Сюрприз для миллиардера (СИ) - Лакс Айрин

Я не ожидала от нее таких нежностей после того неприятного разговора, который случился у нас. Тем более, я не ожидала, что Адель вернется так рано…

— Очень рада тебя видеть! — шепнула Адель и ухватила меня за кончик носа, пожурила ласково. — Ты стала почти красоткой, Вася! Немного меньше румян, и будет отлично!

Адель походкой фотомодели заплыла в квартиру, словно находилась под прицелом фотокамер, гордо держала подбородок вверху. Она опустила небольшую сумку на пол, простучала каблучками осенних туфель вглубь квартиры.

— Агни! Иди к мамочке! — позвала ласково и начала открывать по очереди двери комнат.

Поняв, что малышки нигде нет, Адель переменилась в лице.

— Где моя Агнесс? Где моя дочь? — спросила требовательно.

— Адель…

Я не могла подобрать слов. Крестовский решил прогуляться до магазинчика на углу за молоком, взяв с собой Бусю, и это было самое милое и одновременно сексуальное в нем, что мне удавалось увидеть за все время нашего краткого, но бурного знакомства. Они вот-вот должны были вернуться.

Из кухни потянуло горелым.

— Оладьи! — ругнулась я и побежала к плите, схватилась рукой за железную ручку и обожгла ладонь.

Адель смотрела, как я металась по кухне, наблюдала за мной пристально.

— Остановись немедленно. Где моя дочь?! Где она? — потребовала Адель.

В этот миг хлопнула дверь. Звук хлопка отдался взрывом где-то внутри. Если бы можно было отмотать пленку назад, я бы нашла подходящий момент, чтобы признаться Крестовскому.

Раньше. Но только не сейчас.

— О, Буська, твоя ма чего-то сожгла! — послышался голос Крестовского. — Кажется, завтрак отменяется.

— Папа! Папа ам-ам… — залепетала Буся.

Крестовский закашлялся, подавился словами. Мое сердце разорвалось на кусочки еще раз. Не за себя, а за Крестовского. Потому что теперь я точно знала, что значило для него это слово…

Адель сощурила свои красивые, голубые глаза, сосредоточив ледяной взгляд на моем лице. Несомненно, она узнала этот голос, сильно изменившись в лице.

— Это же… Крестовский! — прошептала одними губами моя сестра. — Значит, это правда! Все, о чем треплются в сети. Ты с ним… Интрижку закрутила, да?! — прошипела едва слышно.

— Адель, постой! — произнесла я едва слышно.

Но было уже слишком поздно!

Сестра лихо развернулась на каблуках и смерчем вылетела в коридор.

Василиса

— Агнесс! Моя малышка! — раздался из глубин коридора голос моей сестры.

Я выбежала следом. Крестовский держал Бусю крепко, но его глаза подозрительно сильно блестели. Я знала, что это от слов Буси, от того, что она назвала его “папой”. Наверняка он подумал о дочери, погибшей много лет назад, и не смог сдержать эмоций.

Появление сестры ошарашило Кирилла не меньше моего.

— Не знал, что у нас гости, — сказал севшим голосом.

Он даже не успел придать своему лицу одно из тех выражений, из которого нельзя было ничего прочитать, кроме самоуверенной улыбки, как у мужчин с обложек модного глянца.

— Агни, сладкая, иди к мамочке! — потребовала Адель, желая забрать малышку.

Буся увидела Адель и заревела. Крестовский отошел от первоначального шока.

— Кажется, сестра Василисы? — поинтересовался он, узнав девушку с фото.

Он уже знал, что Адель — мама Буси. Но не знал самого главного.

— У тебя на руках моя дочь. Отдай ее немедленно, Кирилл Крестовский! — потребовала со слезами в голосе сестра.

— Пааааа…. Мама! — затрубила во весь голос Буся.

— Мама, все верно, я твоя мама! — заворковала сестра.

Но едва Адель дотронулась до малышки, как Буся заверещала еще громче, прячась у Крестовского на плече.

— Отойдите, не видите, что малышка плачет! — обрубил Крестовский. — Придется подождать немного с запоздалым проявлением материнского инстинкта!

— Ах! — Адель прижала руку к груди, заплакав большими слезами. — Вот как… Могу сказать тебе тоже самое, Кирилл. Не поздновато ли ты вспомнил, что стал папашей?! Совесть замучила? Или память проснулась?

— О чем ты?! Кто папаша? Гонишь!

— О, еще какой папаша! Буся — твоя дочь!

— ЧТО?! Что ты несешь?!

— Забыл меня?! Или просто делаешь вид, будто не помнишь, что я с тобой переспала! Почти два с половиной года назад это было. Мы встретились на вечеринке у бизнесмена Шагалова и плавно переместились в другое место. Наша ночь прошла в отеле “Плаза”. Ты обещал показать мне город с высоты тридцатого этажа, и о, какой чудесный вид оттуда открывался! У панорамного окна во всю стену было очень приятно им любоваться! — отчеканила Адель. — А еще на кровати, в ванне-джакузи, и на комоде тоже…

Я обмерла и прислонилась к стене, чтобы не упасть, а Адель продолжала чеканить словами, подробностями. Так правдоподобно не соврать…

По лицу Крестовского пронеслась тень. Он вспомнил. Вспомнил ту ночь, не по лицу Адель, а по тем фактам об обстоятельствах и обстановке, которая была в ту ночь.

— Допустим, я с тобой одну ночку провел. И что? — фыркнул миллиардер. — Я подцепил на вечеринке Шагалова девочку из начинающего агентства моделей. Такие шарашкины конторы поставляет девочек на тусовки. В этом нет ничего особенного!

— Ничего особенного! Я звонила и писала, ты не отвечал.

— Не ново. Я сам звоню девушкам, когда нуждаюсь в их услугах. Если я тебе не перезвонил, значит, не нуждался.

— Вот только я просила не о новой встрече! Я забеременела и решила оставить этого ребенка! — Адель ткнула пальцем в Бусю. — Я хотела сказать лишь то, что ты станешь отцом! Звонила множество раз, натыкаясь на автоответчик и даже когда пришла к тебе в офис, меня не пускали! Как-то я смогла пройти обманом, чтобы увидеть тебя и в лицо сказать, какая же ты сволочь, но меня не пустили дальше приемной. Твоя помощница меня остановила и выпнула… — Адель заплакала. — Мне было сложно, аборт уже никак нельзя было сделать. Сложно, но… Я выносила и родила эту малышку. Я не позволю, чтобы кто-то вроде тебя касался ее! Дай сюда моего ребенка! — потребовала Адель. — Мне противно, что ты здесь находишься, и судя по всему, охомутал мою сестру. Очевидно, ты весьма сильно постарался. Васька все-все знала о том, кто отец Буси, ненавидела тебя, презирала и все равно замутила с тобой интрижку!

— ЧТО?!

Крестовский посмотрел мне прямо в глаза. Он хотел спросить что-то, но увидел, как я на него смотрела, и не стал ничего спрашивать.

Знаю, времени оставалось совсем мало, чтобы признаться Крестовскому во всем, на это мне еще и бабушка намекала. Но я малодушно оттягивала этот момент до последнего и малодушно считала, что справлюсь…. Считала, что смогу придумать вариант, который смог бы объяснить Крестовскому все и не обидеть его.

По правде говоря, после его рассказа о трагической гибели семьи где-то внутри укоренилась уверенность, что теперь, под каким соусом ему бы не подали правду, он обидится, потому что я могла тысячи раз рассказать о том, кто для него Буся, но не сделала этого.

Я считала Кирилла ублюдком, а когда пригляделась повнимательнее, поняла, что его цинизм — это защитный механизм, за которым находится такой же живой человек, со своей историей и потерями, ставшими слишком болезненными…

Как можно было объяснить мое молчание? Я даже перед собой его оправдать не могла достойно, фантазировала, перебирала в уме варианты, как подступиться к разговору.

Кажется, один из вариантов показался мне даже достойным. Я набралась храбрости, твердо для себя все решила. Но сейчас все слова превратились в пыль и я даже не могла вспомнить, что хотела сказать.

— Ты знала, — сказал он. — Ты все это время знала и скрыла от меня правду. Более того… Позволила начать отношения. Отношения, черт побери, Василиса! Зная правду, зная, как для меня важно быть отцом, ты утаила от меня правду о малышке?

— Отдай ребенка! — потребовала Адель. — Подлец, я не желаю тебя видеть рядом со своей дочкой! Мало тебе было измываться надо мной и вытереть ноги, ты еще и до моей сестры добрался?! Вынудил ее лечь с тобой в постель, подлец!