Крутая Бамбина (СИ) - Смирновская Маргарита

— Чтобы ты вернулась.

— Нет, — отрезала я. — Я больше не охранник.

Миша снова засмеялся и сказал:

— Ты — девушка с дулом. Как тебя твой журналист называет? Крутая бамбина?

— Я — художник, — ну, не хотела я, чтобы он во мне видел киллера или снайпера какого-нибудь…

— Еще ты моя девушка, — добавил он.

— Я больше не играю в эти игры. Убийцы пойманы. Все закончилось.

— Или только начинается?..

Да чего же он так лыбится? Я что, ему вечной прислугой поклялась быть?

— Да, начинается, — перевела тему я. — Моя новая жизнь, — я отпила вина. — За мою выставку.

Сладкий терпкий вкус. И в то же время мягкий. Как сам Мишка… Он такой же…

— Я согласен, — сказал он. — Тебе никто не будет мешать твоей творческой карьере. И твой нянь, Гущин, для меня не помеха.

— Ты это к чему? — не поняла я.

— Возвращайся в офис. Место осталось за тобой. Работы мало, у тебя будет помощница. И свободный график. Успеешь на свои интервью и выставки. Только на планерку вовремя приходи.

— Я же не дала согласия, — напомнила я.

— И не отказалась.

Я смотрела на него. Черт! И правда. Я четко отказалась быть охранной, отказалась жить у него и играть роль девушки. Но от должности я до сих пор не отказалась…

— Завтра у нас закрытая вечеринка, — продолжил он. — Ты должна на ней быть.

— Я еще не согласилась. Да и потом мой агент…

— Гущин сказал, что у тебя выходной. И ему твой офис понравился, — заверил со смехом Миша.

— Ты говорил с ним?! — возмутилась я.

Это значит, мне он не звонит, а с Гущиным общается?!

— Я с ним каждый день говорю, — словно на мои мысли ответил он. — Тебя это удивляет?

— И что обсуждаете?

— Курс доллара, карбюратор, автомойки? Тебя что интересует? — надсмехался он.

— Ты нахал!

— Нет, я просто соскучился…

— Давно в тебя не целились?

— Давно меня никто так не волновал… — в тусклом освещении Миша смотрелся таким романтичным, теплым и родным. — Почему ты уехала?

— Потому что ты не имел право приказывать, — честно ответила я.

— Имел, — возразил он. — Ты — моя девушка.

— Не по-настоящему.

Тут уже он выпалил:

— Вика, что надо для тебя сделать, чтобы ты поняла…

— Что? Что я — охрана? Что я — временный секретарь? Что вся моя жизнь у тебя дома, просто… как аванс до конца недели? Нет, это не для меня!

— А я думал, что тебе у меня хорошо…

Конечно, мне было у него, с ним… хорошо. Слишком хорошо. Особенно последние дни…

— Мне пора, — поднялась я, взглянув на часы.

Такси уже как десять минут меня ожидало. Миша занервничал:

— Еще основное блюдо не принесли.

— Не многое потеряю. Лучше того, что подавал ты, вряд ли что-то приготовят.

Миша поднялся следом и напомнил про цветы. Их я взяла. Такой красивый и нежный букет белых роз… Я растрогалась… и на прощание его поцеловала. Он тут же словно расцвел… И сказал:

— К шести вечера будь готова. Гущин за тобой приедет.

***

В такси я переваривала наш разговор. Почему я чувствовала дикое сожаление о том, что не вернулась к нему? Почему я испытывала горечь, что не разрешила себе проявление чувств и не объяснилась с ним? Мне казалось, что я упустила свой шанс. Всю дорогу я хотела остановить шофера, развернуться и поехать домой к Высоковскому. Ведь я у него даже не забрала свои вещи… Но опять удержалась. В пути я думала: кому нужна моя гордость? Ну, что толку в ней? И кому доказывать? Себе? Я и так знаю, что влюбилась в него еще… Да, я не знаю когда. Он мне сразу понравился. Только тогда из-за щекотливых обстоятельств я подозревала в нем убийцу. Но теперь… Я знаю его недостатки и достоинства. Ведь, несомненно, он лучший парень, которого я когда-либо встречала. Так почему я веду себя, словно дочь французского короля, а он всего лишь русский крепостной?..

Что он мне сказал? Что скучает, что все это время ждал, когда я вернусь. А я ему ответила, что никогда… никогда не вернусь к нему. Он сказал, что я — его девушка…. Но я сказала, что мне надоели его игры… Неужели он воспринимал меня, как свою девушку? Нет… Мы же договорились…

Но он зачем-то повысил меня по карьерной лестнице и оставил за мной должность…

Господи…

Нет… Не может быть…

***

Маши дома не было. И я этому обрадовалась. Ну, не хотела я ни с кем говорить про Высоковского. Я и так чувствовала себя полной дурой. Я тысячу раз брала мобильной и хотела позвонить Мише, но всякий раз передумывала. Не могла я отступить и броситься к нему на шею. Для меня это означало потерять себя. Я хотела без него чувствовать себя личностью. Но как же страшно загубить и убить в нем к себе чувства!

Я ходила по комнате и думала, как с ним поступить? Что сказать и ответить по поводу работы? Ну, на самом деле, не Гущину решать, где мне работать!

В итоге я решила с Высоковским поговорить начистоту. Сказать ему, что мне не нужны отношения, которые ни к чему не ведут. Я не хочу быть девушкой для развлечения. И работать в офисе у него я тоже не хочу. Пока. Пока сама не стану кем-то…

Мне не нужна должность, как награда. Я должна сама всего достигнуть…

Впрочем, так я решила ему сказать. После этого мне стало легко-легко. И я заснула.

Утром прискакал Гущин и потащил меня к своим цыпам наводить марафет. От салонов красоты я устала больше, чем на заводе, ей-богу! Это такой адский труд. Сидеть и ничего не делать. Ждать, пока кто-то покрасит, почистит, уложит…

К вечеру я была уставшая, голодная и злая.

И уже совсем не хотелось мне откровенничать с Михаилом. Я сама себя боялась. Боялась его послать с порога и пристрелить Гущина за все мои мучения.

К счастью, перед вечеринкой Сережа пригласил меня в кафе, где мы вкусно перекусили, и мое настроение поднялось. Особенно, когда он мне сообщил, что меня пригласили на передачи… И что уже появились первые покупатели.

Но больше всего меня удивило, что, в основном, покупают картины с изображением старых деревенских домов.

В последнее время я писала Родину. Старую, советскую Родину из детства…

Может, это потому что я скучала по своей бабушке?..

Гущин так же сказал, что на этой неделе должна состояться встреча с покупателями. Честно говоря, я до сих пор не верила, что картины хоть кто-то захочет купить. Да ещё за такие деньги, которые назначил за них Гущин!

Такие новости здорово подняли мне самооценку и боевой дух.

На вечеринку я уже явилась воодушевленной. Войдя в зал ресторана, я заметила, что помещение украшено, словно там должно произойти нечто торжественное. Вокруг царили нежные тона. Было столько бежевых пионов и белых лилий, что мне показалось, будто я попала в рай….

Интересно, в честь чего сбор?

Осматривая зал, я так и не поняла.

Неожиданно ко мне подошел Миша. В белом костюме, словно старался ослепить меня. Он поцеловал мне руку. Я с удивлением взглянула на него. Он пояснил:

— Для всех коллег, моих близких и друзей ты осталась моей девушкой.

— А меня не забыл спросить? Вдруг я другого нашла?

— Не нашла, — сиял он, как звезда экрана. — С тобой был Гущин.

— Он что, тебе всю информацию про меня сливает? — поразилась я.

— Нет. Всю нет, — смеялся он. — Кто к тебе подойдет знакомиться, когда рядом с тобой такой парень.

— Ты же подошел?

— Это я… — Миша поправил мою прядь волос, упавшую на глаз.

И поцеловал меня. Вот почему я ему всякий раз позволяю это делать?

Куда девались все слова, которые я для него подготовила?

В этот момент заиграла романтичная музыка, и Михаил закружил меня в танце. Сначала я смотрела только на него. И тогда я поняла, что никуда я не уйду от него. Беги хоть на край света! Если любишь — не сбежишь. Чувство поглотит тебя. Иссохнешь от тоски. Разве можно отказаться от кислорода? Так и от любви нормальные люди не отказываются.