Повенчанные небесами, или Моя маленькая тайна - Татьяна Фомина

— Я же извинилась!

— Ты считаешь, что твоих извинений достаточно?

Несколько секунд я видел, как она боролась сама с собой.

— Хорошо. Да, я совершила ошибку. Мне очень жаль. Ты это хотел услышать?

Нет, черт возьми! Ни черта ей не жаль! Если бы не Бессонов, я бы так и звонил в никуда, считая, что Юлиана не желает со мной разговаривать. И пустых извинений катастрофически мало за безвозвратно потерянное время. Только Елене этого не понять.

— Прекрасно. — Выдавил из себя. Я устал от лжи и лицемерия. — А теперь и я хочу извиниться перед своей дочерью.

— Так позвони ей, и извинись. — Нервно отмахнулась Елена. — В чем проблема?

— Лично, Лена. Я должен извиниться лично.

— Ты хочешь… — Елена прищурилась, а ее голос дрогнул. — Хочешь поехать… туда?

Ее «туда» звучало как место, откуда не возвращаются.

— Да, Елена, я хочу извиниться перед дочерью. — Это действительно было так. Я не хотел, чтобы обо мне у Юлианы остались плохие воспоминания. Пусть я не был для нее хорошим отцом, но я все равно ее любил. Любил намного больше, чем мог показать.

— За что?!

— За то, что ты натворила, — ответил устало.

Я действительно очень устал. Даже не столько физически, сколько морально. Устал работать. Устал угождать и прилагать усилия, которые все равно ни разу не были оценены, а принимались как должное. Устал быть просто необходимым приложением к браку.

Сейчас, я как никогда понимал Богдана, который вырвался из этой тины, а не увяз по самую макушку, как я.

— Да как ты не понимаешь?! Она специально приехала, чтобы разрушить нашу семью!

— Даже так?! — Переспрашиваю без интереса. Актерские таланты своей жены мне хорошо известны.

— Да! Потому что твоя драгоценная Юлиана не просто так приехала. Она специально переспала с Богданом, чтобы увести жениха у Даши. Прямо перед свадьбой!

— И почему я ничего не знал об этом?

— А ты бы поверил? Ты ведь никого не слышишь, когда речь идет о твоей Юлиане, — произнесла Лена с ядовитой интонацией в голосе.

— И поэтому ты решила, что можешь сама «исправить» ситуацию?

— А что мне оставалось делать? Смотреть, как моя дочь будет страдать?

— Что-то я не заметил, чтобы Дарья сильно страдала. Насколько мне известно, их развели по обоюдному желанию.

— А что еще оставалось делать бедной девочке, когда муж ее не любит.

— Богдан с самого начала ее не любил, но вам все равно был нужен этот брак.

Как же я жалел, что использовал свое влияние на Богдана.

— Теперь ты будешь еще и его защищать?

— Лена, я никого не защищаю, а констатирую факты.

— Факт в том, что тебе ни я, ни Даша не нужны. — Дрогнувшим голосом произнесла моя жена.

Эту фразу я слышал на протяжении всего нашего брака, только она уже давно исчерпала свой лимит и не оказывала никакого действия. Я исполнял малейшие прихоти Елены и Даши, но этого все равно было мало. И я устал. Чертовски устал. Единственный раз я настоял на своем и пригласил старшую дочь, чтобы увидеть ее и обнять. Поступил так, как велело мне сердце, которое в последнее время очень часто шалило. И именно после этого Елена постаралась, чтобы мы с Юлианой вообще больше не могли общаться.

* * *

Самолет заходит на посадку. Несмотря на почти бессонную ночь, я нисколько не сомкнул глаз. Чувствую щемящее волнение, когда шасси касаются бетонного полотна. Прошло двадцать пять лет, когда я был здесь в последний раз. Четверть века и… половина моей жизни. Первая любовь, первый брак, рождение Юлианы — все прошло в этом городе.

Сейчас, оглядываясь назад, я не мог объяснить своего поступка иначе чем минутной слабостью и помутнением рассудка. Ведь все, что было мне дорого, я оставил, чтобы с головой уйти в новую, как мне казалось, жизнь, которая так и не дала мне того тепла, что я чувствовал с Мариной. Я работал, содержал свою семью, стремился подняться выше, но все самые теплые, добрые, живые воспоминания почему-то остались здесь. Опьянение от новых чувств прошло очень быстро, а, когда я понял это, возвращаться стало некуда.

Выхожу из салона и смотрю на чистейшее небо. Надеюсь, что это хороший знак, и встреча с Юлианой будет такой же безоблачной.

И встреча с Мариной.

Богдан

— Умница ты наша. — Хвалю Снежану, и сжатые до этого губы Юлианы трогает слабая улыбка.

Она всегда улыбается, когда смотрит на дочку, и ее лицо в такие моменты буквально озаряется, сияя любовью и нежностью.

Как бы меркантильно это не звучало, но я до безумия рад, что Снежана моя дочь, часть именно меня. Потому что пока только через нашу малышку, моего ангелочка, посланного мне небесами, я могу быть рядом с Юлианой. Хотя бы так. Но я с каждым днем продвигаюсь по крошечному шажочку. Пусть понемногу, но главное — у меня получается. И появление Новицкого сейчас совершенно некстати.

Я не хотел торопить Юлиану или давить на нее, хотел дать ей время, чтобы принять мое предложение, но из-за ее отца придется поспешить.

Новость о его приезде расстроила Юлиану, хотя она старается не показывать свои терзания. Как же мне хочется обнять ее, закрыть от всего мира, вдохнуть запах волос, коснуться губ и сказать, что все будет хорошо. Но пока мне больше доверяет Снежана и, как ни странно, Марина Олеговна, разрушая все мифы о вредности тещ.

— Кто пойдет у нас домой? — спрашиваю у своей маленькой союзницы. — К бабушке?

— Я. — Снежана зевает и так забавно морщится, что я повторяю за ней.

Дочка смеется и тянет свое личико ко мне. Трусь о маленький носик, и глубоко вдыхаю. Оказывается, дети пахнут по-особенному. Нежностью, теплом, любовью, надеждой. Так пахнет счастье. И я вдыхаю его полной грудью.

Пока мы играем со Снежаной в «носик-носик», я не сразу замечаю, что ее мама на нас даже не смотрит. Лицо Юлианы хмурится сильнее, чем когда она услышала новость о приезде отца. Сейчас она выглядит так, словно видит не только его, но и Елену вместе с Дарьей.

Пересиливаю нехорошее предчувствие и смотрю в направлении взгляда Юлианы. К огромному облегчению отмечаю, что никого из Новицких в поле зрения нет. Возле дома трутся пацаны, своим лексиконом вызывая дикое желание заставить их вымыть рот с мылом. Рядом хихикает пара девчонок примерно того же возраста. Бабулька жалуется соседке на потерявшегося кота. И какой-то мужик провожает свою спутницу, лапая ее прямо на улице.

— Юлиана? —