Папина Незабудка (СИ) - Ройс Саша

Кладбище.

Красивое. Тихое. Спрятанное в зеленой роще.

Ухоженные дорожки меня приводят к пышной могиле.

Привет!

На холодном камне ласкаю ладонью милое до боли лицо. Ставлю в вазу ее любимые цветы. Присаживаюсь на лавочку и рассказываю все как есть.

В руках браслет, который мне давно вернул эксперт.

Сначала у меня были мысли прикопать его в могилу любимой. Но потом я подумал и решил оставить его дочери. Это будет знаком нашей родительской любви к ней. Так Виолетта будет знать, что мы всегда с ней рядом.

Еще я заказал знакомому ювелиру, который живет под Питером, медальон на цепочке якорного плетения, опять же для Незабудки. Это будет вещица фамильная в память об Ульяне.

В плоский медальон овальной формы, украшенный драгоценными камнями, будет вставлена фотография покойной жены. Я хочу, чтобы дочь, которая была лишена матери, знала и помнила ее имя и знала, какой она была красивой.

Я не могу сюда не летать. Поэтому два раза в год пока один, потом с дочкой я буду летать в Москву, чтобы проведывать свою первую любовь, свою верную любимую первую жену.

Мягко касаюсь лепестков цветов, думая о ней. Улыбаюсь, когда пришла пора прощаться, но я твердо знаю, что вернусь еще сюда. И не один!

- Прощай! – тепло трогаю край роскошного памятника из черного блестящего камня.

Сейчас мне становится легче. Или кажется, что легче. Я отпускаю свое прошлое, но я не забываю его. Никогда…

Прилетаю поздно ночью.

Вика на этот раз ждет меня у мамы.

Мы созванивались с ней пару раз, пока я был в Москве. Звонил я. Она все понимала и просто ждала.

Дома все спят.

Умываюсь, пью кружку чая и прохожу в комнату.

Вика тоже спит. В моей футболке. Впервые вижу, чтобы она спала в футболке! Ха-ха!

Сажусь на кровать. Сижу и смотрю на нее. Рука сама тянется поправить ее волосы. Я знаю, что в моей жизни все будет хорошо. Теперь моя задача сделать так, чтобы и в жизнях небезразличных мне людей тоже все было прекрасно.

7 ЛЕТ СПУСТЯ

Тимофей

Возле роддома нас толпилось много. И народ еще собирался.

Середина лета. Жара пряталась на улицах, на дорогах, в парках и скверах.

А мы от нее укрылись в тени двух сводных зданий, сливающихся в одно под прямым углом.

Веяло прохладой, ароматом цветов с соседних клумб и сыростью. Позавчера был дождь, и стыки тротуара и фундамента толком не просохли.

- Это ж надо придумать, - возмущался Леха, вскидывая вверх указательный палец, - так ребенка назвать: Добрыня Тимофеевич Суворов! Ему что теперь с этим именем делать?

- Коней пусть на Кубани разводит, - стряхиваю пепел с вредной палочки. Погасив, бросаю в бачок и второпях шарю по карманам в поисках освежителя для рта.

- Коней? – вознеся глаза к небу, друг задумывается. – Коней – это хорошо. Пусть разводит! – вроде бы на позитивную ноту перешел, а сам на меня уставился. - А ты чего нервничаешь? – друг неодобрительно кривится. - Она же уже родила.

- Одну-то можно за последние несколько лет? – снимаю колпачок и впрыскиваю в рот освежитель.

- Ты еще розу засунь, - бухтит рядом Савельев.

Не сдерживаюсь и направляю на него взгляд с вопросом: «С тобой все в порядке?»

- Да я чё то тоже нервничаю, - он передергивает плечами.

Наше с Лехой внимание привлекает энергичный звук каблуков по асфальту. Поворачиваем головы.

Татьяна вместе с сыном, бодро перебирая ногами, спешат к нам.

- Еще не выходили? Хорошо.

Они останавливают возле Леши. Савельева вскидывает букет и осматривает его придирчивым взглядом. Проверяет, каждый ли цветочек на месте.

- За цветами бегала?

- За цветами, - укоризненно подтверждает Татьяна. - У кого-то с памятью плохо. Вот, пришлось сбегать самой.

Друг виновато закатывает глаза, а я заливаюсь смехом.

- И не только с памятью! Леша так нервничает, что я уже не припомню случая подобного стресса для него.

Жена друга явно поняла, о чем это я. Она щелкнула языком, слегка поджала губы и выразительно поводила зрачками.

- Да он в ту ночь, как будто сам рожал, а не Вика, - сдает Савельева мужа с потрохами. – То водички ему принеси. То в комнате жарко – открой окно. То хватит разговаривать по телефону – раздражает. То выключи лампу – ярко светит. А лампу эту, между прочим, он сам купил.

Леша тупит взор и тихо вздыхает, уставившись под ноги.

- Ну, я чё? Я ни чё! – развела ладонями Татьяна. - Взяла подушку и свинтила на диван к телевизору. За то через час, - она переходит на лирическую интонацию, - такой храп из спальни послышался… Хоть стой, хоть падай!

- Вика – моя сестра! Конечно, я за нее переживаю, - обеляется Леша.

- Дядя Тимофей, - слышу я бас подросткового голоса. – А Виолетта где?

- Сейчас бабушка с дедушкой привезут. Кстати, где они? Что-то задерживаются.

Дмитрий радостно улыбается. Совсем большой парень вырос. Почти четырнадцать.

Подъехали Вова с женой. Маму привез я сам. Она уже с интересом беседовала со знакомой женщиной, сидя на скамейке.

Не переживал ни о чем, не нервничал, но за последнюю минуту сердце стало биться чаще. Мощнее. Глубже.

Шагаю к матери, когда во двор плавно въезжает простая иномарка. Чистенькая и ухоженная. Как Олег Алексеевич купил ее в начале 2000-х тысячных, так и ездит. Ни какой речи о смене машины не допускает, потому что для него автомобиль, по его словам, это полноценный член семьи. Ты его кормишь, поишь. Он тебя возит, и хранит много ценных воспоминаний.

Я успел разглядеть в машине тестя, тещу, а Незабудка, увидев меня, сама помахала в окно.

Водитель осторожно и профессионально паркует автомобиль. Едва дождавшись остановки, дочка выскакивает из салона и бежит ко мне.

- Папа!

Я только и успеваю протянуть ей навстречу руки. Она крепко обнимает меня за шею, а я ее, приподняв, кружу, раза три-четыре повернувшись вокруг своей оси. Потеряв скорость, опускаю дочку на землю. Мы не виделись три недели. Звал ее домой, а она – здесь хорошо! Баба с дедой опять что-то мне построили, опять что-то мне придумали.

- Моя Незабудка! – приседаю так, что мои глаза почти находятся на уровне глаз дочки. Большие синие глаза смотрятся особенно выразительно на фоне легкого летнего загара. – Как ты выросла! А коса какая длинная большая!

Дочки в ответ заливается звонким веселым смехом.

Дети растут быстро. Осенью Виолетта пойдет уже во второй класс.

Подходят родители жены. Я выпрямляюсь, приветствую их, и мы беседуем и о Вите, и о Вике, и о маленьком Суворове.

Незабудка обнимает бабушку, подошедшую к нам. Семья Лехи тоже рядом.

Друг Володя с женой решает продемонстрировать один из подарков, которые они подготовили.

- Вот я ему говорю, - смеется его жена, - зачем такого огромного покупать! Ребенок испугается. Нет, говорит, детство у пацана должно быть сказочным. И купил этого инопланетянина!

Чижов с довольной ухмылочкой под таратор своей жены вытаскивает просто очень большую мягкую игрушку светло-синего цвета. Лохматую. С цветными рожками и одним выразительным глазом во лбу.

Незабудка громко хохотнула, хлопнула в ладоши и от восторга притопнула ножкой.

- Какой забавный! Братик не сразу поймет, кто это. Для него он настоящий великан.

- Почти твоего роста, - прикинул я.

- Прячь, давай, - командует Чижова, - а то Вика подумает, атака монстров!

- Ой, Полина Олеговна, - вступает в разговор Татьяна, - Леша-то так за Вику волновался, так волновался! Что мне полночи за ним пришлось ухаживать.

- Правильно, мужиков надо беречь, - с тонкой улыбкой отвечает теща, - а за Вику Леша всегда переживал.

- Или делал вид, что переживаю! - самоиронии другу не занимать. Ржет. Сейчас только отпустил все переживания и расслабился.

Через несколько минут меня позвали забирать жену и сына.

Блин.

Теперь я волнуюсь сам!

Взял с собой все, согласно тещиной инструкции.