Наследник для хозяина города (СИ) - Невинная Яна

— Перестань нюни распускать. Молодая, здоровая, ребенок в норме, сама рожаешь, не то что соседка твоя.

— А что с ней? — слабым голосом поинтересовалась я, косясь на ширму, за которой расположилась какая-то женщина. Мне была видна только капельница и край ночной рубашки. За стеной кричала еще одна роженица, проклиная весь мужской род. Оказалось, что второй роддом городка был закрыт на ремонт, и я сейчас производила на свет младенца в череде из восьми женщин.

— На капельнице уже почти сутки, родить не может сама, а у тебя нормальная родовая деятельность. Тужься, девочка!

Все мои страдания окупились с лихвой, когда на руки мне положили пищащее сокровище, которое показалось настолько маленьким, что слезы брызнули из глаз.

— Он недоношенный? Такой крохотный… — испуганно прошептала я, рассматривая ребенка, на что акушерка бодрым голосом заявила:

— Два девятьсот пятьдесят, показатели в норме.

Наше единение с сыном оказалось недолгим. В родовую, одетый в голубой комбинезон, шапочку и бахилы, осторожно зашел Андрей. Акушерка вручила ему ребенка и помогла мне встать, заставляя идти в душевую, но я боялась уйти.

— Пожалуйста, проследите, чтобы он не забрал ребенка, — вцепилась я в ее руку, понимая, что необходимо смыть с себя кровь, но в то же время опасаясь действий Андрея. Он мог унести моего сына, я ждала от него чего угодно. — Обещайте, иначе я никуда не пойду.

— Да господи! Что за семейка, — возмутилась женщина, но кивнула в ответ на мой умоляющий взгляд, — а с виду приличная…

Эйфория от рождения ребенка, облегчение оттого, что долгожданное событие случилось и все обошлось, странным образом примирили меня с тем, что Андрей присутствует в моей жизни. Нет, неприязнь не прошла, но мне нужно было с кем-то поделиться своей радостью, своим умилением от созерцания идеального создания, которое я произвела на свет. Пока готовили место в палате, мы с Андреем любовались ребенком.

Вернее, любовалась я, гладя крохотные пальчики, носик, волосики, ощущая приятную тянущую боль, когда малыша приложили к груди. Он так естественно и просто приник к соску, будто делал так сотни раз, но то был наш первый такой контакт. Я не могла оторвать глаз от этой картины.

— Придумала, как назовешь? — буркнул рядом Андрей, хмуро разглядывая ребенка.

— Я не знаю, — призналась я честно, перебирая в голове варианты. Беременность была такой сложной, что я из суеверий не озвучивала даже мысленно имя ребенка. Но сейчас возникла необходимость не только выбрать имя, но и указать в документах имя его отца. До взятия анализа ДНК придется записать малыша на Андрея.

— Мне нравится Паша, — улыбнулась я, думая, что это имя отлично подходит сыну.

— Пусть будет Паша. Павел Андреевич, — ответил Андрей, нервно поглядывая в дверной проем.

— Ты хочешь уйти? — спросила я, заметив его напряжение.

— Хочу узнать, как и когда смогут сделать тест ДНК.

— Тут такое не делают, это платно, — вмешалась в наш разговор суетящаяся рядом акушерка.

— А сколько стоит? — поинтересовался Андрей. — Чтобы быстро.

— Экспресс-тест, который самый быстрый, за восемь часов, стоит около тридцати тысяч, а так где-то пять, если готовы ждать три дня, — недовольно посмотрев на нас, она отвернулась.

— Мы не можем ждать.

— Куда мы спешим? — я непонимающе уставилась на Андрея, инстиктивно прижав к себе ребенка. — Что происходит?

— Нормально все, ты ребенком занимайся, а я пойду оплачивать тест, к твоей выписке получим результат.

Значит, я оказалась права и денег у бывшего мужа нет даже на оформление экспресс-теста. Тревога снова охватила меня, но я постаралась отодвинуть ее в сторону, понимая, что все свои силы, все свои ресурсы я должна направить на заботу о ребенке.

Первые несколько часов Павлик спал в специальной прозрачной люльке, а я не могла уснуть и очень боялась пропустить момент его пробуждения, переживала, что он как-то не так повернется и перестанет дышать. Соседка по двухместной палате, очевидно, таких страхов не испытывала и спокойно спала всю ночь.

Заботы о ребенке поглотили меня целиком. Визиты врачей и медсестер, осмотры детей, кормления ребенка и восстановление организма после родов занимали все время и не давали думать ни о чем другом. Андрея в палату не пускали, а я не могла отлучиться, чтобы спуститься в холл больницы, поэтому, к моей радости, не увижу его несколько дней.

Слово за слово мы подружились с Ксюшей, которая родила уже вторую девочку. Спустя какое-то время я осмелилась попросить у нее телефон, чтобы выйти в интернет, якобы погуглить статьи о грудничках, сама же бросилась искать информацию о своем родном городе.

От волнения руки тряслись, я с трудом водила пальцами по экрану, отвыкнув за эти долгие месяцы пользоваться гаджетом. На меня посыпались статьи и городские новости, я тонула в многообразии информации, пока не догадалась перейти на официальную страницу администрации.

Булацкий Кирилл Святославович числился мэром города… Жив, я так и знала… Счастливая улыбка тут же погасла, когда наконец загрузились новости на другой вкладке и я увидела кадры с какого-то официального мероприятия. Кирилл, живой и невредимый, присутствовал вместе с сопровождающей его персоной, в которой я без труда узнала Нелли.

Я ничуть не удивилась, потому что разумом давно распрощалась с человеком, которого считала погибшим, но даже и та надежда, которую я питала по поводу того, что он спасся, не распространялась на наше общее будущее.

Кирилл не стал бы меня искать. И он наверняка и не искал. Забыл обо мне, открестился, решил, что ему больше не нужно прикрытие в виде семьи, ведь мэром он стал и без этого. Мы с малышом ему не нужны, а я была лишь незначительным эпизодом. Грустная улыбка коснулась губ, ревность съедала сердце, рвала ее в клочья, обида душила, хоть я и не имела права на все эти чувства.

***

В родовом отделении ночью царила тишина, перемежаемая редким плачем новорожденных. Павлик тоже спал, почти не шевелясь, заставляя меня то и дело наклоняться к нему и слушать дыхание. Вдруг не дышит? Ксюша, моя соседка по палате, не сразу заметила, что ее неназойливая болтовня не находит во мне отклика.

Нет, я внимательно ее слушала и кивала в нужных местах, но по большей части оставалась безучастной, не находя в себе внутренних резервов, чтобы поддерживать маломальскую беседу. Я попросту отвыкла от людей за время заточения и боялась, что не привыкну к ним, став пугливым затворником и социофобом.

Когда отдавала телефон соседке, почувствовала прямо-таки физическую боль оттого, что не имею права позвонить близким. Боялась навлечь на них беду, не зная, представляет ли для них опасность связь со мной. Андрей так и не посвятил меня в дела минувших дней, я так и не узнала, как спасся Булацкий, да еще и занял кресло мэра.

Но я знала одно — Андрей прятался и явно нуждался в средствах, а значит, нам есть чего опасаться. Но я и его боялась, потому что, независимо от результатов теста ДНК, ничего хорошего мне с ним не светит. Наличие малыша — не оправдание для меня бездействовать сейчас, когда я впервые оказалась без его неусыпного надзора. Нужно спасаться незамедлительно, пока он не забрал нас из роддома и не подчинил своей воле.

Сердце сжималось, как только я вспоминала угрозу отдать ребенка в детдом, окажись он от Кирилла. Но я не могла быть уверенной, что и в обратном случае Андрей подарит мне долго и счастливо. Я не верила, что он хочет меня, хочет быть семьей.

Подозрение родилось, когда я сделала нужные выводы из последних событий. Вдруг Андрей продаст ребенка на органы или каким-то бездетным родителям? Мальчик здоровенький и совершенно прелестный, от такого никто не откажется и заплатит крупную сумму.

Каждая минута подпитывала мой страх, я чувствовала, что нужно на что-то решаться, но не представляла, куда мне бежать и у кого просить помощи. Была только одна возможность, которую я держала в запасе уже долго, радуясь, что Андрей ничего о ней не знает.