Неонилла Самухина - Когда любить нельзя…

Он поднял ее лицо, трепетно прикоснувшись теплыми пальцами к подбородку Марии, и склонился к ее губам. И тогда сила, дремавшая в ней и лишь однажды заявившая о себе, вдруг взметнулась по ее телу раскручивающейся тугой спиралью, заставив затрепетать ее, словно вся она состояла из вибрирующих и звенящих струн. Мария слегка отстранилась от отца Кирилла и, вглядываясь в его глаза, полыхавшие темным огнем, прочла в них не только любовь и нежность, но и неутолимое желание, снедавшее и ее, и его все эти долгие месяцы разлуки.

– Возьми меня! – простонала она, и последнее, что ей запомнилось, было стремительно приближающееся отражение ее лица в глазах отца Кирилла.

Проснувшись от какого-то звука, Мария открыла глаза. В комнате было тихо. За окном серели предрассветные сумерки. Большой немецкий город еще спал.

Лежа в этой тишине, Мария расслабленно устремила взгляд перед собой, наблюдая, как постепенно светлеют тени по углам. На душе у нее царил полный покой.

Она медленно отвела руку в сторону, стремясь убедиться, что это все не сон и отец Кирилл, действительно, с ней рядом. Но ее рука беспрепятственно скользнула по простыне.

Мария потрясенно вскочила.

– О Боже! – она обхватила руками голову, отозвавшуюся резкой болью.

«Неужели опять все повторяется? Неужели он опять ушел?!..»

Накинув халат, она рывком распахнула дверь и замерла на пороге, с облегчением привалившись к косяку – отец Кирилл сидел за столом и что-то писал.

Из одежды на нем было только большое махровое полотенце, обернутое вокруг тела на манер саронга. Мокрые после душа волосы, разметавшись по его широким обнаженным плечам, переливались влажным блеском в мягком свете настольной лампы.

Заслышав шум, он повернул голову и, окинув теплым взглядом стоящую в дверях Марию, улыбнулся:

– Ты что так рано вскочила?

Подойдя к нему, Мария обняла его за плечи, и, склонившись над ним, спросила:

– Ты начал писать новый роман? – и пораженно замерла, увидев написанное им.

Это было прошение о браке…

Отец Кирилл откинул голову и, взглянув Марии в глаза, быстро наполняющиеся слезами, поднялся и крепко обнял ее.

– А если нам не… – прозвучал в тишине ее недосказанный вопрос.

– Господь милостив… – ответил он, и привлек ее голову к себе на грудь, нежно поглаживая волосы Марии.

Так и стояли они, прижавшись друг к другу, словно пытаясь отгородиться от всего мира и защитить свою любовь кольцом сплетенных в объятии рук.

«…И прилепится к жене своей, и будут два одною плотью…» – пронеслись в голове Марии строки из Евангелия, недавно читанного ею, и сердце ее наполнилось надеждой.

Санкт-Петербург,

5 сентября 1999 – 20 октября 2003 года

Чоловик (укр.) – муж, супруг.

Батог (укр.) – кнут.

Глечик (укр.) – глиняный кувшин без ручки.