Светлана Демидова - Вся палитра нежности

– Хорош, Галина, лежать! Ты баба еще молодая, а есть нам нечего! Мне в мои шестьдесят пять работы нынче вообще не найти, а у матери совсем руки скрючило ревматизмом. Работа шлифовщицы, она даром не дается… Хорошо я тебя вовремя надоумил в бухгалтеры податься…

И подалась Галина Романовна опять в бухгалтеры. Только не в свой РОНО, из которого почти все ее бывшие сослуживцы разбежались по разного рода кооперативам, а в некое ЧП. Это частное предприятие, которое открыл некто Зятев Валерий Петрович, бывший заводской фрезеровщик, промышляло как раз изготовлением пирожков с повидлом, с мясом и капустой, которые в свое время презирал и высмеивал Иван Степанович Прусаков. Галине Романовне было не до смеха. Ей приходилось кормить уже очень немолодых родителей, да и самой как-то худо-бедно питаться, хотя бы и пирожками.

Тут надо сказать, что Иван Степанович Прусаков совершенно напрасно подтрунивал над пирожковым бизнесом. Дела у Зятева неожиданно пошли в гору, что было связано и с удачно нанятым финансистом, то есть Галиной Романовной Вербицкой. Очень скоро предприятие Зятева выползло из антисанитарного подвала, в котором начинало свою деятельность, и переместилось в помещение закрывшегося за ненадобностью магазина детского белья. Поскольку никакого белья, ни детского, ни взрослого, в Григорьевск давно не привозили, то городские власти сдали помещение магазина в аренду развернувшему бурную деятельность фрезеровщику.

Дальше – больше. Из магазина сначала образовалось кафе, торгующее собственной выпечкой, а потом – ресторан, который удачливый предприниматель Зятев, ностальгируя по славному заводскому прошлому, скромно назвал «Фрезой». Поскольку к тому времени ни один ресторан Григорьевска не сумел развернуться так широко, как зятевский, в карманы бывшего фрезеровщика деньги потянулись нескончаемым потоком. Впервые сумасшедшие деньги оказались в руках у Галины Романовны. Ей к тому времени было уже пятьдесят пять.

Выйдя однажды из своего личного кабинета в ресторане «Фреза», она вдруг с удивлением обнаружила, что улицы Григорьевска непостижимым образом изменились: отовсюду лезли в глаза яркие рекламные щиты, назойливо и призывно мигали разноцветными лампочками-миньонами огромные вывески новых магазинов, салонов красоты, игорных залов и прочих заведений. Галина Романовна от удивления и священного ужаса вжала голову в плечи. Жизнь определенно шла мимо нее, странным образом обтекая стороной. Все это время она будто бы ходила на работу в ресторан «Фреза» совсем другими улицами. Она никогда не замечала, что рядом с зятевским заведением расположился новый кинотеатр «Пинч» с каким-то там стереозвуком. Она еще раздумывала над странным названием кинотеатра, а глаза уже нашли переливающуюся оранжевым и густо-фиолетовым вывеску «Бутик «Шарм». Галина Романовна нечетко представляла себе, что такое «бутик», но догадывалась о значении слова «шарм». Что ее потянуло в этот «Шарм», она не знала, но почему-то взобралась на крылечко и открыла дверь. Над головой раздался приятный перезвон колокольчиков, а в нос ударил резкий запах парфюмерии. Галина Романовна духов никогда не употребляла, а потому хотела было шагнуть назад, но перед ней, как из-под земли, выросла хорошенькая девушка-продавщица новой формации, о наличии каковых в Григорьевске главный экономист ресторана «Фреза» даже и не подозревала.

– Проходите, пожалуйста, – приветливо пригласила Галину Романовну девушка, на груди которой была приколота табличка с именем «Елизавета», и зачастила: – Какие ароматы вы предпочитаете? У нас большой выбор! Вчера привезли туалетную воду от «Hugo Boss» и «Dolce & Gabbana». «Dolce & Gabbana» – как раз для вас! С густым сладким ароматом! Вам понравится!

Галина Романовна хотела сказать, что ей вообще не нравится, когда от женщин несет, как из парфюмерной лавки, но Елизавета уже совала ей в нос длинную полоску бумаги, пропитанную туалетной водой. Главный экономист ресторана «Фреза» аж отшатнулась от сбивающего с ног аромата. Продавщица ничуть не растерялась и поднесла к носу потенциальной покупательницы другую ароматную полоску. И Галине Романовне вдруг понравился запах.

– Как называется? – очень заинтересованно спросила она.

– «Light blue».

– Это… что-то легкое… голубое?

– Ну да… Что-то в этом роде! Видите, даже упаковка голубая! Фирма «Dolce & Gabbana».

Галина Романовна взяла в руки нежную бархатистую коробочку и несколько минут вертела в руках, хотя уже понимала, что непременно купит эти духи. Они специально сделаны для нее. Упаковка – под цвет глаз, а аромат – будто сконцентрированный ее собственный!

Оставив в «Шарме» удивительно большую сумму денег, Галина Романовна вышла из бутика и тут же вошла в следующий, под названием «Дикая вишня». В «Дикой вишне» продавалось удивительной красоты женское белье, которое экономист зятевского ресторана не только никогда не нашивала, но и не видела, если не считать немногочисленные западные кинофильмы, которые ей все же довелось посмотреть.

Домой в этот вечер Галина Романовна вернулась отягощенная многочисленными покупками. Среди них, кроме духов и комплекта белья из «Дикой вишни», состоящего из умопомрачительного бюстгальтера и прехорошеньких трусиков, были еще кремовая кружевная блузка, черная бархатная юбка, коротенький пиджачок из кожи цвета охры, сумочка из лакированной кожи в тон пиджаку и длинные бирюзовые бусы.

Разложив покупки на диване, Галина Романовна с удивлением смотрела на это богатство и опять удивлялась тому, что жизнь все это время самым бессовестным образом проходила мимо нее. Она, Галина, только и делала, что работала и работала, а еще в порядке строгой очередности с интервалом в два года хоронила дорогих сердцу людей: мужа, отца, мать… Сейчас она с удивлением поняла, что себя самое похоронила значительно раньше, тогда, когда в григорьевском роддоме ей сообщили о мертворожденном ребенке. С тех самых пор жизнь утратила для нее интерес и вкус. Она делала то, что от нее требовали живущие рядом люди, и зарабатывала как могла для них деньги. Некоторую передышку Галина Романовна получила, живя с Иваном Степановичем Прусаковым, но и тогда ей не приходило в голову пристально посмотреть на себя в зеркало. Муж принимал ее такой, какой она была, и дополнительно украшать себя ей не требовалось. Да она и уверена была, что украсить коломенскую версту Гальку Харю – невозможно ничем.

Сейчас у Гальки Хари оказалось вдруг много денег и масса свободного времени, потому что давно отлаженный механизм ресторана «Фреза» работал как часы. У нее, правда, не имелось близкого человека, которого она могла бы порадовать собственным преображением, но если уж говорить честно, то ей никто не был нужен.