Натализа Кофф - Случайность или слушай мое сердце.

Я бы тоже не согласился уйти на месте брата.

— Давайте я отвезу вас к ним домой, соберем все необходимое, — предложил я, и строго посмотрев на Миру, собравшуюся ехать со мной, сказал, — А тебя я покажу доктору. Пока меня не будет, он тебя осмотрит.

Не позволив возразить, отыскал Марка, и, оставив Миру с ним, повез родителей в дом Тимура. По дороге позвонил отцу, коротко изложил ситуацию.

— Я приеду, — сказал он.

— Папа, не нужно, — возразил я, — Как только будут изменения, я тебе позвоню.

— Тебя забыл спросить, сказал, приеду, значит, приеду, — строго отчитал меня отец. Я только хмыкнул. События последнего месяца хоть и заставили отца понервничать, но явно прибавили ему стимула пожить подольше.

Через час мы уже вернулись в клинику. Мира сидела на диванчике возле Игната и Артема, о чем-то разговаривая. Подойдя ближе, услышал, как Барс хвалил ее за то, как она дралась вчера.

— Можно и повторить, — засмеялась Мира.

— Я тебе так повторю, что мало не покажется, — резко сказал я, подходя к ней, приподнимая ее и усаживая на свои колени. Хмуро посмотрел на парней. Они только едва заметно улыбались.

Приезжал отец, побыв часа два, уехал.

Около полуночи к нам пришел Марк.

— Вы давайте по домам расходитесь, — устало сказал он, — В случае чего я вам позвоню.

Парни встали. Родители Варвары остались сидеть, им Марк разрешил ночевать в клинике. Я осторожно поднял Миру на руке. Малышка заснула, доверчиво прижавшись ко мне. Накинув на нее свою куртку и попросив парней придержать дверь и открыть машину, уложил Миру на заднее сиденье, пристегнув ремнем. Попрощавшись с парнями, завел двигатель. Достал свой телефон, и, поискав номер брата Миры, позвонил.

— Колян? — сказал я, — Это Макар. Помнишь меня? Правильно, что не забываешь. Мать где? Дома? Короче, слушай. Мира у меня, предупреди мать, чтобы не волновалась. Завтра приедем. А хотя нет, давайте вы завтра к нам приезжайте. Ей постельный режим прописали. А ты пока подумай, как матери рассказать, почему ее дочь болеет. Все, мой адрес запиши. Хотя нет, еще забудешь, сообщением скину. Все, отбой.

Я сбросил вызов. Каждый раз, глядя на гипс, ссадины и синяки Мирёнка, хотелось настучать ее братику по голове. Но ничего, я его перевоспитаю.

Темный липкий туман окутывал, не позволяя шевелиться. Никак не могла открыть глаза. Что-то мешало. Затягивало. Хотелось сдаться и плыть по течению. Только нежный полный любви и слез голос удерживал, не отдавал меня туману. Любимый голос. Глубокий с хрипотцой. Голос молил, просил, подкупал, порой даже угрожал. Очень хотелось ответить, сказать, что я слышу, что тоже люблю. Но туман сковывал по рукам и ногам. Тихий женский голос. Я сосредоточилась, вновь попыталась разлепить тяжелые веки. Свет ослепил меня, причиняя физическую боль глазам. Прищурившись, постаралась рассмотреть комнату, в которой я была. Где я? Попыталась встать. Тщетно. Все тот же незнакомый женский голос прошептал:

— Все будет хорошо, он ждет тебя.

Я всматривалась в лицо женщины.

— Я умерла? — зачем-то спросила я.

— А ты хочешь? — улыбнулась женщина. Где я ее видела? Память отказывалась подсказать.

— Нет, я хочу к Тимуру, — прошептала я.

— Тогда иди, — женщина наклонилась, поцеловала меня в лоб и тихо прошептала, — Скажи, что я их люблю.

Все закружилось, расплылось, отгоняя туман. Любимый голос зазвучал совсем близко. Чувствовала нежные прикосновения к ладони, что-то щекотало, заставляя улыбаться. Пошевелив пальцами, поняла, щекотал небритый подбородок. Попыталась открыть глаза. Не получалось. Да что ж такое то! Я хочу увидеть Тимура! Провалилась в темноту.

Настойчивый писк разбудил меня. Напряглась, собираясь бороться с туманом и тяжелыми веками. Но бороться не пришлось. Глаза легко открылись. Поморгала несколько раз, осмотрелась. Не могла поворачивать голову, что-то мешало. Но радовало то, что могла видеть. Просторная светлая комната. Была я в больничной палате, если судить по капельнице и назойливым пищащим приборам. Посмотрела на свои руки. Темная голова любимого лежала на краю кровати, рука осторожно сжимала мою ладонь. Тимур спал, прикасаясь губами к тыльной стороне моей ладони, отросшей щетиной щекоча кожу. Всмотрелась в такое любимое лицо. Темные круги под глазами. Морщинки вокруг глаз и на лбу. Лицо осунулось, делая его старше. В волосах проскальзывали седые нити. Я что, десять лет была в отключке? Постаралась вспомнить последнее, что я видела и слышала. Разговор с Людкой. Тимур переходил через дорогу. Зима, снег. Удар, темнота.

Тимур пошевелился. Легонько сжал мою, ладонь. Приподнял голову, провел по лицу свободной рукой. Такой растрепанный и милый, любимый и родной. Я улыбнулась. Он открыл глаза. В его взгляде увидела облегчение, радость, нежность и любовь.

— Привет, — прошептала я, но с губ сорвался только невнятный стон.

Тимур молчал, его губы подрагивали, едва заметно улыбались, а по щекам катились слезы. Он закрыл глаза, и спрятал лицо в моей ладони.

— Я знал, я верил, — прошептал он. Я пошевелила пальцами, стараясь погладить его мокрые щеки, вытереть слезы. Все ведь хорошо, теперь.

— Я люблю тебя, — сказал он, поднимая свое лицо и наклоняясь ко мне ближе. Я перевела взгляд на его губы, потом посмотрела в глаза. Ужасно хотелось его поцеловать, но не могла ни пошевелиться, ни сказать что-либо. Опять посмотрела на губы, опять в глаза. Он улыбнулся. Осторожно прикоснулся к моим губам в нежном поцелуе. Отстранился и вызвал врача. Через две минуты в палату вошел Марк Вениаминович. Тимур отказался выйти, предпочитая сидеть в уголке и не мешать осмотру.

— Доброе утро, — сказал он, — Ты знаешь, как тебя зовут?

— Знает, она узнала меня, — тихо сказал Тимур. Марк кивнул.

— Варвара, — попыталась сказать я, но получилось опять что-то нечленораздельное.

— Отлично, — улыбнулся врач.

Следующие несколько минут Марк меня осматривал, задавал какие-то вопросы, на которые я старалась отвечать. Говорить могла с трудом. Но могла. Марк удовлетворенно кивал, улыбался.

— Все в порядке, — сказал он, — Можно вздохнуть свободно, и не рычать на медперсонал, — сказал он, обращаясь уже к Тимуру.

— Как долго я… — начала говорить.

— Двое суток, — тихо ответил Тимур, подходя ближе и садясь на свое прежнее место.

— Я думала несколько лет, — сказала я, но речь опять была невнятной.

Тимур нервно рассмеялся. Марк вышел из палаты, предупредив, что через несколько минут придем медсестра взять кровь на анализ.