Папина Незабудка - Саша Ройс

- Я вышел на человека, который был за рулем "Гелендвагена", - прерывисто выдыхаю, - явившегося причиной аварии. Но его следы теряются в Южной Америке. Он засветился на камерах в аэропорту Рио-де-Жанейро, после его никто не видел.

Я говорю чистую правду. Сейчас это в моих интересах.

- Не догадываешься, почему он исчез? – глаза Саломатина светятся загадочным блеском.

- Для меня, очевидно, что его убрал заказчик. Таким образом, он зачистил за собой следы.

- Или… - по-прежнему покачиваясь, Игорь намекает на другой вариант исхода.

- Ты вычислил его? – выдыхаю я свою догадку.

- Не я. Мой человек. Фотки показать?

Грудь опаляет холод. Будто внутренние органы накрывает жидкий азот.

Не дожидаясь моего ответа, Саломатин бросает бумажный пакет на отполированную поверхность офисного стола. Он по инерции скользит в мою сторону и тормозит. Кошусь на пакет.

Нет. Фотки не нужны. И так все понятно.

- Зачем ты это сделал? – мне с трудом даются эти слова.

- Чувствовал свою вину, - Игорь отводит взгляд. – Это я настоял, чтобы из отпуска отозвать Ульяну. Она супер-специалист. Была... И я не хотел видеть другого переводчика на закулисных и очень важных переговорах. Я был уверен в ней. Ульяна бы никогда не выдала и не продала детали сделки. Вот новый специалист был бы под подозрением.

- Речь шла о слиянии компаний. Сделка была международной.

Теперь-то известно, когда процесс запущен официально. А тогда она ничего не сказала. Даже мне, собственному мужу.

- Мне очень жаль, Тимофей. Очень жаль…

- Ты убрал мелкую сошку, - опускаю пальцы на пакет и запускаю в сторону биг босса, - но не заказчика.

- Мой человек ищет, с чьих уст прозвучал приказ.

- По-моему это очевидно. Это была попытка остановить сделку. Притом грязная и неприемлемая.

- Ты подозреваешь моего самого явного конкурента по бизнесу. Но, Тимофей, уверяю тебя список куда более обширный. Даже в моей семье лада нет.

- Я не стану копаться в чужом белье.

- Понимаю, - качает головой Саломатин.

- Тогда за сим я на вижу смысла в дальнейшем разговоре, - поднимаюсь из-за стола.

- Погоди, Тимофей, - Игорь рьяно покидает свое кресло и бодро спешит обойти стол, - я хотел предложить компенсацию, - деловито почесывает бровь, - есть даже варианты.

Останавливаю его жестом.

- Твои деньги не вернут мне жену.

По моему взгляду ему становится все ясно. Мерно закивав, биг босс отступает назад.

* * *

Ноги меня сами несут к ней.

Кладбище.

Красивое. Тихое. Спрятанное в зеленой роще.

Ухоженные дорожки меня приводят к пышной могиле.

Привет!

На холодном камне ласкаю ладонью милое до боли лицо. Ставлю в вазу ее любимые цветы. Присаживаюсь на лавочку и рассказываю все как есть.

В руках браслет, который мне давно вернул эксперт.

Сначала у меня были мысли прикопать его в могилу любимой. Но потом я подумал и решил оставить его дочери. Это будет знаком нашей родительской любви к ней. Так Виолетта будет знать, что мы всегда с ней рядом.

Еще я заказал знакомому ювелиру, который живет под Питером, медальон на цепочке якорного плетения, опять же для Незабудки. Это будет вещица фамильная в память об Ульяне.

В плоский медальон овальной формы, украшенный драгоценными камнями, будет вставлена фотография покойной жены. Я хочу, чтобы дочь, которая была лишена матери, знала и помнила ее имя и знала, какой она была красивой.

Я не могу сюда не летать. Поэтому два раза в год пока один, потом с дочкой я буду летать в Москву, чтобы проведывать свою первую любовь, свою верную любимую первую жену.

Мягко касаюсь лепестков цветов, думая о ней. Улыбаюсь, когда пришла пора прощаться, но я твердо знаю, что вернусь еще сюда. И не один!

- Прощай! – тепло трогаю край роскошного памятника из черного блестящего камня.

Сейчас мне становится легче. Или кажется, что легче. Я отпускаю свое прошлое, но я не забываю его. Никогда…

Прилетаю поздно ночью.

Вика на этот раз ждет меня у мамы.

Мы созванивались с ней пару раз, пока я был в Москве. Звонил я. Она все понимала и просто ждала.

Дома все спят.

Умываюсь, пью кружку чая и прохожу в комнату.

Вика тоже спит. В моей футболке. Впервые вижу, чтобы она спала в футболке! Ха-ха!

Сажусь на кровать. Сижу и смотрю на нее. Рука сама тянется поправить ее волосы. Я знаю, что в моей жизни все будет хорошо. Теперь моя задача сделать так, чтобы и в жизнях небезразличных мне людей тоже все было прекрасно.

7 ЛЕТ СПУСТЯ

Тимофей

Возле роддома нас толпилось много. И народ еще собирался.

Середина лета. Жара пряталась на улицах, на дорогах, в парках и скверах.

А мы от нее укрылись в тени двух сводных зданий, сливающихся в одно под прямым углом.

Веяло прохладой, ароматом цветов с соседних клумб и сыростью. Позавчера был дождь, и стыки тротуара и фундамента толком не просохли.

- Это ж надо придумать, - возмущался Леха, вскидывая вверх указательный палец, - так ребенка назвать: Добрыня Тимофеевич Суворов! Ему что теперь с этим именем делать?

- Коней пусть на Кубани разводит, - стряхиваю пепел с вредной палочки. Погасив, бросаю в бачок и второпях шарю по карманам в поисках освежителя для рта.

- Коней? – вознеся глаза к небу, друг задумывается. – Коней – это хорошо. Пусть разводит! – вроде бы на позитивную ноту перешел, а сам на меня уставился. - А ты чего нервничаешь? – друг неодобрительно кривится. - Она же уже родила.

- Одну-то можно за последние несколько лет? – снимаю колпачок и впрыскиваю в рот освежитель.

- Ты еще розу засунь, - бухтит рядом Савельев.

Не сдерживаюсь и направляю на него взгляд с вопросом: «С тобой все в порядке?»

- Да я чё то тоже нервничаю, - он передергивает плечами.

Наше с Лехой внимание привлекает энергичный звук каблуков по асфальту. Поворачиваем головы.

Татьяна вместе с сыном, бодро перебирая ногами, спешат к нам.

- Еще не выходили? Хорошо.

Они останавливают возле Леши. Савельева вскидывает букет и осматривает его придирчивым взглядом. Проверяет, каждый ли цветочек на месте.

- За цветами бегала?

- За цветами, - укоризненно подтверждает Татьяна. - У кого-то с памятью плохо. Вот, пришлось сбегать самой.

Друг виновато закатывает глаза, а я заливаюсь смехом.