Екатерина Вильмонт - Со всей дури!

А я и в самом деле позвонила Яншину.

– Ну вот что, Юра! Если ты не уймешь своих баб, я подаю заявление об уходе!

– Лада, что случилось?

– А твоя супружница сейчас ворвалась в мой дом, стала обвинять меня во всех смертных грехах, но, главное, в романе с тобой! И все это она кричала в лицо моему мужу!

– Быть не может!

– Еще как может!

– И он ее не пришиб?

– Это, Юра, твоя прерогатива! Но моя мама скалкой ее выгнала.

– Скалкой? – истерически захохотал Яншин. – Наконец-то! Ладка, прости, давай поговорим завтра на работе. Прямо с утра ко мне!

– Не забудь предупредить свою секретутку. Все!

И вдруг мой генерал начал хохотать.

– Вань, ты чего?

– Евгения Петровна, я умирать буду, не забуду, как вы со скалкой на нее кинулись! Красота! Знаете, что мне это напомнило? Я когда-то в тундре видел, как полярная гусыня кинулась на песца, который хотел уволочь ее гусенка. Я вас обожаю, Евгения Петровна!

– А вы, генерал, сплоховали! Вы вели себя не как полярный гусь, а как страус!

– Виноват! Но я как-то не умею участвовать в женских разборках. В мужских я понимаю – надо бить морду, но с женщинами…

– А я вас научу, Иванко! Если еще какая-то тварь посмеет в вашем присутствии оскорблять вашу жену, вы обязаны непререкаемым тоном заявить, что не желаете слушать гадости о жене, и выгнать скандалистку вон, при этом не теряя хладнокровия! А уж потом наедине разбирайтесь с женой! Вот это будет нормально, по-мужски. И тогда вашей теще не придется изображать полярную гусыню! Ладка, ты чего? Ваня, она сейчас упадет!

Генерал кинулся ко мне. И вовремя, я ухватилась за него, чтобы не упасть.

– Девчуха, что с тобой? Я вызову «скорую»!

– Не надо! Дай мне рюмку водки! И все пройдет!

– Евгения Петровна!

– Дайте ей водки! – распорядилась мама.

Я одним глотком выпила водку, и мне стало легче.

– А вообще-то, Евгения Петровна, если б вы со скалкой не выскочили, я бы и сам ее вышвырнул…

– Да ладно, ты растерялся, Ванечка.

– Растерялся, факт, но в другой раз уже не растеряюсь, будьте уверены. И знаете, что мне нужно? Я сейчас сфотографирую вас со скалкой, на память!

Он взял телефон, а мама приняла весьма воинственную позу, и он ее сфотографировал.

– Ну вот что, давайте пить чай! Нам всем надо успокоиться, – заявила мама.

– Лада, ты больше в этой конторе работать не будешь! И это не обсуждается!

– Нет, Ваня, это обсуждается! Ты предлагаешь мне сдаться? Отступить под натиском злобных идиоток? Юлька задалась целью меня выжить, и я допущу, чтобы она победила? Ты меня не знаешь, Ванечка! Я настоящий индеец, запомни это!

– Что вы, бабы, со мной делаете! – рассмеялся он. – Первый раз в жизни кто-то решился сказать мне – это обсуждается! Обалдеть! Вот взяли власть над российским генералом!

– Иван Тимофеевич, я надеюсь, этот бред насчет Павлушки вы всерьез не приняли?

– Да нет, конечно. Я, Евгения Петровна, так люблю вашу дочь, что чувствую ее… любую маленькую ложь… Она вам не рассказывала насчет китайского халата?

– Рассказывала, как же… Да, это впечатляет! Ох, дети мои, дай Бог, чтобы все ваши неприятности кончались так, как эта. Фу, но я от этого танца полярной гусыни так устала… Ваня, вызовите мне такси!

Иван проводил маму до машины.

– Ну и женушка у твоего шефа, улет! Девчуха, а ты чего это нос повесила? Я тебя разочаровал?

– Что ты, Ванечка, я так тебя люблю! Но что-то в последнее время вокруг меня столько ненависти…

– Ну, сейчас такое тревожное время вообще…

– Нет, я имела в виду ненависть, направленную на меня лично. Юлька, эта задрыга, твоя мать, а еще я недавно столкнулась в торговом центре с девицей, которая отбивала у меня мужа.

– Так это ты вроде должна была бы ее ненавидеть?

– Да нет у меня ненависти. У меня, Ваня, такая любовь… Видно, за это они меня и ненавидят. Хотя Юлька и эта… они меня возненавидели еще до твоего появления.

– Да забей ты на них! Подумаешь! Их трое, а сколько людей тебя любят!

– О, я еще сестру забыла…

– Но с сестрой вроде все наладилось?

– Нет. Это вооруженный нейтралитет. Причем вооруженный только с одной стороны. У меня нет к ней никаких дурных чувств.

– И ты завтра пойдешь на работу?

– Конечно! А как же! Такого подарка я им не сделаю!

– Ну да. Ты же… – он погладил меня по голове. – Ты моя… Шашин Маленькое Перо!

– Шашин Маленькое Перо? Это откуда?

– Понимаешь, я когда валялся в госпитале первый раз, там была уйма каких-то старых журналов. И я вычитал, что Марлон Брандо отказался от «Оскара» из-за притеснения индейцев и вместо себя прислал на церемонию индейскую девушку. Ее звали Шашин Маленькое Перо. И я запомнил. Почему-то запомнил.

– Надо же!

…При виде меня Юлька побледнела, потом залилась краской.

– Шеф вас ждет!

– Ладка, ты прости. Все! Я развожусь! Не могу больше! Слушай, а как она узнала твой адрес?

– Спроси у нее или у секретарши.

– Секретаршу я тоже предупредил, чтобы подала по собственному. Ко мне вчера явился Поздняков.

– И что?

– Ты как в воду глядела. Она тут шпионила. Сообщала конкурентам, с кем мы собираемся заключать контракты, и в последнее время у нас сорвалось несколько выгодных сделок. Поздняков копнул в этом направлении и обнаружил… Я, Ладка, самый большой идиот в мире! По крайней мере в том, что касается баб.

– А почему ж она еще тут?

– Так надо же новую найти, ну и чтоб отработала положенные две недели. Хотя мне уже тошно на нее глядеть.

– Так возмести ей материальный урон, и пусть гуляет. Может ведь напакостить на прощание.

– А работать пока тут кто будет?

– А кто у тебя работал, когда она брала отпуск?

– Да тетка одна из финансового отдела. А это хорошая мысль. У меня совсем мозги стухли.

– Сколько лет тетке?

– Лет пятьдесят.

– Толковая?

– Вполне! Ладка, тебе цены нет! Ты ж в первый день меня предупреждала… А я, идиот, не повелся. И потерял кучу бабок!

– Зато спал с красоткой! Это всегда стоит денег, если без любви.

– Да где она, любовь? Не бывает ее.

– Бывает, поверь мне, Юра!

– Это типа у тебя с генералом любовь?

– Любовь, еще какая. Только, Юра, эта любовь почему-то возбудила вокруг столько ненависти… Хотя нет, вру. Это я, моя персона возбуждает какую-то дикую ненависть, и я не понимаю, почему. Я никому не желаю зла.

– А я, кажется, понимаю, почему.

– И почему же?

– Потому что ты… очень независимая, самодостаточная, всегда со своим мнением, людям это, как правило, не нравится. И ты сильная. Ну и красивая, конечно. Все вместе вызывает жгучую зависть и даже страх.