

Мы гуляли долго, пока вечер не стал густым и темно-синим, пока не позвонила бабушка… Мы сидели на скамейках, пили газировку, вспоминали сначала первую встречу, а потом вторую. Павел был рядом, и я видела тепло в его глазах. Тепло и желание больше никогда не разлучаться. Его светлая челка падала на лоб, и я пятьдесят раз запрещала себе дотрагиваться до нее… и до его щеки тоже. Я старательно выдерживала дистанцию лишь для того, чтобы потом с восторгом разбиться вдребезги о наши чувства. И когда Павел притянул меня к себе, взял ладонями мое лицо, шепнул: «Как же я скучал без тебя» – и нежно коснулся губами моих губ, я махнула рукой на все и взмыла к небу!

Нормальные люди ночью спят. Я же, отодвинув горшок с кудрявым папоротником в сторону, сидела на подоконнике и смотрела на звезды. Где-то там, высоко, вершилась моя судьба: события складывались, делились, дробились и распределялись по дням. «Возможно, я смогла бы угадать ее по этим ярким точкам. Хотя вряд ли…» И стоит ли угадывать то, что и так ясно… Павел. Однажды он появился в моей жизни и теперь останется навсегда. Уж я прослежу за этим… «Вернее, проследит бабушка… ну и пусть… у нее своя свадьба, а у нас своя, и неважно, что женихи, в общем-то, совпадают…»

Я давно не пребывала в таком состоянии блаженного покоя и хотела продлить его как можно дольше, но вопрос, связанный с ожерельем и маминой фотографией, настойчиво царапал коготком по сердцу.

«От Клима Шелаева нет смысла ждать помощи, значит, нужно пойти другим путем…»

Соскользнув с подоконника, я прошлась вдоль шкафов, развернулась около кресла, остановилась, привычно пораскачивалась на пятках и направилась к двери. Меня вели интуиция и желание еще раз заглянуть в накрепко забытое прошлое, и я не собиралась игнорировать этот томительный зов…

Перешагнув порог комнаты родителей, я подошла к комоду, выдвинула ящик. Достала два фотоальбома и газеты, перетянутые резинкой. И то, и другое пахло древностью и лекарствами, во всяком случае, мне так показалось, хотя бумага вовсе не была дряхлой. Устроившись на уютном кожаном диванчике, я вздохнула, помолилась и принялась за дело. Газеты пришлось отложить сразу, снимки с места автокатастрофы и статьи на эту тему моя душа бы не осилила… возможно, позже… через пару лет… А фотографии я изучила внимательно и даже въедливо, и сделанное открытие послужило мне наградой.