Его ребенок (СИ) - Касс Вероника

Как это, у него что-то – да и не получается!

Я улыбнулась, эгоистично радуясь тому, что, оказывается, не только у меня что-то выходило наперекосяк.

— Карин, даже не смей винить себя, — недовольно проговорил он, напоминая мне же о моих словах. — Что ты еще могла сделать? Все эти чаи, таблетки какие-то…

Я удивленно приоткрыла рот на его слова, но так ничего и не сказала. Марк же, как всегда, понял меня без слов и, поджав губы, еще более недовольным тоном добавил:

— Или ты думаешь, я не слышал, как ты плакала по ночам в туалете, пытаясь сцедить молоко, которого нет? Потому что от этого его якобы станет больше. Хватит себя мучить.

Марк впервые был резок. Я хоть и понимала, что он как бы старался меня поддержать, но боль и обида лишь усилились, я опять заплакала, но все равно сначала обняла его. Если и плакать, то уж лучше на груди у Марка.

— Прости, — шепнул тут же он и начал осыпать меня поцелуями. — Ты прекрасная мать, и есть у тебя молоко или нет – это же не главное. А знала бы ты еще, как я уже соскучился по нашей близости и хочу тебя, вообще бы думать о глупостях забыла.

— Марк, — усмехнулась я сквозь слезы, понимая, что, кажется, он их прогнал. Так быстро. — Еще пока нельзя…

— Ну, вообще, осталось чуть-чуть, — я не видела, но чувствовала, как он улыбается, — я дни, вообще-то, считаю.

— Ах ты! — Стукнула его ладошкой по груди и тут же чмокнула в место удара. — Только это тебе от меня и надо.

— Не только.

— А что же еще?

— Выходи за меня замуж.

— Вот так просто? — Я даже на локтях приподнялась, отстраняясь от него.

— Почему же просто? Я давно хотел.

— А почему тогда не…

— А разве ты сама хотела выходить замуж с огромным пузом? Я думал закатить торжество. Так-то первая свадьба будет не только у тебя, но и у меня, — рассмеялся Марк и повалил меня на себя. — Но только после того, как нам разрешат опять заниматься сексом. Потому что вступать в брак без первой брачной ночи я не согласен. Увы. — Он прикрыл глаза и, все еще улыбаясь, покачал головой. — Я все ждал момента, хотел что-то красивое и запоминающееся устроить. Сделать нормальное человеческое предложение. А в итоге… Не быть мне романтиком, — горестно выдохнул он, а я рассмеялась и потянулась к нему за поцелуем, но Марк остановил меня, положил палец на мои губы и, почти соприкасаясь с ним своими, прошептал: — Ты ведь знаешь, что я тебя люблю? — Я округлила глаза, чувствуя, как сердце словно замерло и не хотело больше стучать, оно было так же шокировано, как и я. Губы расплылись в улыбке, и я уже хотела было открыть рот, но Марк не дал мне и слово вставить, портя весь момент своими дальнейшими словами: — Но я хочу, что бы ты мне кое-что пообещала.

— Что?

— Я записал тебя к психологу. Сходи, пожалуйста. Я пойду с тобой и, если пожелаешь, буду ждать под дверью.

— Что за глупости?

Я тут же вырвалась из его объятий, присев на кровати.

— Ты думаешь, что у меня поехала кукушка?

Это был уже не первый подобный разговор. То Марк усиленно отправлял меня в салоны, то на шопинг, то посидеть в ресторан с подругами, хотя подруга у меня была всего одна. Я не понимала этого его стремления словно избавиться от меня. А тут еще и психолог. И надо же… говорил о свадьбе, о любви. А по факту… По факту испортил такой момент!

Неужели он и правда считал, что мне нужно лечить голову?

— Я всего лишь думаю, что нам всем тяжело. Я сам психолога посещать начал, еще когда ты была беременна, — непринужденно заявил он, пожимая плечами, — и не вижу в этом ничего такого. Нам всем сейчас непросто. Даже Ромка словно не от мира сего…

— Нет, — я покачала головой, — тем более не завтра, Марк. Завтра я хотела поехать домой. Кристина все еще не берет трубку. Вбила себе в голову какую-то глупость. Даже племянника не видела. И…

— Хорошо, — Марк опять опрокинул меня на себя, — завтра нет, но пообещай мне, что обязательно подумаешь о моей просьбе.

Я кивнула, уверенная, что даже думать не стану. Но ему об этом знать было не обязательно. И, уже когда засыпала на его плече, я шепотом, еле разлепив губы, произнесла:

— Я тоже тебя люблю, Скольников.

Не знаю, услышал ли он меня, но объятия мужчины стали крепче и жарче. Все же я опять вспылила, решив, что он думает обо мне плохо. Он просто заботился. Странно и совершенно не романтично, но заботился обо мне.

А наутро я все-таки поехала домой, желая разобраться с Кристиной. В такую рань она просто обязана была быть дома. Школу она окончила еще месяц назад и теперь готовилась к поступлению.

Только дома меня ждала встреча, увы, не с сестрой, а с матерью.

— Ну надо же, какие люди, — рассмеялась она, глядя на меня красными от недосыпа глазами.

— Ты что, еще не ложилась, что ли, спать? — без приветствий начала я.

— Уснешь тут с вами. Кристинка второй день на звонки не отвечает.

— Что значит не отвечает? И на твои тоже? Где она?

— Она уехала поступать.

— Уехала? — ахнула я, прислонившись к дверному косяку, ноги странным образом не желали больше меня держать.

— Да, она внезапно решила уехать жить в Санкт-Петербург, а меня оставила одну.

— Мама, не начинай, — отмахнулась я.

Раньше почему-то на меня это всегда действовало – все ее упреки, что она на наше воспитание всю себя и свою жизнь положила. Но почему-то сейчас я понимала, что не так уж и много она делала. Да, содержала нас двоих. Да, ей было сложно. Но в России есть тысячи других женщин, которые так же тянут на себе детей и никогда не ставят им это в упрек, не заставляют жить их с виной и осознанием, что они своим появлением испортили матери жизнь.

— Ну надо же. А Скольников-то, оказывается, тебе так и не рассказал? А что же ты тогда со мной все еще не общаешься?

— О чем ты? — насторожилась я.

Глупо, но я ревновала его к маме, наверное, поэтому настолько и отдалилась от нее и не хотела пока сближаться.

— Я просто удивилась, что ты меня мамой назвала, — отмахнулась она и отвернулась, я же присела рядом с ней и потянулась за ее ладонью, но она вырвалась, не давая мне взять себя за руку.

— Мам?

— Я не мать тебе, — тихо произнесла она, широко улыбнулась, а затем громко закричала, поворачиваясь ко мне: — Не мать! Ясно?

Я просто безмолвно кивнула, часто моргая и ничего не понимая. Совсем-совсем ничего не понимая.

— Ты дочь моей младшей сестры.

— Тети Кристины? — Губы пересохли и просто не желали двигаться, отлипать друг от друга, но я старалась как могла. — А папа?

— Папуля-то тот, — хмыкнула она, — Всем им Кристина краше была.

Я поднялась, больше не желая слушать этот бред, но в спину мне полетело еще более ужасное:

— Даже Марк твой влюблен в нее был до одури.

Я остановилась и , не оборачиваясь, сипло спросила:

— В тетю Кристи…

— Да не тетка она тебе, а мать! Потому-то вы так и похожи. Хорошо хоть, Скольников тебе не отец, а то казус бы вышел.

Мама рассмеялась, а я просто побежала. Вон из квартиры, вон из подъезда, вон из города. Слезы разъедали глаза, а душу отравляла горечь обмана.

Марк и Кристина. Марк и моя тетя…

Мамой назвать я ее никак не могла.

Нет-нет, это все бред какой-то. Не может все быть настолько глупо и неправильно. Не может.

Я сама не заметила, как добралась до станции и села на электричку. Телефон все вибрировал и вибрировал, но у меня не было сил и желания разговаривать, я словно настолько отупела от боли, что просто разучилась связывать мысли в слова.

Не было у меня слов, и все тут.

И это дурацкое состояние никак не проходило. Да, Марк подумает, что я опять, как он говорит, сглупила, сбежала, поторопилась с выводами.

Пусть думает, что хочет.

В этот момент мне было настолько одиноко и страшно, что я никак не могла заставить себя думать о Марке.

Доехав до маленького городка, в котором я не была с пяти лет, я села в первое попавшееся такси и назвала адрес. Его я знала. Отчего-то помнила: казалось, с самого детства его намертво выжгли у меня в голове.