Елена Пряжникова - Куда приводят мечты?

— Спасибо, братик… — он поцеловал меня в макушку и вышел. Во дворе скрипнули шины его последней игрушки — Mustang Shelby GT.

Я оглянулась последний раз, и взяла картины. Секретным местом называлась охрана домика. Мы часто оставляли там ключи, боясь их потерять…

Я посмотрела на дом, где провела последние несколько лет, и села в машину.

Теперь мой дом там, где Эмметт, и я рада этому.

Я уже слегка опаздывала, но, зная, что Эмм и Элли обязательно дождутся меня, я не сильно давила на педаль газа, наслаждаясь лучами высоко взошедшего над моей головой солнца. От нашего дома меня отделала всего лишь улица, длиной в несколько сотен метров. Я стояла на светофоре, улыбаясь предстоящему дню, и смотрела по сторонам. На крыльце углового по улице дома, находящегося по правую сторону дороги, весело смеялись люди, обнимая красивую, девушку, на вид чуть младше меня. На их лицах светилась улыбка, а глаза были полны счастья. Позади моей машины стоял полицейская, и парень в ожидании зеленого сигнала светофора нервно постукивал по рулю тонкими пальцами, при этом левой рукой взъерошивая свои волосы, в бронзе которых, ярко переливались блики солнца. Отвлекшись на мужчину-полицейского, я даже не заметила, как к крыльцу дома счастливого семейства, подошел парень. В свежести чистого воздуха пронзительно зазвучал его крик, но я так и не успела понять, чего же он хотел…

POV Emmett

Пара секунд для того, чтобы понять, чуть больше — чтобы начать действовать…

Элли осталась у соседки, а я думал лишь о том, что увижу за следующим поворотом. Звук взрыва заставил людей выбежать из своих домов, поэтому, чем ближе я приближался к перекрестку с той улицей, по которой должна была ехать Роуз, тем сложнее мне было пробиться сквозь толпу, но я все же сделал это.

Кричало много людей… Слишком много для того, чтобы кто-то услышал мой сорвавшийся хриплый голос. Вокруг была кровь, осколки стекол хрустели под ногами, но я не видел ничего, кроме ее машины. Прошло всего несколько мгновений, а я уже стоял рядом и обжигал свои руки в попытке открыть чертову дверцу и вызволить мою любимую из железного плена, но ничего не получалось. Рыча, как зверь, от собственного бессилия я вновь и вновь пытался помочь Розали и, ослепленный своим желанием, даже не заметил, как какой-то парень начал мне помогать. Наверное, благодаря ему я все же сумел вытащить Розали и положить ее на газон, который местами был сожжен, но все же был лучше, чем застеленный стеклянной россыпью асфальт.

— С ней все будет хорошо, — тихо произнес парень, похлопав меня по плечу.

Я лишь кивнул в ответ, а он помчался к подъехавшим полицейским. Вновь повернувшись к Розали, я провел рукой по ее волосам, грязным теперь от гари и крови. Вдали послышались сирены медицинских карет, и я взял хрупкую руку Роуз в свою и чуть слышно прошептал:

— Не бойся, скоро все будет хорошо, — и усмехнулся сам себе, поняв, что повторил лишь пустое обещание того незнакомого парня.

Через пару минут Розали на носилках погрузили в одну из карет скорой помощи, я сел рядом. Стоило лишь дверцам закрыться, а моторы завестись, как на улице послышался резкий звук тормозов, а затем обезумевший крик:

— Нет!..

Я знал, так кричать мог лишь тот, кто любил… Недавно я сам кричал так же сильно, но сейчас я боялся, что мне придется кричать вновь и, как оказалось, не зря…

Часы перед закрытой белой дверью тянулись мучительно долго, словно вязкие нити паутины, ожидание опутывало меня, а в голове разворачивались самые страшные картины будущего Роуз. Я знал, что должен верить в лучшее, знал, что не должен оставлять надежду, но я опасался худшего, и это было вполне логично, ведь человеку, как таковому, свойственно бояться…

Я сел на одно из кресел в коридоре и, опустив голову на колени, продолжил покорно ждать: сейчас от меня уже ничего не зависело. Время шло, а я все ждал, когда скрипнет дверь и приятный мужской голос скажет, что все хорошо…

Но ничего не происходило: часы тикали, как прежде, по коридорам сновали люди, но никто так и не подошел ко мне. Через какое-то время от усталости я провалился в сон, больше похожий на беспамятство. Я даже не заметил, как скрипнула заветная дверь, но голос все же услышал:

— Мистер МакКарти?

Я встрепенулся и поднял голову, встретившись взглядом с мужчиной, в тусклых каштановых волосах которого блестели серебристые нити седины.

— Да, это я. А вы я полагаю доктор Джонсон?

Он кивнул в ответ, видимо ожидая следующего и самого главного вопроса.

— Что с Розали?

— Мне нечем вас обрадовать, но могу сказать одно: если бы вы оказали ей первую помощь чуть позже, то все могло бы быть намного хуже.

— Значит, с ней все будет хорошо? — я так надеялся услышать одно короткое и простое слово, но в ответ получил отрицательное махание головой и тусклый голос доктора:

— Боюсь, что нет…

— Почему? — вскрикнул я, не понимая, отчего Роуз сейчас плохо, раз могло быть хуже…

— Потому что на данный момент она в крайне тяжелом, хоть и стабильном состоянии, — спокойно ответил на мой вопрос Джонсон, в глазах которого блестело сопереживание мне.

— Что нужно, чтобы это исправить? — с надеждой проговорил я.

— Думаю, что кроме веры и любви вы уже больше ничего не можете дать своей жене, — эти слова оборвали все мои мысли, прозвучав словно приговор. Впереди было лишь ожидание, которое могло растянуться на очень долгое время…

— Я могу ее увидеть? — обессилено спросил я.

Врач кивнул и, положив свою руку на мое плечо, успокаивающим тоном произнес:

— Просто нужно верить в лучшее. Чудеса случаются всегда!

Уже несколько дней я ходил в больницу вместе с Элли, так обеспокоенной состоянием своей матери. Она была еще маленькой, а потому легко отвлекалась на самые обычные радости жизни, которых я уже не замечал. Я вообще перестал замечать что-либо, кроме Розали и Элли, в которой теперь видел лишь черты моей любимой…

Солнце для меня перестало всходить, а время растянулось в одно лишь ожидание чертового "все хорошо", которое в тот день обещал мне парень и которое я обещал сам себе… Теперь вся моя жизнь была другой, потому что все, что я мог — это ждать.

Этим вечером я опять уложил Элли спать, и вместо "спокойной ночи" сказал уже привычное:

— Вот увидишь, завтра все будет иначе, и мама обязательно проснется, — я через силу улыбнулся, а Элли чмокнула меня в щеку и забралась под одеяло.

Закрыв дверь детской, я направился в кабинет, захватив с собой бутылку виски. Еще очень долго я сидел и думал о Роуз, о нашей Элли, о семье и о наших мечтах, которые, я был уверен, еще успеют воплотится в жизнь… На стенах кабинета, там где должны были висеть ее картины, сейчас была лишь пустота. Я уже не раз проклинал себе, что отпустил ее в тот день от себя, проклинал за то, что не почувствовал, что случится этот взрыв, за то, что не предостерег ее, не поехал вместе с ней. Возможно, все могло быть иначе, но лишь тогда, если бы мы были другими людьми…