Елена Лагутина - Песочные часы

Своего отца он видел только на фотографиях. Банальная история несложившейся семьи — первая любовь, скорая женитьба и такое же скорое разочарование. Она решила растить своего сына одна, втайне надеясь, что он, ее первая и единственная любовь, вернется к ней и они будут жить втроем. Первый сюрприз ожидал ее через несколько недель после того, как муж ушел, — исследование показало, что она ждет не одного ребенка, а двойню. Мысли об аборте даже не возникало, хотя сердобольные подружки наперебой предлагали знакомых врачей, которые возьмутся за это дело. Она решила рожать двоих, продолжая надеяться, что он все-таки вернется.

Но он не вернулся, вскоре встретив другую женщину и подарив своему сыну сводную сестру, которую тот, впрочем, никогда в жизни не видел. А она растила двойняшек — Риту и Сашу, девочку и мальчика, таких хорошеньких и так похожих на него, одна. На декретные и на скудное, нерегулярно выплачиваемое детское пособие, экономя каждую копейку, обшивая и обвязывая своих детей сама. Пользуясь льготами матери-одиночки, устроила полуторагодовалых Сашу и Риту в самый лучший детский сад в районном центре, сама вышла на работу. Дети часто болели, вечно заражали друг друга — то ветрянка, то свинка, то коревая краснуха. Все детские болезни, включая скарлатину и ларингит, у Риты — насморк, непременно переходящий в отит, у Саши — вечное горло, долгий кашель, к тому же постоянные ссадины и травмы, вывихи и переломы. Мальчишка… Десять лет тянулись как столетие, а прошли — будто один день. Дети подрастали, запросы росли. Рита всегда была капризной в отношении одежды, очень сильно переживала, что одевается хуже подружек. Приходилось работать ночами, в двух, а иногда и в трех местах, чтобы хоть как-то обеспечить ее потребности, чтобы не ущемить детское самолюбие, не нанести неизгладимую травму еще не сложившейся психике. Она привыкла спать в троллейбусах, заранее прося кондуктора разбудить ее на нужной остановке, — другого времени для сна часто просто не находилось. Проблемы со здоровьем возникали уже тогда, но она от них отмахивалась, решив про себя, что рано ей еще пополнять ряды вечно ноющих дам, которые, кроме очередей в поликлиниках, ничего в жизни не видят. Ей нужно было растить детей.

Окончив школу, Рита сразу же вышла замуж. Забот поубавилось — муж дочке достался серьезный и солидный, старше ее на целых семь лет. Но через год родилась первая внучка. Рита просидела с ребенком четыре месяца, а потом решила, что больше не может киснуть дома, и пошла работать, подкинув дочку бабушке. Бабушка ее, можно сказать, и вырастила, как и второго Ритиного ребенка, который родился через два года после первого. Врачи хмурили брови, глядя на ее кардиограмму, а она отмахивалась — ей было просто некогда лежать в больнице. Вот внуки подрастут, тогда, может…

Вернувшись из армии, сын вскоре привел в дом свою невесту. Полина матери очень понравилась — скромная и в то же время всегда веселая, открытая, добрая. Они сразу нашли общий язык, и разницы в возрасте как будто бы и не ощущалось вовсе. Саша и Полина уехали жить в областной центр, вместе поступили в политехнический институт, на четвертом курсе поженились. Вскоре смогли купить собственное жилье, покинув надоевшую студенческую общагу, — на собственные сбережения плюс солидная помощь все той же Сашиной матери. Она продала старый дом, оставшийся ей от деда и пустовавший на окраине города почти десять лет. Потом родилась Саша-маленькая, Сашенька — чудо, светлоголовая принцесса. Ей было три года, когда Полина задохнулась в дыму пожара на даче у одной из своих институтских подружек. Она умерла не сразу — почти двое суток лежала, черная, как уголь, почти без лица, перевязанная, только дышала. Умерла, так и не придя в сознание, не сказав последнего слова мужу, который не хотел верить в то, что эта перебинтованная дышащая кукла — его жена, его Полина… Маленькая Саша осталась без мамы, и снова пришлось отмахиваться от назойливых кардиологов, растить маленькое солнышко, не давая девочке почувствовать, что она сирота. Зиму и осень она проводила дома, с отцом, весну и лето — у бабушки, на чистом, почти деревенском климовском воздухе. Вместе с ней возилась в огороде, выращивала овощи, имела свою грядку, заботливо поливала подрастающие помидорные кустики. Потом наступала осень, маленькая Саша уезжала из Климова в город, к папе, а бабушка торговала на рыке выращенными овощами, все чаще хватаясь за сердце. Снова нужны были деньги — Рита к этому времени уже успела разойтись с мужем, оставшись одна с двумя детьми, теперь и у них уже начинали появляться свои потребности. Рита и сама разрывалась между двумя работами, но только денег на учебу детям все равно хватало с трудом — без помощи ей было не обойтись…

Карусель, медленно прокрутив последний круг, скрипнула и остановилась. Саша-маленькая, ковыляя по высоким железным ступенькам, со счастливой улыбкой на лице спускалась вниз. Алена почувствовала, как холодеют плечи в тех местах, где только что, секунду назад, лежали его ладони.

— Хочу мороженое! — заявила маленькая Саша с ходу и тут же потащила Алену за собой, сжав ее ладонь своими маленькими влажными пальчиками, в ту сторону, где ярким пятном на фоне зеленых деревьев пестрел передвижной холодильник. Она бежала вприпрыжку, и Алена чувствовала, что еле поспевает за ней. Оглянувшись, она столкнулась глазами с пристальным, внимательным и тревожным взглядом серых глаз.

— Догоняй! — крикнула она и прибавила шагу, к полному восторгу маленькой Саши, которая в ту же секунду вообразила, как всегда, что они играют в догонялки. Но он не стал поддаваться — широкими шагами одолев не слишком длинное расстояние, их разделяющее, он первым подошел к лотку с мороженым.

— Тебе какое, Шурик?

— Мне — клубничное, замороженный сок. Мое любимое.

— А тебе, Алена?

— Мне все равно… Такое же. Знаешь, для меня мороженое — настоящий заморский плод. Я его только в городе ела, а в селе у нас мороженое не делают и не привозят.

— Что, вообще нет мороженого? — удивленно вскинув брови, засомневалась маленькая Саша. — Совсем-совсем?

— Совсем-совсем, — подтвердила Алена.

— Бедные дети, — глубокомысленно резюмировала Саша-маленькая, заставив взрослых переглянуться и покатиться со смеху.

Они пошли вдоль аллеи, по обе стороны взяв Сашу-маленькую за руки. Та периодически дергала рукой, поднося ко рту мороженое, а когда наконец его доела, принялась виснуть и раскачиваться на их руках, как на качелях, сопровождая каждое свое движение восторженными визгами.

— Оторвешь ведь руку! — смеясь, пробовала сопротивляться Алена, но девочку это только еще сильнее забавляло. Она тут же начала сочинять историю о том, как папа и Алена будут ходить по улице с оторванными руками.