Опасность сближает - Екатерина Лазарева

Давид такой серьёзный, когда рассказывает и показывает мне разные приёмы, объясняя, что и почему. Сосредоточенный, порой даже строгий. Вникаю во всё, стараюсь. Но в глубине души уже появляется игривый настрой — хочется подразнить своего парня. Тем более что мы в том самом зале, где уже занимались, ещё не будучи парой. Но чувствуя мощное притяжение.

Меня ведь с первых минут здесь накрыло теми воспоминаниями и почти такими же эмоциями. Как будто и волнение то же чувствую — и это притом, что мы с Давидом уже почти месяц вместе, да и вообще через многое прошли, родные уже.

Хочу напомнить те моменты в этом зале ему.

И способ находится сразу: как раз сейчас Давид показывает один из самых сложных приёмов, где упор на локте должен быть. И пусть это довольно интересно и в целом всё понятно, повторяю неуклюже.

Самым сложным тут оказывается делать это с серьёзным видом, не палясь с истинными намерениями. А ведь отзеркаливаю поведение Давида, когда он якобы не понял элементарное упражнение, вынудив меня показывать на нём. И как только умудрился делать это настолько правдоподобно? Помню, как я тогда бесилась, а теперь думать об этом без улыбки прям очень сложно.

Но, кажется, я справляюсь. Давид пристально смотрит за моими движениями, явно не догадываясь, какой у меня в голове ход мыслей.

— Нет-нет, здесь ты подставляешь локоть полностью, — поправляет меня мягко, показывает ещё раз. Повторяю намеренно нелепо. — Ну не так же, — беззлобно посмеивается он.

Неужели совсем не догадывается? Не вспоминает? Увлечённый такой этой ролью тренера…

— У меня не получается сделать это правильно, — преувеличенно грустно вздыхаю.

— Не так сложно, на самом деле, а ты вообще умница, схватываешь налету, — пытается приободрить меня Давид, не понимая, что одновременно умиляет и подбешивает своей неспособностью ухватывать намёки. Или из меня отстойная провокаторша? — Показать ещё раз?

Качаю головой, не удержавшись от ухмылки.

— Я визуально плохо воспринимаю, — уже даже не скрываю свои намерений, намеренно открыто играю, чуть ли не прям текстом напоминая. — Покажи на мне.

Давид аж прищуривается, прожигая меня взглядом. А я уже не пытаюсь сдержать улыбку, на что он расплывается в ответной.

— Было так палевно, да? — играет бровями, приближаясь.

— Ещё как, — хмыкаю я, но тут же задыхаюсь новым вдохом, когда Давид, не церемонясь, резко разворачивает меня так, что оказываюсь прижата к нему спиной.

— Тогда тем более круто, что ты поддалась, — наклонившись, шепчет мне в ухо.

Так горячо… И от его тона, и от действий. Пол уходит из-под ног. Не сразу даже соображаю, о чём мы говорим.

— На всякий случай, — зачем-то то ли уточняю, то ли вредничаю. Всё-таки не могла я в тот момент и вправду ему поддаваться! Совсем иначе настроена была.

— Ну-ну, — ухмыляется Давид мне в шею, посылая этим волну мурашек по телу. — Сейчас буду показывать тебе приём, — предупреждает чуть ниже, интимнее. Аж глаза непроизвольно закрываю.

А потом и вправду чувствую пальцы Давида у меня на локте, да только они вовсе не сгибают его в нужном приёме. Наоборот, очень нежно проходятся кончиками по чувствительной коже, и гладят, двигаясь всё ниже… Ниже… И вот уже не руки моей касаются, а тела, на этот раз совсем не ласково, а скорее требовательно притягивая ближе.

Позволяя почувствовать, насколько Давид возбуждён. Мы совсем впритык друг к другу, и это действует неожиданно мощно. Я, конечно, почти всегда реагирую на прикосновения этого парня или его близость, но в этой атмосфере как будто обостряется всё враз. Отключается способность соображать, и я только поддаюсь навстречу рукам, которые беспрепятственно блуждают по моему телу то вверх, то вниз, поглаживая, сжимая.

А потом и вовсе забираются мне под одежду. Причём одна ладонь — под футболку, а вторая — под спортивные лосины.

— Ах… — выдыхаю, чувствуя, как его пальцы беспрепятственно двигаются по самым чувствительным точкам между ног. — Давид, — вцепляюсь ему в руку, то ли призывая к разуму, то ли, наоборот, подогревая продолжить. Отголоски подсознания подсказывают, что мы не запирали зал. И не для этого мне давали ключи. — Это какой-то новый приём… — хриплю с глупым смешком, тут же заменяющимся на стон. — Запрещённый, — добавляю чуть тише.

Понимаю, что сама нарвалась. И если уж честно, рада этому. К тому же, этот приём и вправду обезоруживает мгновенно.

Пробежавшись ладонью под моей футболкой мне до самой груди, Давид резко вынимает её, ведёт верх и несильно смыкает пальцы вокруг моей шеи, чуть сжимая. Это больше похоже на приём, но скорее будоражит. Жмурюсь и прикусываю губу, чувствуя, как хватка властно усиливается. А его рука при этом продолжается двигаться у меня между ног, после чего мне точно придётся чуть подождать, прежде чем выйти из зала. Сушилки здесь нет.

— Нам же хотелось этого здесь ещё в прошлый раз, да? — вкрадчиво спрашивает Давид, чуть прикусывая мне ухо.

— Хочешь, чтобы я признала? — непонятно какими усилиями соображаю ответ.

Вряд ли Давид отдаёт себе отчёт, насколько мне тяжело сосредоточиться на чём-то конкретном: каждое его действие заставляет чуть ли не сгорать в пламени. И этот томный голос вибрацией мне по телу, и слова, и близость, и действия его рук…

Причём обоих: не только той, что уверенно движется у меня под лосинами и бельём. Почти так же сильно будоражит и то, как Давид держит меня за шею, контролируя моё дыхание.    Это, кстати, лишний раз демонстрирует, насколько он соображает во всех приёмах воздействия на людей, знает точки, умеет нажимать на нужные, рассчитывает не напрягаясь.

— Да, — довольно и по-особенному интимно подтверждает Давид.

Даже если бы не были парой, я не смогла бы повестись на этот голос. Тем более, так чувственно шепчущий мне на ухо.

— Да, — отголоском повторяю и утверждаю одновременно. Сдаюсь.

Остатки подсознания перестают работать, лишь один раз мимолётно напомнив мне, что мы в спортивном зале универа. Но как-то быстро становится на это наплевать. Добровольно прощаюсь с самоконтролем, отдаваясь Давиду во всех смыслах. И он это быстро понимает, уже раздевая меня.

Слово «да» я в итоге повторяю много раз. То шепчу, то выдыхаю, то кричу, то даже мысленно произношу, оно словно в крови пульсирует.

И жалеть я определённо ни о чём не буду.

— Мам, я сегодня у Давида останусь, — привычно говорю, застёгивая ботинки.

Осень