Сон длиной в зиму (СИ) - Либрем Альма

Первая пара была у глухаря. Зоя предполагала, что её сокурсники и не в курсе в большей своей части, что преподавателя зовут Альберт Семёнович, настолько к нему прицепилось название глуховатой птицы — между прочим, весьма по адресу прицепилось. Глухарь никогда не слушал вопросы, ничегошеньки не понимал в людях и мог ползанятия рассказывать четвёртому курсу материал, который приготовил для завтрашней пары у первокурсников.

Зоя спокойно поднялась на своё привычное место, сняла надоедливый берет, шарф и собиралась, как ни в чём ни бывало, слушать лекцию, когда её за полу пальто дёрнула подружка.

— А вы что, расстались? — не стесняясь свидетелей, громко спросила она.

— С чего ты взяла? — удивилась Зоя.

Конечно же, они узнают. Зоя больше не станет ходить с Орловским под ручку, переглядываться с ним в коридорах, когда они будут случайно проходить друг мимо друга, и, разумеется, устраивать публичные выступления в виде бурного проявления своих чувств тоже, но не с первого же дня?

— А с того, — заявила, гордо задирая нос, вечная активистка Олька, сидевшая прямо у Зои за спиной, — что он позвал меня на свиданку!

Зоя медленно повернулась к Оле и смерила её таким взглядом, что любая другая поняла бы — пора б и замолчать.

— Позвонил мне вчера вечером! И расспрашивал, где у нас первая пара, во сколько времени, какая аудитория! Он наверняка за мной зайдёт… И все, все кто здесь присутствует, увидят, что теперь Орловский — мой парень!

— Ну, а свидетелей ты собрала, чтобы он потом не сказал, что ничего не было? — ухмыльнулась Зоя. — А то мало ли. Вдруг кто-то не посчитает, что один звонок часов в восемь вечера — это признак того, что тебя уже позвали замуж.

— Стал бы он мне звонить, если б вы всё ещё были вместе! Набрал бы тебя, — фыркнула Олька.

— Логично, — согласилась Зоя. — В следующий раз, когда надо будет сделать какой-нибудь дикий вывод из совершенно невинных фактов, я свяжусь с тобой, Оля.

— Да тут все уже знают, что Богдаша тебя бросил!

Зоя скривилась. Называть Орловского Богдашей могла только девушка, которая вообще не была с ним знакома. Богдан кривился от каждого изменения, которое кто-либо пытался внести в его имя, а за такие уменьшительно-ласкательные варианты вообще, кажется, был готов убить.

— Спасибо, что проинформировала всех. Когда нам придётся объявлять о чём-нибудь важном, мы обязательно обратимся к тебе, как к глашатаю, — ответила Зоя, удивляясь собственной невозмутимости.

Оля не ответила. Вместо этого, закрутившись на своём месте, как юла, она вдруг принялась тыкать пальцем в дверь.

Зоя медленно повернулась и застыла.

Орловский.

Неужели и вправду к Ольке? И смотрел в их сторону. Стоял в дверном проёме, даже рукой помахал, будто подзывал кого-то к себе. Оля подскочила было, готовясь мчаться к нему на крыльях любви, но, натолкнувшись на ставший вмиг холодным взгляд, притормозила.

— Горовая, подойдёшь? — позвал он Зою по фамилии.

— А ты сам не можешь? — скривилась девушка. — Это мне за тобой бегать надо?

— Ну просто спустись, — Орловский сделал шаг вглубь аудитории. — Я на минуточку, честно.

Оля что-то зашипела за спиной, кажется, придумывала новую версию их с Богданом ссоры, представляла, что это Зоя, узнав о его чувствах к ней, к Ольге, послала Орловского ко всем чертям и отказалась продолжать весь этот фарс…

Зоя решительно направилась вниз. Надо было немедленно выставить парня прочь из аудитории, чтобы он не поднял на уши тех несчастных студентов, которые ещё не в курсе о том, что он "позвал на свидание Олю".

Или Оля сама позвалась, кто её знает.

— Сойка-Зойка, — Богдан опёрся плечом о штукатуренную стену аудитории, не задумываясь о том, что его куртка будет вся белая, как от мела. — Я это… Без костюма, ты ж знаешь, у меня нет. И цветочков подходящих не нашлось, восьмое марта на носу, разбирают…

— Орловский, — тяжело вздохнула Зоя, — что тебе надо? Зима уже закончилась. Тебя там ждёт Оля, кажется. Она уже разве что профессору нашему, глухарю бескрылому, не рассказала, что идёт с тобой на свиданку. Вот, смотри, машет.

Богдан проследил за её взглядом и усмехнулся, увидев Олю, буквально подпрыгивающую на своём месте от нетерпения. Да и вообще, всё женское представительство потока четвёртого курса, кажется, собравшегося в основном благодаря Ольке, желающей максимальному количеству людей показать, как она покорила их местного красавчика, сейчас жадными глазами смотрело на Богдана, явно дожидаясь, когда он, перескакивая через три ступеньки, бросится к их горе-активистке признаваться в любви.

У Зои вдруг появилось чёткое ощущение, что Орловский понятия не имел, кто такая Олька.

— Надо же, — усмехнулся Богдан. — Я спросил у неё, где аудитория у вас будет. Про свиданку — я не виновен, честно.

Девушка вздохнула.

— Что надо, Орловский?

— Ну… — его щёки ни с того ни с сего порозовели. — Я, Сойка-Зойка, это…

Зоя впервые видела Богдана смущённым. Ни вальяжная поза, ни вредная улыбка, застывшая на губах, ситуацию не исправили. То, как он смотрел на неё, уже вызывало определённые ассоциации.

— Я думаю, — протянул он, — это ж некультурно будет, просить тебя стать моей девушкой, правда?

— Ну, немного, — согласилась она. — Мы ж вроде как три месяца притворялись парой, и при свидетелях, и без. Дальше только расстаться.

— Не, ну как вариант, — кивнул Богдан. — Развитие. Но так себе, мне не очень. Я тут подумал… Если ты больше не можешь быть моей девушкой, может, Сойка, станешь моей невестой?

Зоя, честное слово, хотела отказаться. Она почти ждала, что Богдан придёт к ней с каким-нибудь глупым предложением. Пойти, потанцевать на скользкой крыше. Целоваться перед всем потоком. Или, может быть, вылезти из окна второго этажа, сбежать от родителей, а потом сидеть, обнявшись, у него на диване, и отогревать ледяные руки.

В духе Орловского было бы предложить ей притворяться ещё целую весну. Или лето. А потом, может быть, немного притвориться в постели, ещё так разок, и…

Но предложить стать невестой?

— Понарошку? — шепотом уточнила она, боясь оглядываться на одногруппников, особенно на Ольку, уже сверлившую её пылающим взглядом.

— Понарошку мы уже проходили. Ты, Горовая, границ не чувствуешь, — махнул рукой Богдан. — С такой, как ты, притворяться неинтересно. Нет, взаправду. Настоящей невестой.

— Орловский, — вздохнула Зоя, — настоящие невесты становятся настоящими жёнами месяца эдак через полтора. Ты в курсе вообще, да?

— Я в курсе, — серьёзно кивнул Богдан.

— И что не вовремя это, да? И что вот это всё так не работает… Я тебя совсем не…

Зоя хотела сказать, что они практически не знают друг друга, что это не опыт отношений — три месяца притворства, но почему-то не решилась, только подняла на него слегка растерянный взгляд.

— Ты серьёзно, что ли?

— Так ты согласна?

— Дурак ты, Орловский, — выдохнула Зоя. — Дурак… Иди, сейчас глухарь вернётся. Мне на пару надо. И не шути так больше, понял?

Она отвернулась гораздо быстрее, чем следовало, всё для того, чтобы не успеть передумать, и уверенно направилась вверх, к своему месту. Уже когда поднялась наверх, к подружкам, как-то странно на неё смотревшим, и к Ольке со сверкающими, злыми глазами, оглянулась, но Богдана уже не было, только глухарь привычно медленно заходил в аудиторию, готовясь читать очередную нудную лекцию.

Как же это глупо, наверное, прозвучало. Кто б услышал: идиотка, отказывается выйти замуж, чтобы не пропустить пару? Но Богдан же шутит, шутит, правда?

— Ну что? — влезла Оля. — О чём разговаривали? Мой Богдаша сказал тебе, что ты ему не нужна, правда? Правда? Это он ко мне пришёл! А ты зря к нему полезла!

Зоя вздрогнула. Неужели Орловский действительно будет с такой, как Оля? С девочкой "попроще", которая и в огонь, и в воду, и в постель на третий день, или даже на первый? Богдаша?! Да ведь он ненавидит, когда его так называют, а Ольку не переучишь…