Повенчанные небесами, или Моя маленькая тайна - Татьяна Фомина

— Ты Славика чуть ли не с детского сада знаешь, — возражаю.

— И что? Как видишь, этого оказалось недостаточно.

— В каком смысле?

— В прямом, Юль. Я разговаривала с ним по поводу ЭКО.

— Ты все-таки решилась на ЭКО?

— Юлян, мне скоро двадцать восемь. Я не хочу ждать до сорока, а потом… — Аличева тяжело вздыхает.

— Да я не про это. Почему вам сначала не попробовать инсеминацию?

— Я готова пробовать что угодно! Это моему мужу то некогда, то настроения нет, то еще что-нибудь. Не хочет он ребенка. — Делает вывод Дана.

— Даночка, ну ты чего? — Я обнимаю поникшую подругу за плечи. — Будут у тебя дети. Вот увидишь. Мужчинам нужно больше времени, чтобы решиться.

— На что? Вынашивать буду я, рожать тоже я, а ему на что решаться?

— Ребенок — это ответственность.

— Ты знаешь, почему-то Богдана не испугала никакая ответственность. Ты просто не видела, как он смотрел на Снежану и на что был готов, чтобы только быть рядом с ней и с тобой. Я ведь не просто так ему все устроила. Другой на его месте послал бы меня куда подальше и слушать не стал. Но не он. Так что не будь дурой, Юлян. Таких мужчин, как твой Богдан, один на миллион. Если не меньше. Фамилия, конечно, у него не королевская, но что уж теперь. Придется тебе, дорогая, быть Мельниковой. — Дана как всегда в своем репертуаре. — А что? Мельникова Юлиана Игоревна. Вполне нормально. Да и Мельникова Снежана Богдановна тоже ничего звучит.

— Да как-то замуж меня никто не звал. — Замечаю между философскими рассуждениями своей подруги.

— Ой! Не смеши. Это вопрос времени. — Отмахивается Данка. — Могу поспорить, как только твоя ветрянка спадет, сама не заметишь, как в ЗАГСе окажешься. Ты думаешь, почему Дашка вцепилась в него бульдожьей хваткой?

При упоминании имени сводной сестры я снова чувствую угрызения совести, и Дана замечает смену моего настроения.

— Даже не вздумай начинать, — предупреждает она. — А-то знаю я тебя, сейчас начнешь корить себя за все, чего и не было.

— В том-то и дело, что как раз было, — замечаю.

— И радоваться надо, что это у вас было! — Уверенно заверяет Дана. — Потому что теперь у вас есть Снежана. Поэтому выбрала квартиру, как просил Богдан, собрала вещи и вперед узнавать друг друга как можно лучше.

— Дана! — перебиваю подругу, пока она не выдала еще какую-нибудь очередную гениальную мысль.

* * *

Видимо, пока я валялась с температурой, то выспалась за весь недосып после родов и еще вперед, потому заснуть у меня никак не получалось. Богдан перенес детскую кроватку в мою комнату, но я даже не смотрела на спящую дочь. По привычке держала ее ручку в своей, только мысли мои витали далеко и постоянно возвращались к Богдану.

Богдан. Он так внезапно снова ворвался в мою жизнь, заполнив собой все вокруг, что не думать о нем, было просто невозможно. Когда он ушел, я ждала допроса от мамы, но его не последовало. Богдан сам сообщил ей, что придет завтра утром, и поинтересовался, что необходимо купить из продуктов или лекарств. Но еще больше меня удивила реакция мамы: вместо типичного для нее вежливого отказа, она дала ему заранее приготовленный список! И у меня складывалось впечатление, что, пока я болела, они успели привыкнуть к такому общению. А вот для меня все происходящее казалось шоком. Словно после болезни я очнулась в другой, параллельной, реальности и никак не могла в ней адаптироваться. Будто смотрела со стороны, какой могла и еще может быть моя семья.

Я своими глазами видела в его паспорте штамп о заключении брака. Но после него стоял другой штамп — печать о разводе.

Их регистрация состоялась намного позже назначенного срока. Это вполне подтверждало его слова, как и слова Павла, об аварии. Аварии, которая не случилась бы, если бы Богдан тогда не торопился.

Между нами стояло столько «бы», что казалось, легче отказаться друг от друга, чем снова испытывать судьбу. Но, несмотря на все препятствия, Богдан здесь, и сам он никуда уезжать не собирается.

Мне нужно признаться самой себе, что я так быстро привыкла к нему, словно мы расстались только вчера, и между нами не было ни времени, ни расстояния, ни его брака. Я не заметила, как сама начала ждать его, не говоря уже о Снежане.

Богдан приходит неизменно каждое утро, и каждый вечер я вижу, как нелегко ему уходить. Снежана так и вообще не скрывает своего восторга и радуется каждому его приходу. Не заметить возникшую между ними связь просто невозможно. Глаза моей малышки горят, когда встречаются с такими же черешневыми глазами своего папы.

После болезни мы уже дважды ходили на прогулку вместе. И маленькая ручка очень крепко держится за большую мужскую руку. Аличева права: Богдан будет хорошим отцом. Он очень внимательный, заботливый.

Я прекрасно помню, как сама была очарована им. Только сейчас у меня нет той наивной восторженности, вместо нее есть чувство уверенности, надежности и защищенности.

— Теперь нам нужно к маме, — доносится до меня голос Богдана, но дочка упрямо показывает пальчиком на яркий паровозик, на котором они только что катались.

Я стою возле разноцветного ограждения и жду, когда они выйдут за территорию детской железной дороги. Моя крошка уже устала, и я слишком хорошо знаю, как тяжело сейчас будет отговорить ее от желаемого. Раньше я не задавалась вопросом, почему она такая упрямая, но сейчас прекрасно вижу от кого это самое упрямство ей досталось. Моя дочь не только внешне очень сильно похожа на своего отца, но и пошла в него характером. Точная копия только в миниатюре.

Богдан подхватывает маленькую упрямицу на руки, но она продолжает тянуться в сторону аттракциона. Спешу на помощь, пока парк не оглушил капризный плач Снежаны. Однако Богдан что-то шепчет дочке на ухо, и та послушно затихает.

— Что ты ей сказал? — спрашиваю, когда они подходят ближе.

— Что мы придем в другой раз, — отвечает Богдан, но у самого взгляд лукавый.

— Богдан! — Хочу выпытать у него секрет управления одной маленькой вредины.

— Я пообещал ей, что мы обязательно придем еще раз, если Снежана будет хорошо кушать. Так, Снежана? — Он просит подтвердить его слова, и дочка согласно кивает.

С сомнением смотрю на этих заговорщиков и