Ее вишенка - Пенелопа Блум

Сердце у меня колотилось, я мысленно проклинала Райана – он предложил мне самой представлять свое творение. Он ведь не собирался посвящать жизнь кулинарии, так что считал это правильным. Наверное, однако хотелось иметь хоть какую-то поддержку помимо Уильяма.

Судьи наконец дошли до моего стола, попробовали печенье с зефиром и с вишней. Одобрительно кивнули, что-то пометили в своих блокнотах, но ничего не сказали. И проследовали дальше, а я с облегчением вздохнула.

Оказалось совсем не так страшно, как я ожидала, хотя, конечно же, хотелось знать – им понравилось? Закончив обход, судьи вернулись к своему столу, просмотрели записи, и каждый что-то сказал перед камерой. Один из операторов подошел к конкурсантам и стал задавать вопросы о шансах на победу. Очередь дошла и до меня. Из-за яркого света я постоянно моргала, неестественно улыбалась и отвечала, как попугай:

«Вы рады участвовать в конкурсе?» – «Да, я рада участвовать в конкурсе».

«Надеетесь ли вы победить?» – «Да, я надеюсь победить».

Оператор пошел дальше.

Все ждали оглашения результатов. Судьи вышли на сцену, сопровождаемые камерами и лучами софитов. Посмотреть на подведение итогов собрались все посетители ярмарки.

Одна из судей, носатая тетка с поросячьими глазками, вышла вперед. Обвела взглядом участников и, выдержав драматическую паузу, произнесла:

– Первое место присуждается…

– Черт, это жульничество! – взревел Уильям. – Первое место за «брауни»?

– Да ладно тебе, – засмеялась я.

Райан нахмурился:

– Он прав. «Брауни» – фигня!

Кэндис кивнула:

– А если победитель вдруг умрет на месте? Уильям, ты вот любишь нарушать закон… Можешь его грохнуть?

– Я больше насчет спереть что-нибудь.

– Тогда укради его сердце… прямо из груди, – замогильным голосом произнесла Кэндис.

– Это будет перебор, – сказал Райан. – Тем более, Хейли, тебе досталась тысяча долларов. За несколько печенюшек… Совсем неплохо!

– Для начала – да, – согласилась я.

Мы уходили с ярмарки. Райан и Уильям несли сумки с пустыми контейнерами. Не успели мы отойти от площадки, где состоялся конкурс, как нас догнал какой-то мужчина в очках. Лысоватый, в классической рубашке и брюках.

– Если не ошибаюсь, вы Хейли?

– Да, – ответила я.

– Чак Паттерсон, продюсер «Фуд Нетворк». Я пробовал ваше печенье и считаю, ему и должны были присудить первый приз!

– Он мне нравится, – прошептал Уильям.

Я шикнула на него, не сводя глаз с Чака.

– Спасибо, мистер Паттерсон…

– Я занимаюсь кастингом для шоу «У кого пирог вкуснее»; десять участников борются за приз в десять тысяч долларов. Обычно мы выбираем конкурсантов за несколько месяцев до шоу. На следующей неделе уже надо начинать съемки, а один из претендентов заболел корью!

– Кто, черт побери, в наше время болеет корью? – спросил Уильям.

Я легонько стукнула его по ноге – помолчи!

– Вы предлагаете мне участвовать в шоу? – спросила я.

– Да! Вы, конечно же, получите компенсацию за потраченное время. Жилье предоставляется. Конкурс мы отснимем за две недели. У вас есть такая возможность?

– А ее можно будет навещать? – спросил Уильям.

– Конечно.

– Благодарю вас! Я согласна.

Я сам чуть не разрушил отношения с Хейли – подумал, что ее интересует только мой кошелек. И теперь волосы на себе рвал – она отказывалась брать у меня эти чертовы деньги! Вот когда я понял, что такое настоящее упрямство. Мне-то казалось, в этом Брюс хоть кому сто очков вперед даст. Через несколько недель Хейли лишилась пекарни, затем квартиры и уехала на съемки «У кого пирог вкуснее». Даже не разрешила мне снять для нее на пару месяцев какую-нибудь студию или номер в гостинице. Через две недели съемки закончились. Мы с ней иногда встречались у меня на квартире, однако ночевать она категорически отказывалась. Уезжала в интернат к своей чокнутой Бабуле; час в город, час обратно – итого два часа на дорогу.

Честное слово, любого ишака переупрямит…

На шоу она выиграла первый приз! Победила в последнем туре, придумала новый гибрид: печенье с вишневой начинкой, а сверху маленькие «вкусные пузыри», которые она раньше пекла в своей булочной. И вот, разбогатев на десять тысяч долларов, решила вложить деньги в новую пекарню, за городом. Вечера проводила с Бабулей за лото и покером в доме престарелых, а днем работала помощником пекаря у кого-то в Нью-Йорке, экономила каждый цент.

Как-то я привез ей на недельку Бестию. Щенуля имела огромный успех в интернате, пришлось позволить ей там порезвиться.

На стоянке возле интерната я встретился с Брюсом и Наташей.

– Готов? – спросил я Брюса.

– А что, надо готовиться? К вечеру лото в доме престарелых?

– К тому, что тебе в любой момент могут дать пинка под зад.

Наташа подавила смешок. Брюс улыбнулся:

– Слушай, а папу с мамой нельзя сюда запихнуть? Судя по твоим рассказам, Бабуля вправила бы им мозги.

Я неопределенно хмыкнул. Всегда чувствовал себя неловко, когда Брюс нападал на родителей. Хотя теперь и я стал воспринимать их по-другому. Ну как к ним относиться после того, как они пытались настроить меня против Хейли? Я давно уже не отвечал на их звонки и не соглашался на встречи. В глубине душе понимая – когда-нибудь придется посмотреть правде в глаза. Мне оказывали предпочтение перед Брюсом только потому, что из меня проще вытянуть деньги. В их глазах я был легкой добычей!

Когда я осознал, что женщины крутились возле меня ради денег, пострадала лишь моя гордость. И это уже в прошлом.

А родители… Я пошел у них на поводу и позволил манипулировать собой, а это совсем другое дело! Ладно – не срочно, оставим разборки на потом. Пока же я был чертовски доволен жизнью.

В гостиной интерната мы застали шумную компанию. Сегодня вечером здесь собирались разыграть главный приз – право выбирать телепрограмму на большом экране в гостиной и лучшее место на диване, на весь уик-энд. Я появлялся здесь чаще, чем того бы хотел, поэтому знал, каким деспотом бывает победитель, когда в руках у него пульт от телевизора… Если выигрывали я или Хейли, мы выбирали победителя – то есть у Бабули было втрое больше шансов, – но никто не смел ей на это указать.

Бабуля сидела в глубине гостиной, Хейли рядом. Она увидела нас и помахала рукой.

Брюс и Наташа неуверенно двинулись за мной. Наша группа обращала на себя внимание. На нас с Брюсом всегда глазели, а если рядом