Екатерина Вильмонт - Сплошная лебедянь!

– Тебе лучше?

– Да!

– Поразительно! Я видела такую женщину, она собиралась уходить… Я ни с чем подобным еще не сталкивалась…

Яся пожала плечами.

– Ну надо же… А она, между прочим, интересная женщина! Я думала невесть какая карга…

– Интересно, она меня тут видела?

– Это имеет значение?

– Имеет. Она может устроить какую-то пакость.

– Господи, что ты говоришь! Какую пакость?

– Я не знаю… Просто, если она видела, что мне хорошо, обязательно что-то устраивала…

– Брось, Яська, ты тогда была девочкой, зависела от нее, глаза ей каждый день мозолила, а сейчас ты более чем взрослая женщина, да и Ванька тебя в обиду не даст. Знаешь, что он мне сказал недавно?

– Что?

– Что нашел свою вторую половинку. Вот! И забудь ты о своей мамаше. Кстати, она была с мужчиной, такое представительный дядька…

– Видимо, это последний муж.

– Так до тебя ли ей?

– Будем надеяться, – вздохнула Яся.

Но в душе поселилась тревога.

– Иван Алексеевич, к вам рвется какая-то дама, говорит, что это жизненно важно для вас.

– Кто такая?

– Ее зовут Курилова В. И.

– Не знаю такую.

– Отправить восвояси? – осведомилась Виолетта Геннадьевна.

– Да нет, только предупредите, что у нее на все про все десять минут.

– Хорошо!

В дверях показалась элегантная немолодая женщина. Иван Алексеевич привстал, он был достаточно галантен.

– Присаживайтесь. Что вас привело ко мне?

– Я пришла предупредить вас.

– Слушаю вас.

– Я мать Ярославы!

– Вот как? И о чем вы хотите меня предупредить? – очень холодно осведомился Верещагин.

– О том, что у Ярославы очень дурная наследственность, с ней нельзя заводить детей, у нее по линии отца ужасные гены! Он был отпетый уголовник, к тому же в их роду было полно психически нездоровых людей…

– Только по отцовской линии? – достаточно ядовито произнес Иван Алексеевич.

– Что вы хотите этим сказать?

– Просто интересуюсь.

– Вы можете мне не верить…

– Я скажу иначе: я никак не могу вам верить! Простите, но – никак!

– Понимаю, вы очарованы ею, она намного моложе вас, но поверьте…

– Да не поверю я! И вообще, зачем вы ко мне явились? Какую цель вы преследуете?

– Только одну! Я не хочу, чтобы из-за моей ошибки в молодости страдали другие люди. Я влюбилась в отпетого уголовника, родила от него… А яблоко от яблони… сами знаете.

– Простите, мадам, это вы профессора Иноземцева называете отпетым уголовником?

Женщина побледнела.

– Кто такой профессор Иноземцев? Однофамилец?

– О нет, это весьма достойный человек, великолепный врач и отец Ярославы. Я нашел его и все ваши инсинуации…

– Да что за бред! – Дама вдруг стала пунцовой.

– Это не бред. Бред то, что вы тут несете! И как я понимаю, цель вашего визита напакостить собственной единственной дочери, которую вы объявили спившейся проституткой, к тому же покойной! Это ж надо придумать… Послушайте, мадам, вот что я вам скажу: вы как могли уродовали вашу дочь, но она вопреки вам выросла чудесным добрым человеком, восхитительной женщиной, но чудовищно закомплексованной. Она о вас почти ничего не рассказывала, но так случилось, что у меня в доме уже восемь лет работает ваша бывшая соседка Полина Яковлевна, вот уж мне о вас порассказала… Как вы мучили и унижали девочку, морили ее диетами и даже сплавили в интернат.

– И вы верите этим россказням? Да Полина просто мне всегда завидовала…

– Короче, мадам, временной лимит вы исчерпали, но я хочу вас в свою очередь предупредить – если вы еще раз хоть на мгновение приблизитесь к моей жене… Я приму меры и вам мало не покажется!

– Ах так? Ты мне угрожаешь, дебил? – вдруг завизжала она. Схватила со стола тяжелую стеклянную пирамидку для бумаг и швырнула ее в Верещагина. Он сумел пригнуться и пирамидка угодила в стеклянную дверцу книжного шкафа. Посыпались осколки. Иван Алексеевич не успел опомниться, как в него полетел еще и стакан с карандашами.

– Вы с ума сошли! Я вызову охрану!

– Охрана тебе не поможет, козел! – визжала она и вдруг кинулась на него. Он схватил ее за руки, но она успела расцарапать ему лицо. Билась, вырывалась, визжала, брызгая слюной и грязно ругаясь.

В кабинет вбежала Виолетта Геннадьевна.

– Боже, что тут происходит? Я вызову охрану!

– Вызовите «скорую», она сумасшедшая…

Верещагин втолкнул женщину в крохотную комнатушку, где иногда позволял себе прилечь на четверть часа, и запер дверь.

– Фу! Кошмар какой-то!

– Иван Алексеевич, у вас кровь! Надо промыть и залепить пластырем! Сядьте, я все сделаю. Ой, она там все разгромит!

Дама продолжала бушевать. Она колотила в дверь, орала, грязно материлась.

– Кто она такая? – полюбопытствовала Виолетта Геннадьевна.

– Понятия не имею! Просто сумасшедшая… И как ее охрана пропустила?

– А сумасшедшие они очень хитрые…

К приезду «скорой помощи» в комнатушке все стихло.

– Она затаилась! – предположила Виолетта Геннадьевна. – Открывайте осторожно, ребятки!

Но видимо она выдохлась. Сидела на полу, уставившись невидящим взглядом в пространство.

– Документы есть? – спросил врач.

– Она замужем, – заглянув в паспорт, сообщил доктор. – Надо посмотреть в телефоне, может есть номер мужа.

– Нет! Не надо мужу… Я уйду! Пустите меня!

– Вы сможете идти?

– Смогу! – злобно прошипела женщина.

– Виолетта Геннадьевна, вызовите такси, – распорядился Верещагин.

– Но как же? Не положено, – забормотал врач, которому совершенно не улыбалось возиться с полоумной теткой. Он не психиатр!

– Ничего, скажете, что мы тут просто перепугались.

– Ну что ж… Нам же лучше!

Два охранника пошли сопроводить женщину до такси.

– И никогда больше не пускайте ее сюда! – напутствовал их Верещагин.

– Иван Алексеевич, вам надо выпить кофе и лучше бы с коньяком! – посоветовала Виолетта Геннадьевна.

– Нет, мне надо просто выпить коньяку! Домой меня отвезет водитель.

Господи, вот кошмар-то! И впрямь у моей Яськи дурная наследственность… И слава богу, что у нас не может быть детей! Все к лучшему в этом лучшем из миров. А вот и объяснение столь странного отношения к дочери… Она попросту сумасшедшая, эта баба. Но Яська-то моя… Она самая лучшая в мире. А говорят, от осины не родятся апельсины. Яська дочь своего отца, а вовсе не матери. А там хорошая яблоня… А надо ли говорить Яське про сегодняшнее? Все-таки лучше сказать. Не хочу никакого вранья в наших отношениях. Она, конечно, расстроится… Но я сумею ее утешить.

– Верещагин, что с тобой? На тебя напали? – воскликнула Яся при виде его заклеенной пластырем щеки.