Анна Климова - Счастье в кредит

Конечно, это очень романтично, но Наташа знала своего мужа. И знала, как он далек от какой-либо романтики. Что же тогда?

Она снова и снова пристально вглядывалась в черты его лица.

Как бы то там ни было, Наташа привыкла к Филу, приняла его в себя, прикипела, как только может прикипеть русская женщина. Да, дурак дураком муженек, да, зануда несусветный, но ведь свой! Рожа-то уже родная, хоть и видеть бы не видела никогда. Он уже часть привычки.

У Филиппа были красивые волосы, ухоженная кожа, строгие, аристократические черты лица. Что-то в нем проглядывалось от отца, но больше черт ему досталось от миссис Гордон. Столь же тонкие, прямые губы, острый подбородок.

Почему же у них так все странно складывается в жизни? Может потому, что они не любили, а просто пользовались друг другом? Она его деньгами и положением, он ее красотой, экзотической непосредственностью, неприхотливостью и нетребовательностью.

Все могло измениться с появлением детей. Да, дети! Наташа мечтала о ребенке отчаянно. Безумно хотелось прижать к груди нежное, маленькое, родное существо. Иногда даже просыпалась ночами, слыша воображаемый плач младенца. И ходила потом до утра по огромному дому, не в силах заснуть.

Наташа достала из большой папки, которую взяла с собой, несколько рисунков. Первые, смешные, несмелые попытки изобразить окружающий мир.

Фил не знал, где она работала. А Наташа сама нашла место добровольной помощницы в маленькой клинике, в которой лечили детей, страдавших страшными заболеваниями. Работала совершенно бесплатно, но испытывала от работы неизведанное ранее удовлетворение. На одном листке изображено странное, но весело улыбающееся существо, и подпись внизу, чтобы не было никаких сомнений: «Дорогая миссис Натали».

Наташа снова сложила рисунки в папку и, глубоко вздохнув, откинула голову на спинку кресла.

Она вдруг поняла, что живет бездумно и бестолково. Благополучие само по себе не приносит радости. Годы летят. Десять лет! Пока осваивалась в чужой стране, пока постигала и переосмысливала себя, что-то незаметно ускользало, уходило сквозь пальцы. Это пугало. Филипп вряд ли бы понял ее. Но отныне все должно было измениться. Наташа склонялась к тому, чтобы простить мужу его интрижку с ненормальной Памелой Дерсон и попробовать все с начала. И хоть пылких слов любви из него и клещами не вытянешь, однако же он бросил все дела и теперь тащит ее на край света (неужели только для того, чтобы их не беспокоили во время отпуска звонками?). Возможно, Фил тоже принял какое-то решение и до последнего держит жену в неведении, следуя логике истого англичанина, привыкшего все держать в себе.

Наташа взглянула на мужа с большей теплотой, чем в последние несколько месяцев, пока тянулась эта неприятная история с Памелой. Улыбнулась, поправила на нем одеяло и тоже закрыла глаза.

В Сиднее их авиалайнер приземлился (к величайшему облегчению Наташи) вечером, когда огромный мегаполис уже осветился миллионами огней. При развороте ей посчастливилось увидеть замечательное зрелище — пылающие на фоне закатного неба каменные «паруса» знаменитого здания оперы, ажурный мост и сверкающие небоскребы у кромки моря.

Пока Фил разбирался с багажом, она терпеливо ожидала его в одном из кафе аэровокзала и пыталась разглядеть в толпе за окном мистера Адамса, с которым они расстались у терминала. Но Адамса нигде не было видно. Потом пришел Фил, и они отправились в отель.

Наташа, хотя и выспалась в самолете, но чувствовала себя как-то странно, будто все еще хотелось спать, но сознание не давало глазам закрыться. Грудь давила какая-то невидимая тяжесть, и странная мелкая нервная дрожь сотрясала тело.

Муж заметил ее состояние, полуобнял с успокаивающей улыбкой.

— Ничего, это иногда случается с путешественниками. Смена часовых поясов и времен года не проходит даром. Мы с тобой улетели из осени, а прилетели в весну. Вуала, как говорят лягушатники, — маленькое чудо! Чего не сделаешь ради любимой женщины. — И заглянул нежно в глаза, чего с ним давно не случалось.

Наташа кокетливо ткнула его кулаком в бок.

— Тоже мне, новый Дэвид Копперфилд нашелся!

— Для своей жены я готов стать хоть кенгуру.

Боже! Это уже что-то! Если Фил изрекает такие глупости, то этому должны быть (как ни странно) очень серьезные причины. Он, видно, решил вывалить на нее все свое обаяние, чтобы заслужить прощение.

Дорога до отеля «Плаза-Стар» заняла немного времени. Наташа с удовольствием разглядывала виды ночного Сиднея. В Австралии они с Филом еще ни разу не были, хотя в первые годы своего супружества посетили немало достопримечательностей Старого и Нового Света. В Париже любовались Эйфелевой башней и собором Парижской Богоматери, в Кельне фотографировались у гигантского собора Петра и Девы Марии. Рим, Мадрид, Мальорка. Чудесные дни! Наташа считала себя тогда счастливейшей из женщин.

И снова ее душа наполнилась благодарностью мужу. Нет, вероятно, не все еще потеряно.

— Патрик, делай, как я тебе говорю! В Токио доллар падает, но объективно, из-за биржевых спекуляций. Свяжись с Райном в Нью-Йорке и убеди его повременить. Я знаю, что делаю. Завтра к открытию фондовой биржи весь пакет «Эйрс технолоджи» должен быть готов к продаже!

Фил продолжал разговаривать по телефону, даже когда она вышла из-под душа. Хотя намекнул сначала, что «попозже присоединится» к ней. Но по всей видимости телефонный разговор был намного увлекательнее.

Муж ходил по роскошному номеру в одном банном халате, прижимая к уху телефонную трубку. Заметив жену, чуть понизил голос:

— Постарайся свести потери к минимуму. Неделя — это самое большее. В остальном я ничего не могу обещать.

Наташа, обернув голову огромным полотенцем наподобие султанского тюрбана, облегченно опустилась на мягкую кремово-розовую постель. Фил закончил разговор и молча присел рядом, вертя в руках свой сотовый телефон.

Она подобралась к нему и обняла сзади за плечи.

— Ну, что случилось? Последние несколько дней ты сам не свой. Какие-нибудь неприятности?

— Самая большая неприятность это то, что ваш русский президент со своей бандой мафиози снова обвел всех вокруг пальца! — ответил он с горькой усмешкой. — О, эти ребята дадут десять очков вперед любым, даже самым ловким «кидалам»!

— Ну, положим, к тому месту, где я родилась, «чертов Ельцин» не имеет непосредственного отношения.

Он вдруг с яростным криком опрокинул ее на спину, и они оба засмеялись. Потом Фил ласково заглянул Наташе в глаза.

— Ты очень на меня сердита?