Серая мышь на тропе войны (СИ) - Гринь Ульяна Игоревна

— Ну чего ты? Купи тест и узнаешь.

— А где?

— В аптеке. Вон, в поселке есть. До шести вечера будет открыта.

Я глянула на него. Леня, добрый друг, веселый, хороший парень… И попросила смущенно:

— А ты можешь сходить? Пожалуйста… Я тебе денег дам.

Он усмехнулся, как всегда, снисходительно и ласково, отмахнулся:

— Нужны мне твои деньги. Схожу.

— Я тут буду, — и, не глядя на него, пошла в избушку.

Маленький… Может статься, что у меня будет маленький. У нас с Вадимом… Мальчик. Это обязательно должен быть мальчик. Но пусть и девочка, главное, чтобы здоровенькая! Я буду петь ей колыбельные, укачивать, кормить, купать… А потом она начнет бегать по дому, топотать малюсенькими ножками! Или он…

Я на минуту приложила ладонь к животу и улыбнулась своим мыслям и неясным ощущениям. А потом занялась подарками. Бог даст — будет маленький.

Леня вернулся примерно через полчаса. Протянул мне коробочку с нарисованным щекастым розовым младенцем и сказал, не глядя:

— Шла бы и сделала прямо сейчас. Так и Вадиму Петровичу подарок на Новый год будет.

— А и сделаю, — согласилась я, а сердце сжалось. Что за тест такой, как его делать, что покажет? Справлюсь ли? Может, у Лени спросить? Но от этой идеи я отказалась. Негоже мужчину в свои женские дела мешать. И так он уже ходил покупать, небось, стыдно было в аптеке…

Поднявшись на второй этаж, в спальню, я распечатала коробочку и достала маленькую полоску плотной бумаги. На ней были всякие метки, как бы разобраться? Развернув инструкцию, пробежала глазами предупреждения, общие сведения и вгляделась в картинку. Боже милосердный, надо сходить в чистый стакан, а потом туда окунуть полоску. Где же стакан взять? На кухне Антонина, начнет интересоваться, зачем да почему… Ой все, я вообще отвечать не обязана на ее вопросы!

Через десять минут я сидела на опущенной крышке унитаза и всматривалась в ту часть теста, где должны были появиться полоски. Одна — я отравилась вчерашним ужином. Две — скоро стану мамой. Время тянулось необыкновенно долго, а я боялась моргнуть, чтобы случайно не пропустить момент. Почему-то мне казалось, что полоски появятся ненадолго и сразу исчезнут. Прошляпишь — и ничего не узнаешь…

Ну же? Поменяется ли моя жизнь в новом году?

Первая полоска появилась жирной и четкой. Рядом с ней блекло, словно смущаясь, просвечивала вторая. Набирала силу, краснела, наливалась цветом… И наполняла мое сердце ликованием.

Мой маленький!

Весь день я летала, как на крыльях, будто мое тело было наполнено не ребенком, а чистой радостью. Наверное, поэтому и гостей приняла излишне радушно, и смеялась над их шутками, которые понимала через раз, и даже Лера не показалась противной и корыстной, а вполне милой особой. Время от времени я оказывалась рядом с Вадимом и заглядывала ему в глаза, пытаясь понять наперед — обрадуется он или нет. Наверное, обрадуется! Как можно не радоваться деткам? Конечно, он будет счастлив! Может быть, бывшие жены не позволяют ему видеться со старшими детьми, но маленький же всегда будет с нами! Мы женаты, я буду всегда верна ему и буду наслаждаться его любовью…

— Васса Ульяновна! Позвольте сделать вам комплимент! — один из гостей, мужчина в сером костюме и веселом китайском галстуке с обезьянками — Вадим говорил, что он важная шишка в министерстве торговли — постучал по бокалу, призывая к тишине. — Прекрасный ужин! Ваша телятина в соусе просто великолепна!

— Спасибо, — смущенно улыбнулась я, бросив быстрый взгляд на сидевший с краю стола персонал. — Но она не моя, к сожалению, хотела бы я так готовить! Комплимент надо делать Антонине, все блюда — ее исполнения!

Кухарка, услышав свое имя, испуганно замахала рукой, но под аплодисменты гостей была вынуждена улыбнуться и даже приподнялась, чтобы поклониться.

— Тогда за великолепный персонал вашего гостеприимного дома, Вадим Петрович и Васса Ульяновна! — провозгласил дядька из министерства.

Все подняли бокалы, чокаясь с ближайшими соседями, а Вадим повернулся ко мне с усмешкой:

— Бедная Антонина, ты сведешь ее с ума! За тебя, девочка!

— Я не виновата, — попыталась оправдаться. — Ведь это действительно она все приготовила…

— Так не делается, Васса! — засмеялся он тихонько, приблизив лицо к моему. — Ты хозяйка, ты отвечаешь за косяки и принимаешь комплименты!

— Как это по-городскому, — вздохнула я, отставив бокал. Вадим поднес к нему свой:

— Милая, ты даже не пригубила. За себя надо выпить обязательно!

— Хорошо.

Я не стала спорить с ним, чтобы не испортить сюрприз, чокнулась, но пить все равно не стала. Только губы промокнула. А потом громко сказала:

— Я предлагаю выпить за Вадима, который организовал такой чудесный вечер, собрал так много интересных людей за одним столом и вообще — самый замечательный человек в мире!

— За Вадима!

— За Вадима Петровича!

Все полезли чокаться к мужу, и я смогла вздохнуть с облегчением. Мне сейчас ну никак нельзя пить! Вот и забудет об этом, а там уже скажу…

После ужина и в ожидании какого-то специального десерта мужчины пошли в кабинет курить сигары, женщины собрались в гостиной обсудить наряды. Потом подали десерт — сливочный крем с кусочками папайи и радужный торт. А потом все, накинув верхнюю одежду, по приглашению Вадима вывалились во двор. Там стали считать хором секунды, оставшиеся до Нового года, сбиваясь, смеясь, выравниваясь… А потом…

Бум, бах, тарарах!

Я испугалась в первый момент, но небо расцвело огромными одуванчиками вспышек. Красные, зеленые, желтые, гигантские цветы вырастали, ширились, куксились и опадали, а на их место выстрелы приносили новые. Фейерверк вызвал бурю восторга своим разнообразием, когда из одного выстрела получался маленький взрыв, а из него — еще десяток, а из них еще сотня. Я смотрела на небо, как на чудо, гадая, где появится очередной цветок, каким он будет, сколько продержится.

Руки Вадима обняли сзади, привлекли к себе.

— Нравится, Васса? — шепнул мне на ухо муж. Я прижалась к нему крепче и восхищенно ответила:

— Очень! Будто звезды падают и превращаются в бенгальские огни!

— Это для тебя, моя маленькая девочка, моя любовь!

Я потерлась щекой о его плечо и прошептала:

— У меня тоже есть подарок для тебя.

— Какой же? — Вадим наклонился ко мне, невесомо целуя в нос, а я ответила:

— У нас будет маленький… Я беременна!

Я ждала, затаив дыхание, потом подняла глаза на Вадима. На его лице выражения сменялись быстро, но так явственно: недоверие, недоумение, отторжение, ярость, брезгливость… Вот с этой последней маской он и оттолкнул меня, покачал головой, будто хотел раздавить таракана, но не осмелился тронуть.

И ушел в дом.

Но почему?

3 января

Поезд качался на перегонах, стучал колесами и не позволял мне думать. Но думать и не хотелось. Хотелось просто лечь, уснуть и больше никогда не плакать, не страдать, не метаться…

Было уже далеко заполночь, когда мы проводили последних гостей, когда прислуга удалилась к себе с подарками, когда Вадим лично позапирап двери. Я ждала его в спальне, и сердце гулко стучало, будто на свадьбе играл один лишь барабан. Муж вошел, не глядя на меня, остановился напротив кровати, а потом глухо сказал:

— Мы разводимся. У тебя сутки, чтобы покинуть дом. С тобой свяжется мой адвокат по поводу бумаг.

— Но… почему? — озвучила я наконец мучивший меня вопрос. Гзлое сорвался, и я замолчала, просто терзая Вадима взглядом.

— Потому что ты мне изменила.

— Я никогда… ни с кем! Ты же знаешь! Этот ребенок от тебя, Вадим!

Мне хотелось убедить его, заставить взглянуть на меня, дать понять, что он неправ, что он не может быть прав — ведь я не лгу! Однако муж только коротко и зло засмеялся, качая головой:

— Третий раз я не попадусь на эту удочку! Дважды мне наставили рога, прижили ребенка от любовника и убедили, что дети мои. Я делал тест на отцовство, и он отрицательный в обоих случаях. С тобой я даже не буду тратить деньги на тест… Вот, взгляни.