Грехи святого - Белла Джей

Его рука дрожала, когда он протягивал ее, пальцы подрагивали, словно он ожидал, что ключ сгорит при прикосновении.

— Марчелло, — набросилась на него Елена, — это не…

Он развернулся и схватил ее за плечи, в его радужных глазах пылал дьявольский гнев. Сердце заколотилось в горле, когда я увидела, как он сжимает ее костлявые плечи.

— Почему у тебя ключ от спальни моей матери?

Она судорожно пыталась вырваться из его рук, но все было бесполезно.

— Я никогда в жизни не видела этого ключа. Мила, она его подбросила. Твой отец, должно быть, дал его ей.

— Что? — Воскликнула я. — Нет. Это неправда.

— Конечно, правда. — Карие глаза Елены сверкнули на меня. — Ты подбросила этот ключ.

— Я ничего такого не делала, и ты это знаешь. Я нашла этот ключ в ночь твоего приезда.

— Ложь!

— Ты была влюблена в его отца. Ты не могла смириться с тем, что он счастлив с твоей сестрой и что она может родить ему сына. Ты была отчаевшейся женщиной, Елена. И твоя ревность толкнула тебя на убийство.

Глаза Елены вспыхнули убийственным блеском.

— Это ложь из уст Люцифера.

— Это правда!

— Заткнитесь! — Крикнул Святой, и его голос гулко ударился о потолок. — Вы обе. — Он отпустил Елену, и она ухватилась за столбик кровати, чтобы устоять на ногах. — Я, блядь, не могу нормально соображать. Это все…

— Правда, — спокойно произнес голос из другого конца комнаты.

Сэйнт обернулся, и мы все уставились на мистера Руссо, стоящего в дверях, а за ним — Виктор.

— То, что сказала Мила, — правда. — Его взгляд остановился на Елене, но в его глазах не было ненависти или обиды. Это было почти как… сострадание. Как будто он понимал, в чем причина ее горько-сладкого наваждения и ревности. — Когда-то мы с Еленой были влюблены друг в друга, до того, как она вышла замуж за Альфонсо. — Он посмотрел на Сэйнта. — До того, как я влюбился в твою мать.

Сэйнт провел ладонью по лицу и прислонился к стене, как будто его ноги вот-вот подкосятся.

— Я не…

— Не понимаешь? — Елена огрызнулась. — Конечно, не понимаешь. Твоя мать была такой чертовски идеальной в твоих глазах, что ты и подумать не мог, что у твоего отца могли быть чувства к кому-то, кроме нее.

— Это ты убила ее, Елена? — Мистер Руссо вошел в комнату. — Ты убила мою жену?

Мой взгляд метался туда-сюда между ним и Еленой, когда я незаметно переместилась в сторону Сэйнта.

— Убила? — Потребовал он, приблизившись к ней.

Елена не отступила. Она стояла на своем и расправила плечи, отказываясь забиваться в угол, как добыча.

— Она тебя не заслужила.

Я схватила Сэйнта за руку, зная, что каждое слово, которое она сейчас произнесет, расколет его на части.

— Ты должен был любить меня. Я должна была стать той, кто всегда будет владеть твоим сердцем. — Ее взгляд смягчился, непролитые слезы блестели в тусклом свете спальни.

Мистер Руссо медленно, шаг за шагом, двинулся к ней, пока она говорила с ним с печалью, которая почти разрывала сердце.

— Мне пришлось сидеть в стороне и наблюдать, как ты все больше и больше влюбляешься в нее. А потом она подарила тебе сына. — Она посмотрела на Сэйнта. — И после этого я поняла, что потеряла тебя навсегда.

Я почувствовала, как ярость Святого накатывает на него волнами, и увидела огонь в его глазах. Его грудь вздымалась и опускалась с каждым гневным вздохом. Он едва удерживал последний клочок контроля над собой.

Елена откинула светлые волосы на плечи, отчаянно пытаясь не показать, как она напугана тем, что на нее обрушилась правда.

— В тот день, когда я рассказала сестре о нас, я до сих пор помню выражение ее лица. Мне никогда не было так чертовски хорошо, как в тот день. — Она зарычала. — Я была так уверена, что она бросит тебя, разведется с тобой после того, как я рассказала ей о нас. Но она была чертовски упряма и не хотела, чтобы ее сын рос в неполной семье.

— Значит, ты ее убила? — Мистер Руссо стоял в нескольких футах от нее, Виктор — рядом. — Ты убила собственную сестру?

— Она была не для тебя. — Наконец ее силы начали иссякать, и по щеке скатилась одна-единственная слеза. — И я больше не могла смотреть, как ты любишь другую женщину. — Ее взгляд упал на землю, на лице появилось отрешенное выражение. — Это было так просто… подсыпать таблетки в красное вино, которое мы пили той ночью. Я притворялась, что хочу все с ней обсудить, молила о прощении, а сама смотрела, как она пьет один бокал за другим, медленно приближаясь к смерти, даже не подозревая об этом.

По ее лицу текли слезы, но в ее глазах не было сожаления, когда она смотрела на Сэйнта.

— Я не собиралась так сближаться с тобой, Марчелло. Но когда ты бросился ко мне в объятия той ночью, плача и ища утешения в моих объятиях, я поняла, что это был Божий способ дать мне то, чего я никогда не могла иметь сама. Сына.

— Все это время, — начал Сэйнт, его голос был низким от недоверия. — Все это время ты подпитывала ненависть, которую я испытывал к отцу, заставляя меня верить, что он — чудовище, разрушившее мою жизнь, хотя на самом деле, — он сделал паузу и сглотнул слезы, которые, как я видела, блестели в его глазах, — чудовищем все это время была ты.

Она улыбнулась сквозь слезы, одинокой, но довольной улыбкой.

— Я не буду извиняться. Я никогда не скажу, что сожалею о том, что сделала. Но есть одна вещь, о которой я сожалею, одна вещь, которую я бы сделала по-другому. — Она вытерла слезы со щек, глядя на Сэйнта с другого конца комнаты, на ее губах играла самодовольная улыбка, но глаза были лишены эмоций. — Если бы я могла сделать это снова, я бы вогнала кол в ее сердце, чтобы она могла смотреть мне в глаза, пока умирает, зная, что это я ее убила.

Сэйнт зарычал, как демон, вырвавшийся из адских оков, и я не успела остановить его. Он потянулся к пистолету за спиной, и я закричала, чтобы он остановился, но кто-то словно нажал на кнопку отключения звука, и я смотрела, как Сэйнт собирается совершить самую большую ошибку в своей жизни.

Елена попыталась отодвинуться с дороги, ее раненая нога заставила ее упасть