Измена. Развод. Моя (не)случайная беременность (СИ) - Ланц Лика

После поездки всё вернулось на круги своя. Я вернулась на работу, в свой отдел по переводам. Но теперь мы с Ильёй стали выбираться в «свет» – по вечерам мы ужинали вместе. Он, я и Ромка.

Вначале – в ресторанах. Однажды Илья затянул меня к себе домой.

Ромка улыбался, как звезда. Вёл себя вежливо, но я знала: он ждёт удобного момента, чтобы кинуться и укусить. А пока доблестно копит яд.

– Останься, – попросил Илья после ужина. Меня так и подмывало пощупать ему лоб – не перегрелся ли он.

– Я не могу, – покачала головой, – не уговаривай, пожалуйста. Нет.

Он вздохнул и отвёз меня домой. Естественно, остался.

Он уже походил на привидение. Я не знала, на каком адреналине держится. Илья работал постоянно и никогда не делился проблемами, но я видела: что-то происходит. А на все мои робкие вопросы он отмахивался.

– Ань, нет ничего, с чем бы я ни справился. И поверь, если б ты могла помочь, я бы рассказал. А так… ты будешь нервничать, я буду волноваться, мы начнём ссориться, а я этого не хочу. Мне уже хорошо, оттого что ты рядом. Не лишай нас равновесия. Просто будь, ладно? Всё остальное как-то утрясётся.

И я была. Наши ночи – волшебство на двоих. Пусть они стали не так часто, не каждый день. Илье всё же приходилось и дома бывать, с сыном. И я понимала. И даже чувствовала вину перед Ромкой. Но и отказаться от встреч с Ильёй тоже не могла.

Незадолго до суда мне позвонил Самойлов.

– Анна Романовна, я всё же хочу вам помочь, – заявил он, не размениваясь на «здрасьте» и «как дела». – Я знаю, что вы на пороге развода. Непростого, скажем так. Вы ни о чём не просили. Я всё сделал сам. Ваши интересы в суде будет представлять мой человек. И, надеюсь, это вам поможет. Не благодарите и не отказывайтесь. Это не обсуждается. И это мой способ сказать вам «простите» за всё, что с вами случилось по нашей вине.

– Как Петя? – сглотнула я ком в горле и попыталась не расплакаться.

– Скучает по вам. И да, я развёлся с женой, забрал сына и перевёл в другую школу. Буду рад, если вы однажды захотите с Петей встретиться.

Я хотела. Но это означало встретиться и с Самойловым, а я понимала: я ему нравлюсь, и поэтому… предпочла уклониться.

– Передавайте Пете привет, – проговорила быстро. – И спасибо вам, Владимир.

Он всё понял, хороший и добрый мужчина, которому, как и мне, не повезло в семейной жизни.

Накануне развода мне позвонил Вадим.

– Привет, Ань, – голос печальный-печальный, – я тут много чего передумал. Ты прости меня, а? Я дурак, конечно, и большой. Наломал дров и при тебе, и без тебя. Давай хоть расстанемся цивилизованно, по-людски. Я виноват. Очень. И я потерял тебя, понимаю.

– Вадим…

– Я хочу, чтобы ты не держала на меня зла. Чтобы по-человечески у нас хотя бы всё закончилось. Я… тут твои вещи сложил. Приезжай. Заберёшь всё, что тебе надо.

И я заколебалась. Разволновалась.

Собственно, мне уже ничего и не нужно. Барахло и есть барахло. Однако было то, что не имело для Вадима ценности, а для меня – очень даже.

В доме оставались альбомы с фотографиями моей семьи, моих родных. И я не хотела бы, чтобы чужие руки листали их или выбрасывали на помойку. Я хотела их забрать.

Илья как раз уехал на три дня в командировку. Наверное, будь он рядом, я бы… посоветовалась хотя бы. Или взяла его с собой. Но, как ни крути, то, что между мной и Вадимом, – это никого не касается. И эти узлы нужно развязывать мне самой.

– Хорошо. Я приеду, – решилась я поставить все точки над «і», и это был мой осознанный шаг в ад. Шаг, который всё изменил и сломал.

Странно было возвращаться в дом, где я была счастлива. Где прожила с мужем долгих пять лет. Будто никогда и не было этого. Или всё случилось со мной много-много столетий назад.

Я поднялась на свой этаж и позвонила в дверь, которую когда-то открывала своим ключом.

Вадим отпер дверь сразу же.

– Заходи, – кивнул он приглашающе, и я переступила порог.

Он и впрямь собрал чемоданы, что стояли в коридоре, как два больших корабля. Я прошла мимо них равнодушно. Мне действительно уже ничего не нужно. Всё это ерунда.

– Хочешь, я заварю тебе чаю, Ань?

– Нет, спасибо, – выдохнула я и открыла дверь спальни. – Если ты будешь не против, я хотела бы забрать альбомы.

– А, да. Точно! – ударил он себя рукой по лбу. – Я о них и не вспомнил. Забирай, конечно. Конечно, они твои, безусловно, – бормотал он.

Я открыла ящик комода. Пусто. Обернулась.

– Кажется, я переложил их в другое отделение, ниже.

Я наклонилась, чтобы открыть, и с ужасом почувствовала, как сзади ко мне прижался Вадим.

– Анька, любимая моя, – вжимался, тёрся об меня мой почти бывший муж.

– Отпусти, Вадим, – попыталась я вырваться, но он сдавил меня в объятиях так, что стало нечем дышать.

– Ну что ты как неродная, а? Ну что ты? Я ж так долго ждал тебя, Ань, а ты всё не шла и не шла.

Он больно прикусил меня за шею и с силой сжал ладонями грудь.

– Отпусти! – взвизгнула я почти истерично, но куда там…

Я боролась, как могла. Но что может сделать маленькая женщина против почти двухметрового сильного мужчины?

«Ошибка, ошибка!» – билось в мозгу одно-единственное слово. Я повторяла его, когда он рвал на мне одежду. Я кусалась и царапалась, но Вадим только ещё больше зверел, и я знала: его не остановить.

Он завалил меня на кровать. На ту самую, где когда-то, в другой жизни, трахал любовницу. Вклинился между ног и уже трахал меня. К счастью, недолго.

– Какая ты сладкая, Анна, какая ж ты сладкая, – бормотал Вадим, содрогаясь.

Он обмяк и навалился на меня всей тушей. Я выползала из-под него, глотая слёзы, и чувствовала себя использованной и грязной.

– Ой, какие мы нежные, – ударил он меня в спину издевательски. – Прям царевна-недотрога! Пять лет подмахивала и не жаловалась, а тут строишь из себя невесть что! Я, между прочим, всё ещё твой муж по закону! И попробуешь пасть открыть – пожалеешь! Я не только тебя урою, но и твоего хахаля уничтожу! Так и знай! У меня все рычаги вот здесь! – сжал он кулак и посмотрел на меня с торжеством. – Скоро твой Рейнер превратится в ничто. Останется с голой задницей. И если ты думала, что он тебя содержать будет, то просчиталась. Сядешь на хлеб и воду, будешь с протянутой рукой под мостами клянчить.

И я понимала: он не лжёт. Он бахвалится, потому что… чувствует свою силу и превосходство.

– Какая же ты тварь, Майский, – содрогнулась я от омерзения. – Бумеранг никто не отменял. И однажды он прилетит и по твою душу!

– Давай, вали уже, Кассандра хренова! – наливался кровью Вадим, и я поняла: нужно уносить ноги, пока не случилось ещё худшей беды.

Я так и вылетела из квартиры – снова с порванными колготами, с саднящей болью между ног и с ещё большей дырой в груди. Лучше бы он снова меня ударил по лицу…

Я приехала домой, скинула с себя все вещи, упаковала их в мусорный пакет, а потом долго-долго торчала в душе, пытаясь соскрести с себя кожу.

Дура. Какая же я дура. Наивная и глупая, как пробка.

И нет. Я никому и ничего не расскажу. Не смогу. Это выше моих сил. Ни Машке, ни Илье. Никому. Переживают это как-то другие, переживу и я. Но то, что Майский переступил черту, я понимала. И больше не собиралась ему прощать.

Развод получился быстрым и тихим. Вадим больше не претендовал на сохранение семьи. Я не претендовала на совместно нажитое имущество, а поэтому из зала суда я вышла уже незамужней женщиной.

– Зря вы, Анна Романовна, – покачал головой человек Самойлова.

– Всё закончилось, – посмотрела я ему в глаза. – А для меня это главное. Спасибо большое за поддержку и помощь. Передавайте привет Владимиру.

«Прости, что не смог быть с тобой рядом, – пришло смс от Ильи. – Через день я вернусь. Очень соскучился. Отпразднуем?»