Лариса Райт - И все-таки это судьба (сборник)

Алка бы нашла такого понятливого. Ее институтская подруга Мадина замужем как раз за таким. Когда женились, скандал был… всем скандалам скандал. А как иначе? Он русский, она татарка. Она приучена вставать, когда мужчина входит в помещение, он – открывать перед женщиной дверь. У нее мать всю жизнь в длинных юбках проходила, а его в модных варенках и по сей день скачет. У нее дома вето на свинину, у него через день на ужин жареная свиная шейка. Но это всё мелочи жизни. Главное, она – мусульманка, он – православный. Скандал! Тогда, правда, все больше атеистами слыли, но это на людях, а в кругу семьи все-таки почитали традиции предков. И куличик на Пасху, и барашек на Курбан-байрам. Ну и вера, конечно. Это основное. Но вера верой, а сестра ее любовь победила. Вышла Мадина замуж за Сергея и ни разу не пожалела. Родители с обеих сторон со временем смирились. А что делать, когда внуки растут? С дедушкой Махмудом в деревне под Казанью на охоту ходят. С дедом Иваном в машинных моторах ковыряются. Отношения к вере все это не имеет никакого, а вот к любви самое что ни на есть прямое. В общем, семья получилась очень приличная. Мила их встречала в доме у Аллочки. И неизменно Сергей был на удивление обходителен со своей женой. И котик она, и зайчик, и «положить ли рыбки моей рыбке?», и «как скажешь, дорогая», и «посмотрите, как чудесно выглядит моя девочка». Мадина обводила всех царственным взглядом и лениво бросала:

– Заглохни, Серый.

И он улыбался совсем не расстроенной и не оскорбленной, а все понимающей улыбкой:

– Уже надоел тебе, да?

– Ага. И всем остальным тоже.

– Ну, тогда помолчу.

– Сделай милость.

Сергей замолкал, а Мадина веселилась вовсю. Хохотала с подружками, кокетничала с друзьями, но приходила пора отправляться домой, и она командовала:

– Серый!

Он в секунду оказывался рядом, подавая пальто и не забывая поцеловать руку, скулу или краешек плеча. Мадина, снова смеясь, ласково смотрела на мужа:

– Пошли уже.

– Пойдем, пойдем. – Он хватал ее за руку и тащил в мир, куда никому, кроме них двоих, входа не было. И все оставшиеся, не исключая Милы, чувствовали в этот момент острую зависть. Несдержанная Алка всегда говорила:

– Счастливые!

Мила внутренне соглашалась, но лишь на долю секунды. Потом представляла себя на месте Мадины и мгновенно ощущала приступ непонятной тошноты. В Сергее не было ничего противного. Внешность заурядная, но не отталкивающая. Хороший рост, подтянутая фигура. Немного лысоват, но это скорее плюс – хорошо вырабатывается тестостерон. Да и вообще, что плохого в том, что с тебя после многих лет брака все еще сдувают пылинки, оберегают и буквально смотрят тебе в рот? Вот это последнее Милу и смущало. Сергей не был недотепой. Он умел поддержать разговор, рассказать анекдот, выразить свое мнение. Но стоило порог комнаты переступить его жене, как от красноречия мужа не оставалось и следа. Он словно уступал ей пальму первенства. Как бы молча сообщая, что в ее присутствии все его слова и суждения будут мелкими и ничтожными.

Нет, о таком спутнике жизни Мила мечтать не могла. Это она хотела смотреть в рот и заглядывать в глаза. Пусть бы он обожал ее, подавая пальто и целуя руки, но не подобострастно кивая в ответ на ее указания. Она могла бы отставать на полшага, чтобы окружающие сумели лучше разглядеть и правильно оценить ее мужчину. А слепое Сережино поклонение не для Милы. Хотя все правильно. Оно для Мадины.

Тут очень кстати будет вспомнить еще одну знакомую пару. Как раз их случай вписывался в Милины размышления о собственном желательном кавалере. Муж – начальник, жена – заместитель. Вроде при деле, даже правая рука, а все же на вторых ролях. Нагрузку он жене распределяет. Знает, когда можно рассчитывать на ее помощь, а когда следует освободить для домашних дел, или для похода в салон, или еще для какой-нибудь мишуры, незаметной для обычного мужского глаза и мышления. Конечно, и этот товарищ ничего не планирует заранее. Сам заместитель ему сообщает о необходимом маникюре, родительском собрании или непожаренных котлетах. Мила долго считала этот союз идеальным и примеряла на себя, пока однажды не услышала, как заместитель просит начальника:

– Костик, мне бы постричься…

– А в выходные нельзя? – сказано довольно грубым, недовольным тоном.

– Ты же знаешь, в субботу нас Алехины пригласили, а до этого у Светочки танцы. А воскресенье… Ну, это неважно. Мне бы хотелось до субботы успеть, чтобы в гости во всеоружии. Ну, ты понимаешь…

Его нахмуренное лицо разгладилось. «Сейчас он скажет, что отведет дочку на танцы, а жена пойдет себе в парикмахерскую», – подумала Мила. Не тут-то было.

– А твоя мама Светку не отведет?

– Кость, она же в больнице. Давление. Ты разве забыл?! – Голос заместителя слегка дрогнул.

Начальник смутился.

– Да-да. Я что-то… Извини, в общем. Иди давай, в эту свою парикмахерскую. Только возвращайся быстрее.

«Я бы обиделась», – мгновенно решила Мила и, обведя взглядом присутствующих, поняла, что так поступило бы большинство дам на ее месте. Но жена Костика и не думала дуться. Скорее всего, ситуация для нее была привычной. Она радостно поблагодарила и помчалась приводить себя в порядок. Мила раз и навсегда вычеркнула типаж Константина из возможных кандидатов себе в мужья.

– Это все потому, что нормальных мужиков не осталось, – говорила она маме, когда та в очередной раз заводила песню о дочкином одиночестве. Милу такие разговоры давно не раздражали. Понятны ведь мамины страхи. Дочь одинока – значит, не устроена. И неважно, что карьера удачна. Не в деньгах счастье. Нужен мужчина. И постоянный. И желательно, чтобы законный. Да и с внуками надо спешить. Хочется же понянчить. А возраст-то к семидесяти приближается. Но, с другой стороны, должна ведь она понимать, что абы за кого Мила выскочить не может. Мила тоже не девочка. Она разбирается, размышляет, прикидывает. Но мама с ней не согласна. Дело вовсе не в отсутствии мужчин.

– Нет, – сообщает она дочери, – это все потому, что ты не желаешь ни под кого подстраиваться.

– А почему я должна это делать?! Мама, мне почти сорок лет. Пусть под меня подстраиваются.

– Дочь, я надеюсь, что, если все образуется, твоему мужу все-таки будет не двадцать?

– Мам! О чем ты говоришь?! Конечно нет!

– Значит, приблизительно твоего возраста?

– Ну, наверное…

– Тогда ему определенно тоже будет непросто подстраиваться. Мила, брак – это сплошной компромисс.

– Почти как бизнес.