Между нами тает лед (СИ) - Лайт Лада

Мы едем в машине, Даша молчит. Я смотрю на нее и все-таки хочу поговорить о том, что произошло. Но она делает вид, что все нормально. Я вижу, что это задело ее – то, что сказала Алина, черт ее подери.

У Даши красный нос, и глаза тоже красные. Я боковым зрением слежу за этой борьбой. Она не хочет плакать, но слезы рвутся наружу и текут нескончаемым потоком всю дорогу, что мы едем.

-Даша, все не так, как она сказала, - я пытаюсь смягчить свой голос. Не могу я смотреть на ее слезы. В груди что-то обрывается с каждой ее слезинкой. Даже не знаю, что ей сказала Алина, но уверен, что это неправда.

-Мне все равно.

-Я знаю, что тебе не все равно.

Иначе бы ты не плакала! – кричит во мне внутренний голос. Но я молчу.

-Нет, мне все равно, - настырно талдычит Даша, а я даже этому не удивляюсь. Я знаю, какая она упертая.

-Да хоть раз признай, что я тебе небезразличен.

-Ты мне не нужен.

Я даже внутри себя готов рассмеяться этой фразе – она стала ее коронной. Сколько раз я уже это слышал? И каждый раз – мне сложно. Сложно слышать, сложно принять, сложно – не поверить. Кажется, я верю. Такая громкая и правдивая ложь.

Прихожу в себя, когда уже останавливаюсь напротив своего дома. Что делать дальше – я не знаю. Наверно, в самом начале пути, я готов был насильно привезти Дашу к себе и закрыть там: чтобы никакие Алины не сеяли в ее голове сомнения. Сейчас пыл поостыл. Но поговорить, как нормальные люди, нам не мешает.

-Кирилл, отвези нас домой. Я не выйду из машины, пока ты не отвезешь меня с Даней домой.

-Теперь это – ваш дом, - тычу в сторону многоэтажки, где находится моя квартира.

Я выхожу из машины, открываю дверь с той стороны, где сидит Даша и тяну ее на улицу. Наши силы не равны и уже через секунду я вытаскиваю Дашу из машины и ставлю на землю.

-Кирилл, ты сошел с ума? Я же сказала тебе, что никуда не поеду. И не пойду.

-Ты уже тут! И никуда не уйдешь. Пока не объяснишь, что случилось.

От ее слез не осталось и следа. Я вижу, что она тоже злится, сверкая на меня своими глазами. Так и стоим напротив друг друга, пока Даша не говорит:

-Я не знаю, какие у тебя представления об отношениях, но они точно расходятся с моими. Я не буду терпеть измены.

-О чем ты говоришь??? Про какие измены ты вообще говоришь?

-Я все знаю.

-Что же ты знаешь, просвети меня. Потому что я нихрена не знаю.

-Она сказала, что ты каждую ночь проводишь с ней.

Я пристально смотрю на Дашу несколько долгих секунд, надеясь, что мне это послышалось. Что она только что не произнесла этого вслух. Я тут перед ней душу вывернул, в любви признался, а она… Стоило кому-то что-то сказать, и она просто взяла и ПОВЕРИЛА. Не мне. Стоит ли что-то выяснять? И я принимаю решение. Не знаю, поспешное оно или нет, но сейчас – кажется, что у меня больше нет сил за что-то бороться. Потому что я не уверен, что я могу решить что-то в этой борьбе. А играть по чужим правилам – это заведомо проиграть. Как сейчас. Без суда и следствия.

-Я не буду тебя убеждать. Я не буду тебе доказывать, что все не так. Потому что я все сказал тебе тогда. Сказал, что я хочу быть с тобой. И только с тобой. Если ты поверила в то, что я способен сказать тебе все это, а сам быть с другой, то… наверно, правильно, что мы поняли это сейчас. Что между нами нет никакого доверия. Садись в машину, я отвезу вас домой.

Я так и делаю. Молча, на автомате. Привожу Дашу с Даней домой, помогаю подняться, а потом ухожу. Еду домой. Делать что-либо – нет ни сил, ни желания.

«Я не железный, Даша. Нихрена не железный», - произношу в пустоту своей спальни. В глазах жжет, и я слабовольно закрываю их, чтобы не сорваться на крик. Крик отчаянья, который так и рвется наружу. Кажется, ее недоверие напрочь убило во мне желание жить.

Даша.

Три дня. Уже прошло три дня: четверг, пятница, суббота. Кирилл не приезжал. Сегодня мы должны были переезжать к нему. Но все сложилось иначе. Мне кажется, я выплакала все свои слезы. И сама все испортила. Или так было правильно? Я уже сама ничего не знаю и не соображаю. А что самое обидное – за все это время, я поняла: даже если все, что сказала эта Алина – правда, мои чувства к Кириллу никак не изменились. Я все еще люблю его. Как любила месяц назад, неделю, прошлую субботу. Что ж, от моей гордости не осталось и следа. Она потерялась в чувствах к Кириллу.

За три дня передумала столько всего… Разве я не должна была поговорить с Кириллом, а не обвинять его сразу же во всем? Должна была. И к субботе осознание моей собственной ошибки начинает давить так, что сложно спокойно сидеть на месте.

Позвонить ему? Но… он не появлялся у нас с того момента, как все это случилось. Значит, он не хочет.

Изменит ли что-то мой звонок? И что я скажу? Что была не права? Рой мыслей ходит по кругу. Из секунды в секунду, из минуты в минуту, из часа в час. Я могу сойти с ума, если не прекращу накручивать себя.

Из горьких мыслей вырывает телефонный звонок, и мое сердце замирает.

Но напрасно.

Это не Кирилл.

Но это… мама Кирилла.

И я сразу же отвечаю.

-Даша, привет!

Ее голос радостный, что очень разнится с моим собственным.

-Здравствуйте, Лидия Павловна.

-Как дела?

-Все хорошо.

-Вы уже переехали?

Я поджимаю губы: она ничего не знает. Кирилл не сказал ей. И мне сложно ей сказать. Но и молчать… нужно что-то сказать, потому что пауза затягивается. Я прочищаю горло, и решаюсь:

-Мы с Кириллом… поругались. Или…, в общем, мы решили, что не будем жить вместе.

В телефоне повисает молчание. Но я жду, что скажет мама Кирилла.

-Понятно. Кирилл ничего не говорил.

-А он… он был у вас в эти дни?

-Приезжал вчера утром. На минут пять. Что-то взял из вещей. Но мы не говорили с ним, он спешил на дежурство.

-Ммм… он не приезжает сюда уже три дня.

Лидия Павловна опять выдерживает паузу, а потом предлагает:

-Вы с Даней так давно не были у нас, мы с дедом уже соскучились. Не против, если муж отправит за вами машину? Поговорим, и на Даню посмотрим. Ну как?

-Можно, - неуверенно отвечаю я.

Я же вроде обещала, что буду привозить Даню раз в неделю. Да и сидеть в своей комнате больше нет сил.

-Только не надо машину. Мы можем на такси.

-Тогда ждем.

*****

Спустя два часа я вместе с Даней уже сижу у родителей Кирилла, попивая чай. Отец Кирилла сразу же забирает у меня Даню, давая нам с Лидией Павловной время на разговор. Лидия Павловна как обычно много говорит и спрашивает. Я пытаюсь отвечать, пока она не спрашивает о самом главном и болезненном: что же произошло. Я напрасно думала, что выплакала все слезы. Стоит вновь вспомнить все в мельчайших подробностях, как я начинаю опять плакать.

Не знаю, какой аурой обладает мама Кирилла, но я рассказываю ей все. Как на духу. Вместе со своими переживаниями, болью и страхом. Что Кирилл больше не придет.

-Тшшшш, Даша, не плачь, - обнимает меня Лидия Павловна, успокаивая и гладя по голове, - дай Кириллу время. Ему нужно остыть. А тебе – попробовать все исправить. Я знаю своего сына. Он не пойдет на контакт, если считает, что прав. Поэтому не приходит. Ты же поняла, что все это неправда? Ну не стал бы Кирилл так поступать.

-И что же мне делать? – как крик отчаянья. И наплевать, что я сейчас выгляжу такой беззащитной. С раскрытой душой и оголенным сердцем.

-Помнишь, мы говорили о дне рождения деда Кирилла? Уже на следующей неделе.

-Навряд ли Кирилл захочет, чтобы мы ехали.

-С чего ты взяла? Вам просто нужно поговорить. Так ты поедешь?

-Если Кириллу все еще это нужно. Вернее, если ему нужны мы… не мы, а Даня.

-Ты сомневаешься? Даже если он не будет с тобой разговаривать, он все равно не оставит Даню. Просто сейчас ему нужно остыть. Но Даню он не бросит. Я знаю Кирилла, знаю, что он говорил мне про сына. Не сомневайся, пожалуйста, никогда в его чувствах к Дане. Это обижает даже меня.