Посторонние (СИ) - Карпенко Вероника

Глаза его сияли, как у ребенка утром первого января. Переезд сулил  работу в иностранной компании, солидные гонорары и карьерный рост. Я же ощущала себя Дюймовочкой, которой предстоит навсегда проститься с солнцем. Первое время я увлеченно шерстила интернет, пытаясь узнать всю подноготную незнакомой страны. Точно желая найти компромат, способный пошатнуть его решимость…

— А что тебя здесь держит? — произносит мама.

Мы сидим на кухне. Она жарит грибы, а я задумчиво ковыряю скатерть.

— Ты!  — отвечаю торжественно.

— Ой, — она машет рукой, — Чего меня караулить? Я уже взрослая!

Я смеюсь. И правда, учитывая, что их с дядей Вадиком союз бьет все рекорды, присутствие рядом великовозрастной дочери скорее - помеха.

— Работа, — неуверенно продолжаю я.

— Не помню, чтобы ты особенно ею дорожила! — опровергает мама очередной аргумент.

— Ну, а выставки?

— Думаю, этого добра и там навалом! — говорит она.

Чаша весов неумолимо пустеет. А я все ищу причины, обходя стороной одну из них… Самую спорную.

— Всё будет хорошо с ним! — опережая меня, произносит мама.

При упоминании об Артёме, в груди неприятно дёргает, щемит не долеченная, позабытая до времени, рана.

«Так далеко», —  думаю я, представляя себе, что, вероятно, подолгу не смогу его видеть. Но мы и так не видимся! Хотя и живем в относительной близости друг от друга.

И теперь, когда решение принято, мне гораздо легче сказать ему «прощай».

Она не берет трубку. Вероятно, занята! Её жизнь, и без того насыщенная событиями, теперь, накануне отъезда, и вовсе завертелась волчком.

«Она уезжает», — думал я, с удивлением понимая, что не чувствую горечи. Наоборот! Я был даже рад такому стечению обстоятельств. Как будто сама Вселенная разводила мосты, оставляя нас на разных берегах. Далеко! Вплавь не добраться. Но можно, видя друг друга, махать рукой...

Я буду ей писать. Нормальные, адекватные письма. Буду звонить, если захочет. Или, возможно, когда-нибудь даже приеду? Если она позовет меня в гости.

«Нин, привет, это Артём! Не могу до тебя дозвониться. Хотелось бы встретиться, поболтать напоследок. Может быть, выкроишь в своем графике место для меня?», — наговариваю я в телефон, надеясь, что автоответчик передаст мое сообщение в целости и сохранности.

«Конечно, давай! Завтра удобно?», — отвечает она уже к вечеру.

«Завтра», — думаю я, и, перевернув вверх дном свой шкаф, отыскиваю золотой кулон в форме сердца. Мой подарок! На сей раз действительно прощальный…

Старый городской парк, укрытый тенью раскидистых кленов, хранит приятную прохладу даже в разгар летней жары. Воздух здесь, не в пример городским улицам, тяжелый и влажный, как после дождя.

Маленькое кафе, бывшее когда-то местом нашей встречи, все еще работает. И даже столик, самый дальний, у подножия большой березы, пустует. Как будто, все это время он ждал нашего возвращения!

— Ну что, пломбир и кофе? — спрашивает Артём.

Я киваю. Раньше я предпочитала умять мороженое, запить горячим кофе. Будучи уверенной, что такая очередность убережет меня от простуды. Пока Артём не раскрыл секрет! Оказалось, вкуснее всего они «звучат» в дуэте. Только вместе каждое из этих лакомств раскрывает свою прелесть. Холодный шарик мороженого потихоньку плавится в жарких «объятиях» горячего кофе, а на языке остается привкус глясе.

— Вкусно? — улыбается он.

— Здорово! — киваю я, — Давно мы так не сидели.

— А помнишь, как я разлил кофе на твою любимую белую юбку? – усмехается Тёма.

Он выглядит так, словно у него вынули батарейку. Похудел, на лице обозначились морщинки...

«Неужели это развод так подкосил его?», — думаю я.

— Как ты? — спрашиваю, не скрывая тревоги.

— Да так, приболел немного.

Он ковыряет ложкой шарик мороженого, наблюдая, как тот стремительно тает.

— Тебе нельзя! — я, опомнившись, отбираю у него креманку.

— Эй! — недовольный, Артём вскидывает брови. И я не могу сдержать улыбку, наблюдая, как его серьезное лицо вновь обретает детскость.

— Пей кофе! — бросаю я, выкладывая сливочную кашицу себе в тарелку.

— А ты не лопнешь, деточка? — произносит он с издевкой.

И мне вдруг кажется, что время повернуло вспять! И я сама превратилась в девочку-подростка, озабоченную лишним весом. Вот сейчас он предложит пуститься наперегонки в сторону озера. А там, за оврагом, на городском пляже, нас поджидают друзья. Загорелые, вдохновленные летом…

— Нин, — произносит Тёма, — ты счастлива?

Такой простой вопрос вдруг ставит меня в тупик. Возникает глупое желание порассуждать на тему «что есть счастье». Но сейчас не время философствовать!

— Наверное, — я пожимаю плечами.

— Ты будешь мне писать? — спрашивает он с серьезным видом.

Я киваю, ощущая, как с каждым словом дышать становится все труднее.

— А пришлешь фотографию с кенгуру? — говорит Артём.

— Обязательно! — деловито отвечаю я, и мы, переглянувшись, дружно хохочем.

— Я рад за тебя, правда! — отсмеявшись, говорит он. — Юрка - хороший парень! 

Впервые за все время он говорит о нем, о нас с ним. Говорит так просто! И, кажется, искренне…

— А ты? — спрашиваю я, — Кто приглядит за тобой?

Эта короткая пауза, пока он размышляет над ответом, длится целую вечность. С одной стороны мне хочется знать, что он не одинок. Так проще! Но, с другой…

— Я уже под присмотром! —  Артём подмигивает, оставляя меня гадать, что означает эта фраза.

— Ну, хорошо, тогда я спокойна, — улыбаюсь я.

— Но для тебя в моем сердце всегда найдется место, — с выражением, нараспев произносит Тёма.

Уж что-что, а чувство юмора ему не изменяет!

— Кажется, я слышала это в каком-то голливудском фильме? — я притворно хмурюсь, пытаясь вспомнить.

В этот миг я отчетливо понимаю, что мы прощаемся не только друг с другом. Мы провожаем наше общее прошлое! С его бесконечными ссорами, разлуками, непрерывным ожиданием и слезами, с неисчислимыми закатами, поцелуями и мечтами. Всё это никогда не вернётся! Всё это я увезу с собой... И буду беречь!

— Мир? — произносит Тёма.

— Мир, — отвечаю я, ожидая, когда он, как бывало раньше, протянет свой «примирительный мизинец». Но вместо этого Артём кивает, бросает взгляд на часы.

«Пора?», — рассеянно думаю я. — «Еще столько нужно успеть».

Время в старом парке остановилось. И, кажется, вернись мы сюда спустя еще много лет, всю будет как прежде.

Я смотрю на Нинку. Она с упоением поглощает мороженое. Ласковый ветер шевелит рыжеватые пряди. Вздернутый нос усыпан веснушками. Она изящно держит ложку, стараясь не запачкать модный вельветовый жакет. Моя маленькая женщина… Она всегда будет самой красивой!

— Вкусно? — спрашиваю я.

— Ммм! — она блаженно закрывает глаза, — Давно мы вот так не сидели!

— А помнишь, как я разлил кофе на твою любимую белую юбку?

Она улыбается в ответ, кажется, помнит:

— Я тогда в отместку испачкала твою рубашку мороженым.

Нинка смеется, прикусывает нижнюю губу. Я отвожу глаза. Думаю, как нелепо выгляжу в своем старом свитере. Предыдущая ночь была бессонной. А возраст уже не прощает такую халатность!

— Как ты? — спрашивает она с тревогой в голосе.

Кажется, я выгляжу еще хуже, чем думал...

— Да так, приболел,  — говорю я, старательно разминая ложкой шарик мороженого.

Теперь, когда её отъезд обрел конкретную дату и время, из разряда «мифов» перешел в категорию «планов»… Теперь мне, как никогда прежде, хочется схватить её за плечи, заставить, глядя мне в глаза, признаться. Неужели, и, правда? Неужели она действительно его любит? Если готова вот так… На самый край света!

— Тебе нельзя мороженое! — вскрикивает Нинка и забирает тарелку прямо у меня из-под носа.